Родерик Грэм
Мария Стюарт
От переводчика
Немного найдется исторических персонажей, которым потомки уделили бы больше внимания, нежели «самой неудачливой британской правительнице» — Марии Стюарт, королеве Шотландской. Трагической судьбе королевы Шотландской посвящено немало биографических романов. О ее гибели Лопе де Вега написал эпическую поэму «Трагическая корона». Ей посвящены цикл песен Шумана, а также опера Доницетти (1834), либретто которой основывается на знаменитой драме «Мария Стюарт» Фридриха Шиллера (1800), до сих пор не сходящей с подмостков театров всего мира. Позднее о Марии писали бродвейский драматург Максвелл Андерсон (1933) и Роберт Болт (1970). На большом экране роль Марии в биографических фильмах исполняли Кэтрин Хёпберн (1933) и Ванесса Редгрейв (1971).
Интерес людей искусства всегда подогревался интересом историков. Самой знаменитой биографией Марии Стюарт, написанной в XX веке, несомненно, был труд Стефана Цвейга, переведенный на множество языков.
Вниманию читателя представляется перевод недавно вышедшей в свет (2008) биографии королевы Марии, написанной шотландским писателем и сценаристом Родериком Грэмом.
Родерик Грэм (род. 1934) — выпускник старейшей в Шотландии Эдинбургской королевской школы, а также исторического факультета Эдинбургского университета. Он долгие годы работал на Би-би-си в качестве сценариста, режиссера и продюсера в различных жанрах — от полицейской драмы до награжденного двумя премиями «Эмми» популярного мини-сериала «Елизавета», посвященного сопернице и родственнице Марии Стюарт. В последние годы Грэм обратился к биографическому жанру: его перу принадлежат биографии Джона Нокса и Дэвида Юма, а теперь к ним прибавилось и жизнеописание шотландской королевы.
Обстоятельность и скрупулезность Грэма-историка удачно сочетаются с присущей ему как сценаристу «кинематографичностью»: биография Марии разбита на ряд драматических эпизодов, посвященных главным событиям ее жизни; подробные описания бытовых деталей позволяют читателю как бы увидеть происходящее. Кроме того, автор постоянно цитирует источники — письма и другие документы, позволяя своим героям «говорить» от собственного лица, создавая тем самым эффект драматического диалога. На страницах книги словно бы оживают люди XVI столетия с их страстями и интригами. Присущая Грэму исследовательская добросовестность побуждает его представить в своем труде различные толкования самых спорных эпизодов, давая читателю простор для размышления.
Однако мировоззрение Родерика Грэма обусловлено влиянием западноевропейской культуры, и в этом смысле, пожалуй, его сочинение представляет интерес не только тем, что это обстоятельная и увлекательно написанная биография Марии Стюарт, но также и тем, что дает представление о стереотипах и предрассудках нашего собственного времени, отстоящего от эпохи Реформации более чем на 400 лет и все же во многом предопределенного ею.
На страницах книги Мария Стюарт предстает перед нами не злодейкой и даже не страстной женщиной, жертвующей всем во имя любви, но скорее слабой правительницей, игрушкой в руках честолюбивых интриганов. Весьма показательна картина, появляющаяся уже на первых страницах биографии и неоднократно повторяющаяся: Мария, занятая рукоделием на заседании своего совета. Опытный сценарист, Грэм рисует перед читателем образ женщины, не склонной к занятиям государственными делами, скучающей от политики. Этот образ противопоставляется «настоящим» правительницам — Екатерине Медичи и Елизавете Тюдор. Однако образ этот лукав: рукоделию-то Мария научилась у Екатерины Медичи, которая тоже приносила вышивание на заседания своего совета. Только вот ее почему-то не обвиняют в невнимании к государственным делам… Да и сам по себе ручной труд такого рода весьма способствует концентрации внимания, необходимого для того, чтобы воспринять большое количество новых сведений — как раз то, что требуется для общения с советниками.
Так в чем же дело? Для Грэма Мария Стюарт — «прекрасная дама», не приспособленная к жестокому миру реальной политики, и он толкует исторические свидетельства в соответствии с этим образом. Правда, автор слишком добросовестный историк, чтобы обойти вниманием и другие факты, поэтому порой этот образ оказывается противоречивым. Так, Грэм противопоставляет Марию ее наставницам — Диане де Пуатье и Екатерине Медичи, считая, что она мало чему научилась у этих искусных правительниц. Но когда читатель добирается до описания убийства секретаря королевы Риццио, вдруг выясняется, что Мария не просто усвоила их уроки, но и блестяще сумела ими воспользоваться, переиграв своих противников и собственного мужа. Возникает вопрос: таким ли уж плохим политиком на самом деле была Мария Стюарт? А если нет, то что же предопределило ее падение?
Конечно, шотландская королева — не самая удачливая правительница. Но рассматривать ее ошибки и достижения все же следует в соответствующем контексте времени. Прежде всего это касается Шотландии. Управлять этой страной всегда было нелегко. В отличие от Франции или Англии шотландская монархия была гораздо слабее. Король здесь был первым среди знатных лордов. Из семи королей династии Стюартов — предков Марии все семь вступали в серьезные конфликты со своими подданными, и двое из них погибли в ходе таких противостояний. На таком историческом фоне первые годы правления Марии выглядят просто успешными.
Не стоит забывать и тот факт, что Марии первой пришлось править страной, разделенной конфессиональным конфликтом. Официальное принятие протестантизма знаменовало собой только первый шаг в длительном процессе изменения религиозных взглядов шотландцев, и растянулось оно не на одно десятилетие. В результате Мария стала правительницей страны, лишившейся внутреннего единства. Стоит учитывать и то, что принятое в 1560 году в Шотландии кальвинистское учение представляет собой куда более радикальный разрыв с католическим прошлым, нежели англиканская церковь, главой которой являлась Елизавета I. Марии пришлось иметь дело с более сложной, взрывоопасной ситуацией, и она не сумела удержать ее под контролем. Возможно, это не свидетельствует о ее искусстве политика, но поставим вопрос иначе: а кто сумел выполнить эту задачу? Филипп II Испанский долгие годы вел войну с протестантами в Нидерландах, утратив в результате половину унаследованных от отца владений в этой области. Екатерина Медичи, с которой так часто сравнивали Марию Стюарт, и ее сыновья Карл IX и Генрих III также не сумели спасти свою страну от опустошительных Религиозных войн. Возможно, речь идет о том, что представления о святости королевского сана и долге подчинения монарху столкнулись с выработавшимся в годы религиозного противостояния представлением о долге христианина — католика или протестанта, — ставившемся превыше подданства. Столкнувшись с этим, многим европейским монархам пришлось заново постигать премудрости политики, осложнившейся благодаря новому, конфессиональному, фактору.
Мария Стюарт явно не была фанатиком и не мыслила в терминах конфессионального противостояния — в отличие от многих своих противников, включая Сесила. А ее представление о будущем Шотландии было так или иначе связано с другими странами — Францией или Англией. Для современного британца, каковым является Грэм, совершенно очевидно, что проекты соединения Шотландии с Францией являлись предательством национальных интересов, а вот объединение с Англией — совсем другое дело. Однако это не было столь очевидным для европейцев XVI столетия: Шотландию и Францию уже многие века объединял военно-политический союз, а также и многочисленные культурные связи, тогда как англичане для них были врагами, ненавистными завоевателями. Сама возможность мирного сосуществования англичан и шотландцев в одном государстве в XVI веке казалась чем-то невероятным. Таким образом, объединение Шотландии и Франции в рамках одной империи было для людей того времени явлением такого же порядка, что и объединение с Англией, даже, пожалуй, более вероятным. Поэтому подписанные Марией договоры свидетельствуют не о предательстве национальных интересов, а скорее о том, какими эти интересы тогда представлялись.
Покинув Францию, Мария, по сути, сменила один «имперский проект» на другой, теперь уже
