Думаю, теперь ты уж не выпустишь из рук эту златовласку.
— Спасибо, Генри. — На скулах Ника заиграли желваки.
— Может быть, поцелуешь свою избранницу? — Светло-голубые глаза судьи весело блеснули.
Ник посмотрел на Келли сверху вниз:
— Ну что, отдадим дань традиции?
Она сосредоточенно смотрела куда-то поверх плеча Ника, будто там в любую минуту могло произойти событие чрезвычайной важности.
Ник приподнял пальцем ее подбородок, а она не сводила взгляда с белоснежного жесткого воротничка его рубашки. Однако его нежное, но властное движение заставило Келли повернуть голову и встретиться с ним взглядом. Он едва заметно улыбнулся и наклонил голову. Его губы слегка притронулись к ее губам — мимолетное, нежное касание.
Этот поцелуй — столь краткий, что она не смогла бы сказать, был ли он вообще, — заставил биться ее сердце так, будто ей пришлось бежать стометровку.
Она обернулась через плечо на двух мальчуганов, неловко переминающихся с ноги на ногу в своих выходных костюмах. Брэд, младший, застенчиво помахал им рукой и улыбнулся. Ну а четырнадцатилетний Скотт, красивый, как отец, сжал по-матерински упрямые губы — это уже совсем другая история. К добру или нет, но она только что согласилась разделить ответственность за них.
Скотт родился семь месяцев спустя после свадьбы сестры. Келли вспомнила, как впервые взяла его на руки. Мери-Элизабет тогда приехала погостить в Калифорнию, а Ник остался в Коннектикуте. Он только-только начал осваиваться в адвокатской конторе и не мог взять отпуск. С того самого момента, когда Келли увидела конверт с младенцем на руках у сестры, она как-то по-особенному полюбила этого малыша.
И сейчас Келли вглядывалась в лицо Скотта — в твердую линию рта, в глаза, которые так ни разу не встретились с ее взглядом. Где теперь тот милый, открытый ребенок, который звонил ей издалека, чтобы излить свою детскую обиду, когда отец наказывал его?
И Брэдли. Заикание, появившееся у мальчика, когда мать начала болеть, усугубилось после ее смерти. Сможет ли она, Келли, помочь ему примириться с утратой, если сама пока не в силах это сделать?
— Скотт, Брэд, подойдите и поздравьте свою новую... — Ник замолчал и тревожно взглянул на Келли.
«Новую — кого? Только не скажи 'маму'», — молилась она про себя. Она никогда не сможет заменить им мать, да и пытаться не хочет.
Ник прочистил горло и продолжил:
— ...нового члена нашей семьи.
Келли возвела глаза к небу и облегченно вздохнула. Так отныне и будет. Брэдли бросился вперед и остановился, замер перед ними.
— Как м-мне тебя теперь н-называть, тетя Келли?
— Что скажешь насчет «тетя Келли»? — с улыбкой предложила она.
— Это м-можно, — улыбнулся малыш.
Она терпеливо выслушивала его речь, подавляя в себе желание закончить фразу, чтобы избавить его от этого нелегкого труда.
К ним нерешительно приблизился ее старший племянник. Никогда прежде у них не возникало трений, но теперь Келли не знала, как с ним держаться. Она хотела обнять его так же, как и Брэдли, однако интуитивно почувствовала, что, навязывая объятия, только оттолкнет его от себя. В конце концов, она просто протянула Скотту руку, и тот, чуть замешкавшись, пожал ее. Была ли это только игра ее воображения или действительно в его взгляде промелькнуло облегчение?
— Слабенькое рукопожатие. — Келли сердечно улыбнулась, и непроизвольно ее рука взметнулась вверх, взъерошив темно-каштановый чуб.
Легкая улыбка чуть смягчила черты мальчика, прежде чем он отпрянул. Потом на его лицо опять вернулось угрюмое выражение.
— Да?
Он направился к отцу, а Келли тяжело вздохнула, изо всех сил стараясь не показать, как ее уязвила неприязнь Скотта.
Ник положил руку на плечо сына.
— Ну ладно, парни, пора домой.
Домой? У нее свело желудок от этого слова, от которого должно было бы веять спокойствием. Брэд схватил ее за руку, а его отец положил руку на талию Келли, ведя ее к выходу. Скотт неохотно плелся сзади. Сдержать слово оказалось делом нехитрым. Совсем иное дело — постоянно жить с тремя Де Корс под одной крышей.
Ник вел «вольво» по зеленым улицам города. Келли сжалась в комочек на переднем сиденье. Домой. Она не заходила в этот дом со времени похорон Мери-Элизабет. У Ника было время привыкнуть, пережить утрату жены, но для Келли память о сестре слишком свежа.
Внезапно в салоне раздался детский визг, и она, взглянув в зеркало заднего вида, увидела, что мальчики борются.
— Прекратите, ребята.
Всю свою жизнь она провела в окружении женщин — сестры, школьных подруг. Келли приезжала к сестре в гости, но чтобы жить с этими двумя сорванцами постоянно и не сердиться, нужно быть святой.
Сегодня она сказала, будто верит, что замужество — это навсегда, думал Ник. Ее признание слишком обрадовало его. Ник Де Корс знал, что существует множество способов прервать отношения. Развод иногда оказывается наименее болезненным из них.
Он поймал взгляд Келли и залюбовался тем, как ее рыжие волосы отражают солнечный свет весеннего вечера. Они были зачесаны назад и скреплены на затылке широкой черной бархатной лентой. Несколько выбившихся прядей мягко завивались возле виска.
— Ты уладила все дела в Калифорнии?
— Там особо и нечего было улаживать. Правда, расстаться с поприщем сестры милосердия оказалось труднее, чем я думала. Эти детишки в педиатрическом отделении... Ну в общем, я довольно сильно к ним привязалась.
Возле Мэринер-серкл Ник свернул на длинную подъездную дорожку и остановил машину.
Келли глубоко вздохнула, окинув взглядом покрытую зеленой травой лужайку, простиравшуюся от большого белого двухэтажного дома до самой улицы. Она смотрела так, будто видела все это впервые.
Келли стояла на пороге, вспоминая свой последний приезд сюда. Дом был переполнен людьми в трауре. Повсюду стояла какая-то еда, принесенная сердобольными друзьями. Но, все запахи смешались в один — опилочный. Она никогда не забудет удушающий аромат цветов. А после того как все ушли, припомнила Келли, Ник обнял ее, и она хорошенько выплакалась.
От этих мыслей, пронесшихся как вихрь, грудь внезапно сдавило от боли. До этого момента она и не представляла себе, насколько трудно будет вернуться в дом Мери-Элизабет. Набрав в легкие воздуха, Келли шагнула в холл.
На первый взгляд ничего не изменилось. Как обычно, блестели дощатые полы. Широкая лестница вела к четырем спальням на втором этаже. Оттуда уже доносился топот мальчишеских ног. Слева был вход в гостиную. На детском пианино возле камина, как и прежде, стояли фотографии.
Келли подошла к инструменту и провела рукой по гладкой деревянной поверхности, рассеянно глядя на фото. Среди них оказался и свадебный снимок Ника и Мери-Элизабет. И опять с той же силой, как и тогда, много лет назад, когда Мери-Элизабет стала женой Ника, на Келли навалилось уныние. Сегодня их никто не фотографировал. И о ее свадьбе не останется никаких напоминаний...
Еще одна фотография привлекла ее внимание, и она приподняла изящную керамическую рамку. Снимок был сделан в ночь ее выпускного бала. Mери-Элизабет, выглядевшая, как всегда, безупречно, стояла рядом с Ником. Красивая пара. А Келли, пристроившись с другой стороны, глазела на него с детской влюбленностью, ясно читавшейся на лице. Ник выглядел сконфуженным. Да и не мудрено: за две недели
