Поводырь

станет вполне конкурентоспособен. Тут, правда, есть один вопрос. Подходят ли печи в домах для перехода на уголь? Были у меня сомнения…

Сталь. Если уголь – кровь, то железо – кости. На железе держится цивилизация девятнадцатого века. Это век стали, а не пара, как некоторые считают. От иголок для деревенских мастериц до паровозов – это железо. Им кроют крыши домов, склепывают из него корабли, и им роют золото. Им воюют и строят. По нему ездят из него сделанные механизмы, перевозящие из него товары. Петли на дверях, заслонки в печах, лопаты и кирки, ножи для хлеба и гвозди – оно, родимое. Концерн Круппа очень долго был самым богатым семейным предприятием мира. Ну, кроме хитрованов Ротшильдов, конечно.

При богатейших залежах железных руд в губернии, особенно на юге Кузнецкого округа, большая часть изделий завозится с Урала. Каинские купцы нисколько не сомневались, что легко купят потребные машины на Ирбитской ярмарке. То, что Алтайское горное управление упустило этакий беспроигрышный способ пополнить кошелек государя императора, может сказать о многом. Скорее всего, о том, что в администрации АГО засели люди, не желающие чего-то менять. Плавят себе потихоньку серебро, подсчитывают намытое старателями золотишко и ни о чем думать не хотят.

Благо есть месторождение и вне АГО. Руды там, конечно, не такие богатые, как то же Темиртау, но вполне себе ничего. И туда также требуются миллионные вложения. Металл этот стыдливый. Прячется в тайге, во глубине сибирских руд. Дорогу туда построить – уже целое приключение. Но это необходимо. Буду искать желающих. Без своей стали железки не построить. А я еще планирую и пароходы в Томске мастерить. И паровые машины для приводов фабрик. И сельхозтехнику, и сепараторы с маслобойками. Ткацкие станки и станки для металлообработки. И на все нужно железо. Очень-очень много железа.

Вкуснючую идею – затеять в Томске производство оружия – усилием воли отодвинул на далекое будущее. Не до жиру…

Винокурение. Хоть с этим, слава Богу, проблем нет. Желающих даже слишком много. Думаю, и спиртовые короли, и принцы-спекулянты зерном без моей прямой поддержки замечательно проживут. А вот от дополнительных поборов их нужно оградить. Может быть, и не всех, а лишь тех, кто новую технику станет вводить и к рабочим по-человечески относиться. Записал.

Легкая промышленность. Имея Китай и Киргизию под боком – просто преступление не обзавестись ткацкими фабриками. Хлопок и шерсть. Но для их транспортировки требуется дорога. В идеале – железная. Но об этой мысли пока лучше забыть. Мне бы хотя бы гужевой тракт, приемлемый для повозок, соорудить. Пустить паровозы вдоль Катуни даже большевики не решились, а уж они-то были большие затейники. В сторону Алма-Аты дорогу лучше строить со стороны Омска. Никаких преград. Степь. А вот об организации торгового маршрута в Семипалатинск можно подумать. В степи – овцы. Где овцы – там шерсть. Где шерсть, там сукно. Записал: проверить – доходят ли пароходы до Семипалатинска и можно ли оттуда вывозить шерсть в промышленных масштабах!

Что я упустил? Деревообработка? Строительные материалы? Да полно уже этого. Только в Томске больше десяти кирпичных заводов. И пять лесопилок. Казаки говорили – стекла мало, да и дорого оно. Кто у нас здесь производство стекла развивать не торопится? Кому придать ускорение? Записал.

Цемент. Известняки в районе будущего поселка Яшкино. Огромное, просто колоссальное месторождение. А без цемента мы мосты для паровозов только временные, деревянные выстроить сможем. Значит – пишем.

Асфальт. Это из нефтяной оперы. Пишем – проблема глубокого бурения. Промышленная нефть в версте к северу от Колпашева. Но на глубине свыше двух километров. Меня одна нефтеносная дыра сделала бы на год счастливым и навсегда сказочно богатым. И асфальт – это только малая часть того, что из жидкого золота можно делать. Керосин! Мазут и органические смазки. И главное – толуол. Я весьма далек от химии, но думаю, легко найду человека, способного нитрировать производную нефти. И товарищ Альфред Нобель отправится нервно курить в стороне со своим динамитом. Пишу – патент на тринитротолуол. Письмо Менделееву.

От Менделеева мысли плавно переползли на туземное чиновничество.

Тут нужно обязательно рассказать – что же представляло собой губернское управление образца одна тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года.

Структура управления обширным, размером с половину Европы, краем делилась на стратегическую – так называемое общее правление – и тактическую, правление частное. Первое состояло из меня – гражданского губернатора и председателя Губернского совета. В самом же Совете – слово-то какое рабоче- крестьянское – состояли первые 'шишки' туземной 'елки'. Председатели Губернского правления, Казенной палаты, Губернского суда и господина губернского прокурора. Плюс еще трое советников – по одному от каждого из отделений частного правления.

Совет, как нетрудно догадаться, решал вопросы, связанные с общим направлением деятельности чиновничьего аппарата в губернии. Вроде как: что будет сегодня на ужин – решает частное правление, а вот стоит ли НАТО бомбить Югославию – это уже общее. Шучу, конечно. В основном совет занимался адаптацией к местным условиям многочисленных инструкций и предписаний, регулярно поставляемых героями бюрократического труда из Санкт-Петербурга. А вот исполняло адаптированную до неузнаваемости версию – уже частное правление.

Правителем тактической части был, естественно, председатель. Управлять всеми сразу ни теоретически, ни практически невозможно. Поэтому мудрое правительство разделило всю толпу по принципу 'чтобы у всех хватало дела' – на четыре отделения. Стола. Со столоначальником во главе. Это в России. В Сибирских губерниях отделения было почему-то три.

Первое ведало вопросами обнародования законов, присматривало за исполнением распоряжений губернатора и совета. В него входили Статистический департамент, Отдел кадров и Хозяйственное управление. В Томске первый стол 'наградили' еще и сбором налогов, пошлин и недоимок.

Второе отделение занималось делами, касающимися сохранения правопорядка и общественного спокойствия. По сути, второй стол исполнял функции губернского полицейского управления. Кроме того, оно же ведало вопросами цензуры и отслеживало настроения в обществе.

Третье – это Стол Правосудия и Возмездия. Государственный надзор за судопроизводством, ссыльными и тюрьмами с каторгами на территории губернии.

Сверх того были еще Акцизное управление, Соляная комиссия, Приказ общественного призрения, Врачебная управа и Госконтроль.

Гера, охотно поведавший мне о хитросплетениях губернской власти, потряс меня до глубины души. Во всем этом нагромождении столов, табуретов и кресел не нашлось даже маленькой скамеечки для промышленности, транспорта и дел, связанных с переселенцами.

Зато для меня, исправляющего должность начальника губернии – то есть исполняющего обязанности гражданского губернатора, — в схеме предназначено было даже не кресло. Трон! С пьедесталом, как у памятника головы Ленина в Улан-Удэ! И примерно с такой же доступностью для рядовых обывателей, как у бриллиантов из Алмазного фонда Кремля. А я-то еще удивлялся, отчего многие люди, с кем я пытался разговаривать по-человечески, попросту в ступор впадали. Оказывается, сам факт, что я изволил к ним близко подойти, сравним с явлением Царицы Небесной на облаках, верхом на белом коне и с черным знаменем Анархии в руках. Что-то из области очевидного, но совершенно невероятного.

Об отчетности губернатора и различных департаментов разным министерствам я уже говорил. Теперь скажу о моих правах. Иначе вы можете не понять, почему совещание в моем новом кабинете прошло так, как прошло.

Главы не подчиняющихся напрямую Министерству внутренних дел губернских чиновников имели особый, 'коронный' статус. То есть на свои должности они были назначены высочайшим повелением. Но давайте зададим коварный вопрос: а откуда его императорское величество вообще узнал о существовании какого-нибудь господина надворного советника Печенюшкина? Сколько таких Печенюшкиных по России- матушке? Десятки или сотни тысяч в десятке ведущих министерств? Процентов пять из них служат какими-нибудь управляющими или председателями и, по сути, являются назначенными самим царем с подачи прямых начальников. Это вроде как выборы в депутаты по партийным спискам в России двадцать первого века. Избиратели отдали голос всей партии, а вот кто именно заселится в государственную столичную квартиру – решает узкий круг лиц, весьма приближенных к так называемому политическому