встретились с Разумовским, она ожила, но общалась исключительно с князем.
Сказители были повсюду. Сидя на грязных ковриках или одеялах, раскачиваясь в такт своим словам, они изображали голосами гром, ярость, любовь, чудо. Вокруг них сидели дети и подростки, иногда останавливались послушать их и взрослые, в том числе женщины с лицами, закрытыми от чужих взглядов. Как бы высматривая нужный ей товар, Лидия подошла поближе к одному из сказителей. Леди Клэпхэм сказала, что у каждого из них есть постоянное место. И если сказитель, обосновавшийся на улице торговцев кофе, вдруг объявится в том квартале, где продают шлепанцы, это все равно что в Оксфорде прийти к соседям в гости без приглашения и еще остаться у них на ночлег.
Нет, представить такое было просто невозможно. Какой-то мужчина тронул ее за плечо и произнес:
— Мадам Эшер?
Она обернулась и увидела прямо перед собой прекрасные темные глаза высокого мужчины, сложением подобного Аполлону. В костюме табачного цвета. Со столь близкого расстояния она сумела рассмотреть и коротко подстриженные усики, и длинные ресницы, и даже жемчужные пуговки на его перчатках, когда он склонился поцеловать ее руку. Заколка галстука представляла собой грифа с распростертыми крыльями, уставившего на Лидию свой выпученный рубиновый глаз.
— Я видел вашего супруга, — тихо сказал мужчина и, пока она пыталась перевести дух, добавил: — Позвольте представиться. Барон Игнац Кароли, Императорская дипломатическая служба. Мы сможем поговорить?
Он отвел ее в сторону, под навес лавочки, где старик грек шил туфли из кусочков цветной кожи. Бросил взгляд на подошедших и вновь углубился в работу. Не слишком типичное поведение для Большого Базара. Должно быть, Кароли успел заплатить старику.
— Он жив?
Кароли кивнул. Хотя Лидия знала, что ему должно быть не меньше тридцати пяти, выглядел барон гораздо моложе. Он обвораживал, он был сама искренность.
— Хотя я не могу сказать, как долго это протянется. Сейчас он в руках у… — Кароли искусно запнулся и бросил осторожный взгляд на Лидию, словно бы усомнившись, не будет ли жестокостью сказать ей всю правду. На самом деле, конечно, прикидывал, много ли она знает.
Если я совершу сейчас ошибку, — подумала Лидия, и сердце ее забилось сильнее, — Джейми умрет…
— Он в руках человека, именующего себя Олюмсиз-бей, — спустя мгновение продолжил Кароли. — Турок. Весьма опасная личность. Не говорите об этом никому, — добавил он, видя, что Лидия зажала ладонью рот и округлила глаза, как это обычно делала тетя Лавиния при виде паука или озорничающих соседских ребятишек. — Сообщил ли он вам, миссис Эшер, цель приезда в Константинополь?
Он наверняка беседовал с леди Клэпхэм. Лидия очень бы хотела знать, как много рассказала венгру эта величественная дама и о чем она сочла нужным умолчать.
— Где? Когда? — Лидия задала эти не слишком внятные вопросы исключительно для того, чтобы выиграть время. Вряд ли из нее могла бы получиться хорошая актриса, но в данном случае страх и отчаяние в ее голосе были искренними. Она поднесла стиснутые руки к груди. — Вы говорили с ним? Как он выглядел?
Связался ли он со своим Департаментом? Знает ли, что я ужинала с мистером Холивеллом? Как ему объяснить, почему я сама оказалась в Константинополе?
— У нас не было возможности поговорить. — Голос Кароли звучал успокаивающе. Прекрасный гибкий тенор, едва заметный акцент, свойственный жителям Центральной Европы. Удивительно искренние интонации. — С виду он был невредим, но, как я уже упоминал, бог знает, надолго ли. Собственно, потому- то я и должен был встретиться с вами. Когда вы сбежали от меня прошлой ночью, я испугался, что до вас дошли некие клеветнические слухи. Уверяю вас, мадам… — Голос его зазвучал серьезно и взволнованно. — Уверяю вас, что все это выдумки тех, кто, кроме вражды двух наших стран, знать ничего не желает…
— Сбежала от вас? — Лидия достала очки из мешочка и, надев их, всмотрелась в собеседника, — Прошлой ночью? То есть вы были вчера на приеме во дворце?
На секунду она его этим просто обезоружила. Двумя быстрыми движениями указательного пальца он оправил усики, скрывая замешательство. Перчатки его, как успела заметить Лидия, были прекрасного покроя, из французской лайки — шесть шиллингов за пару.
— Барон! — Из-за угла лавки показался, проталкиваясь сквозь толпу, огромный Разумовский. Маргарет следовала за ним по пятам. Лидия немедленно сорвала очки и спрятала их в складках юбки. — Я смотрю, быстро вы вернулись из Лондона.
— Князь! — Кароли отдал поклон. — Да, конечно, быстро, но надо же было приодеться! — Он с улыбкой коснулся лацкана своего костюма. — Вы здесь с миссис Эшер?
Пытается застать меня врасплох, — мелькнула мысль. — А буду отрицать — не поверит.
— Простите, ваше сиятельство, но не могли бы вы нас на минуту оставить одних? — И вновь повернувшись к Кароли, Лидия растопырила пальцы заведенной за спину руки. Пять. Пять минут. Будем надеяться, Разумовский увидит и поймет.
— Судя по тому, что я слышала от мистера Холивелла, вас с моим мужем трудно назвать друзьями, — торопливо произнесла она, пытаясь унять дрожь в голосе. — Но, как я понимаю, существует еще нечто… вроде братства, не так ли? Вы все делаете одно дело, безразлично, на чьей стороне. — Она снова нацепила очки, прекрасно сознавая, что это придаст ей внешность школьницы. — Спасибо за то, что дали мне знать… Я чувствовала, чувствовала, что кузина Элизабет не ошиблась!
— Кузина Элизабет?
— Кузина Элизабет из Вены, — пояснила Лидия, как бы слегка удивившись, что Кароли не знаком с ее семейством. — Полторы недели назад она заняла моему мужу двадцать фунтов на поездку в Константинополь Это его кузина — вторая, она живет в пригороде, названия которого все я никак не могу запомнить… Во всяком случае, я позвонила ей, когда мистер Холивелл передал мне записку от мужа…
— Записку? — Красивые брови тревожно сдвинулись.
— Он велел мне возвратиться в Лондон. Написал, что едет еще куда-то, но куда, не сообщил. Мистер Холивелл уговаривал меня вернуться в Англию. Я сказала ему, что так и сделаю, но я чувствовала, что мой муж в беде… — Она вновь стиснула руки, пытаясь не выдать дрожь.
— А как вы оказались в Вене? — Кароли явно собирал кусочки мозаики воедино. Общаясь с Исидро, Лидия привыкла разгадывать любую, едва заметную мимику.
— Он послал за мной! — Она широко раскрыла глаза, будто вопрошая: «А как бы еще, по вашему мнению, я могла там оказаться?» Кароли смотрел на Лидию откровенно скептически, и ей пришлось пояснить: — Он прислал телеграмму, где просил меня приехать для проведения кое-каких медицинских анализов. Видите ли, я — врач, — добавила она, поправляя без нужды очки. — Я провожу исследования в Рэдклиффской лечебнице.
— И в чем же вы специализируетесь?
— Редкие патологии крови. — Не совсем так, но вряд ли Кароли изучает медицинские журналы.
В глазах его она прочла некоторое облегчение.
— Понимаю…
— Но когда я прибыла в Вену, мистер Холивелл сказал, что произошло нечто ужасное и что доктор Эшер был вынужден покинуть город. Показал мне эту записку с просьбой вернуться в Лондон. После телефонного разговора с кузиной Элизабет я окончательно поняла, что мужу грозит опасность… И вот мне здесь говорят, что он исчез, и я не знаю, что мне делать. О, барон Кароли, если вы хоть что-нибудь знаете, помогите мне…
Он выглядел раздосадованным, но по руке похлопал Лидию вполне дружески.
— Успокойтесь, миссис Эшер, успокойтесь… Вы смогли уже выяснить о нем хоть что-нибудь?
Лидия прекрасно сознавала, что именно это ему и требуется узнать.
— Ничего! — сказала она. — И на рынок я пришла потому, что его арестовали где-то здесь. Торговцы могли что-нибудь заметить или узнать… — Она сняла очки и, близоруко моргая, взглянула ему в глаза. — Князь Разумовский любезно согласился меня сопроводить, поскольку он знает язык…
Кароли тихонько фыркнул, и Лидия сообразила, что леди Клэпхэм была права, отрекомендовав князя
