Пряные ночи

Не согласен ты, чтоб перед мой был тебе кыблою[33] —
Повернусь к тебе другой кыблою, более угодной».

И слова другого поэта:

«Она дала мне мягкий кусе.
Я молвил: «Не хочу любить!»

И повернулась, говоря:

«Покинут тот, кто отвращен.
Ведь спереди любовь уже

Теперь оставлена, в наш век». —
«Отлично, госпожа моя,

Отлично, не смущай меня!
Вот лучшая из всех побед владыки нашего царя!»

А вот слова другого поэта:

«Мужи руками просят прощения,
А женщины ногами это делают.

Поистине, вот дело прекрасное!
Аллах его превознеси!»»

Услышав эти стихи, Камар-аз-Заман понял, что бегство от царских желаний невозможно, и он сказал: «О владыка, если уж это так неизбежно, то обещай мне, что сделаешь это со мною не больше одного раза. А потом больше не проси меня об этом никогда. Быть может, Аллах исправит во мне то, что испортилось». — «Я обещаю тебе это в надежде, что Аллах нас простит и сотрет с нас своей милостью великие прегрешения, — отвечала Будур. — Поистине пояс прощения не тесен для того, чтобы охватить нас, покрыть великие наши злодейства и вывести нас к свету прямого пути из мрака заблуждения. Отлично выразился тот, кто сказал:

«Кой в чем заподозрили нас люди, упорствуя
В своем подозрении душою и сердцем.

Идем подтвердим их мысль, чтоб снять с нас тяжелый грех,
Один только раз — потом мы каяться будем».

Царица Будур поклялась царевичу, что такое дело случится у нее с ним один только раз. И Камар-аз- Заман, удовлетворившись этим условием, отправился с нею в уединенное место, чтобы погасить огонь ее страсти. Он утешал себя словами: «На то воля Аллаха, Могучего и Великого! Это было предопределено моей судьбой, данной мне Всевышним!»

Затем он распустил шальвары, пребывая при этом в крайнем смущении. А Будур улыбнулась, завела его на ложе свое и сказала: «После сегодняшней ночи ты изменишь свое мнение».

Она склонилась к нему, стала целовать и обнимать его, сплетая ногу с ногою, а затем сказала: «Положи руку мне между бедрами на то, что тебе известно». И Камар-аз-Заман заплакал и сказал: «Я не умею ничего такого!» А Будур воскликнула: «Ради моей жизни, сделай то, что я тебе велю!»

Камар-аз-Заман протянул руку и увидел, что бедра ее мягче сливочного масла и нежнее шелка. Он ощутил наслаждение, касаясь их, и стал водить рукою во все стороны, пока не достиг купола, многожды благословенного. И тогда он подумал: «Может быть, этот царь двуполый и не является ни мужчиной, ни женщиной?» Тогда Камар-аз-Заман сказал: «О царь, я не нахожу у тебя того, что есть у мужчин».

А царица Будур так засмеялась, что упала навзничь и воскликнула: «О мой любимый, как ты скоро забыл ночи, которые мы провели вместе». И Камар-аз-Заман узнал в ней жену свою, царевну Будур, дочь царя аль-Гайюра, владыки островов и морей. И он обнял ее, и она обняла его, и поцеловал ее, и она поцеловала его, и они легли на ложе, и были прочитаны такие стихи:

«И звала его я к сближению, шею гибкую
Изогнув к нему, чьи изгибы непрерывны,

И поила твердость души его ее мягкостью.
И он просьбе внял, хоть отказывал упорно,

Побоялся он, чтоб хулители его видели,
Когда явится он в кольчуге блестящей.

Бока сетуют на бедро его, нагрузившее,
Когда ходит он, его ногу, как верблюда.

Повязался он мечом режущим очей своих,
И кольчугу он на себя надел из мрака.

Аромат его шлет благую весть, что явился он,
И бегу к нему, точно птица я из клетки.