1Турбаза. Полдень. Шелест моря.Приятен бархат сентября!Шезлонги, в них проблемы, горе,Заботы все до фонаря.Сиди спокойно, релаксируй,Листай журналы, вечеркомВ кафе общаться педалируй,Возьми себе коктейль со льдом…Худой спасатель шёл по пляжу.Был жарким бархатный сезон.Народу много, очень даже.Был люд купаньем увлечён.Был репродуктор у Матвея,Народу инструктаж читал,Шпаргалку в два листа имея,Бинокль на груди свисал.И фантой смачивал он глотку.Очки от солнца на глазах.Он всё не мог забыть красотку,С которой встретился в горах.Закончил фразой он дежурной:«Не заплываем за буйки!»Вот банку выкинул он в урнуИ спрятал мятые листки…Взглянул в бинокль. Вдруг за буйкамиМатрац увидел надувной,На нём с красивыми ногамиКрасотку, всё гребла рукой.Но вдруг матрац внезапно сдулся!Блондинка стала утопать.Матвей тотчас к воде метнулся,Стал брасом скорость набирать.Матрац как тряпка. Нет милашки.Ушла под воду. Он нырнул,Схватил бедняжку за рубашкуИ на поверхность потянул.Воды солёной нахлебаласьИ без сознания была,На водной глади не держалась,Матвею на плечо легла…На берег вышел он устало,Её на камни положил.Привычно солнышко сверкало.Над ней склонился, оживилЕё искусственным дыханьем.Она откашлялась водой,Глаза открыла, с содроганьемСпросила вдруг: «Вы кто такой?»«Спокойно, Маша, я – Дубровский. — Матвей с улыбкой прошептал. —Я ваш спаситель, принц заморский. —И он красавицу узнал! —Не может быть?! А мы знакомы.Я видел с группой вас в горах.Вы там бродили словно гномы,Сидели на больших камнях.Как вас зовут?» – «Зовите Глашей».«А я Матвей, спасатель я,Инструктор на турбазе вашей.Вставайте, вот рука моя»…А пляж был как пчелиный улей! Они прошли торговый ряд,Затем к турбазе повернули.В руках был тёплый лимонад.«Я провожу вас до бунгало».«Спасибо вам за всё, Матвей, —Сказала девушка усталоС улыбкой скромной у дверей. —Быть может вечером в кафэшку? Вы не откажетесь со мной?Поставлю выпивки тележку.Вы заслужили, вы – герой!»Матвей насупился сурово:«Нет, я вас буду угощать.Вы родились сегодня снова,И я вас буду развлекать».«Что, инструктаж мне свой прочтёте?»«А что? Реестр всегда со мной.Не смейтесь. Как вы не поймёте?!Нельзя шутить с морской водой! Представьте, я почти непьющий,Тележку не осилить мне.Я к алкоголю равнодушный.Лишь знаю толк в сухом вине»… 2«Куда собрался, долговязый? —Спросил под вечер его друг. —Что за костюмчик несуразный,Рубашка, галстук, стрелки брюк?Ты на турбазе и в кафэшкуИди в футболке и в трико.Давай без суеты, без спешки».Матвей лишь выдохнул: «Легко»… Ждал пять минут. Глафира вышлаК нему в трико и в майке- стрейч.А у кафе дрожала крыша,Звучала громко Си-Си-Кеч.Он протянул букет лаванды.Она вдохнула аромат:«Спасибо вам! О, как я рада!»«И я, представьте, тоже рад».В кафе открытом было тесноИ отдыхающих битком,Звучали очень громко песни.Они затарились вином,Купили овощи и фрукты,И бутерброды, и десерт,И через двадцать две минутыНа пляж пустой внесли пакет.Как хорошо! Фонарик лунный,И слышно музыку слегка,И млечный путь, прибой спокойный.И не души, не ветерка…Они шутили и смеялись,Звучала речь наперебой,И бескорыстно наслаждалисьУма спонтанной болтовнёй.Как два малька попали в сетиЖивой беспечности ума.Они вели себя как дети,О чём исписаны тома.Навеянная божьей волей,Пришла романтики волна.Он Заболоцкого прочёл ей,А Блока вспомнила она.Затем она вдруг замолчала,К нему прижалась в тишине.И он обнял. Она сказала:«Где наш пакет? Пошли ко мне».И снова волны оптимизмаСогрели души молодым.Стряхнув с себя вуаль лиризма,Глафира крикнула: «Бежим!»И босиком по мелководьюОна помчалась, он за ней.Самца маня красивой плотью,Кричала в небо: «Звёзды, эй!Свели с ума своим парадом!Но холодны вы всё равно!Вы далеки, а мы тут рядом!У нас есть фрукты и вино!»Вот по ступенькам прошмыгнулаВ своё бунгало-теремок,Ключом замочек повернула.Внутри зажёгся огонёк.За три минуты стол накрыли.Вот две свечи она нашла.И вскоре свечи заискрилиС высот журнального стола… 3Турбаза. Тёплый тихий вечер.Луна. Прибоя полоса.В одном бунгало тают свечи.Он и она – глаза в глазаС вином в бокалах отдыхают.В окошке лунная тропаПо морю в вечность убегает.Их познакомила судьба.Он пил вино и фрукты кушал.Смешное вспомнила она.Он улыбался, больше слушал.Был ворох мыслей от вина:«Поупражняемся в безумстве,Упьёмся сладостным виномИ наши мысли, наши чувстваМы перемелем языком.В любви признаемся друг другу,На «ты» спокойно перейдёмИ, как друзья или супруги,Немного лишнего взболтнём.Твои духи – пейзажи лета,Внезапность шумных майских гроз,Любви осенние сонетыИ деликатность белых роз.Огнём в ночи играют свечи,Торчит из вазы ананас.Твои глаза и твои плечиБезумства требуют сейчас.Мы оба знаем чем, о, Боги,Закончим вечер при свечах —В безумство страстное в итогеУйду с тобою на руках.Я снова вспомню, что мужчина.Ты станешь женщиной опять.Прощай, житейская рутина!Хоть ночь одну тебя не знать».Вдову – прелестное созданьеЗакоренелый холостякУнёс страстям на растерзаньеВ холодной спальни полумрак… 4Они лежали на кровати.Горел на тумбочке «ночник».И в нежной ласковой печатиНеповторим её был лик.Звездил сентябрь, луна сиялаИ тихо шелестел прибой.Подняв глаза, она сказала:«Как хорошо сейчас с тобой.Не покидай меня игриво.Мне в жизни так не повезло!Одной тоскливо и паршиво».И тут красотку понеслоНад океаном серебристымВоспоминаний прошлых днейС волной седой, с приливом чистым.И он охотно верил ей…Она недавно овдовела.Муж был хороший, но больной.И быть одной с красивым теломВ большой кровати ледянойЕй совершенно не хотелось.Но в доме побывала смерть.И по ночам во снах вертеласьСемейной жизни круговерть.Всплывали в памяти прогулкиВ зелёном парке, громкий смех,Цветы и хруст французской булки…Покойный муж, он был из тех,Кто проявить умел вниманье,Хорошей шуткой рассмешить,Мгновенно угадать желаньеИ обо всём поговорить.Бывал в прострации туманной,Меланхоличен и предвзят,Пол дня мог киснуть в тёплой ванне,Курить и ковырять гранат.Стихи рассказывал красиво,С ним можно было помечтать.К делам житейским был ленивым,Зато любил порассуждать.Сиял загадочной улыбкой,Как будто счастья знал секрет.Её частенько звал он рыбкой.Типичный был интеллигент.Она ребёночка хотела.Он потерпеть уговорил.Он рассуждал, она терпела,Пока злой рок не протрубил.Но всё равно ей было больноРодного мужа потерять.И совесть женская невольноВдруг начинала обвинятьСебя за глупые движеньяИ по уходу за больным,И за дурное настроенье,Когда беседовала с ним… И вот одна в большой постели.Муж приказал ей долго жить.А дни летят, как и летели.И хочет женщина любить.Начало женское велелоНайти мужчину, где бог весть,Любить его душой и телом,Пока на это силы есть.Его
