героической. Наверняка, капитан выехал на очередное задержание поставщика оружия для какой-нибудь криминальной группировки и погиб от бандитской пули.
Но лейтенант Ваняшин на это разочарованно произнес:
– Ничего подобного. Чикин утонул на рыбалке. На берегу стояла его машина. Удочка. Самого же капитана нашли в воде. Причем, как показало вскрытие, капитан был сильно пьяным.
– Заснул что ли с удочкой в руках. Я слышал от рыбаков, что такое бывает. Примет человек на грудь лишнего, сядет, заснет и бултых в воду. Может, и Чикин также. Расстроился, что клева нет, принял лишнего и оказался в воде, – как знающий человек, подытожил Грек. Он хотел развить эту тему дальше, но майор Туманов не дал.
– Погоди ты, Грек. Какой клев? Какая рыбалка? Ты что Чикина первый день знаешь? Он никогда рыбалкой не увлекался. Окуня от плотвы отличить не умел.
Грек призадумался, приходя к заключению, что Туманов, вообще-то, прав. Но сдаваться так просто Сан Саныч не собирался. И хоть Федор по должности и званию выше его, но по годам, старше Сан Саныч, а стало быть, и мудрее. По крайней мере, сам Грек считал себя человеком мудрым с богатым жизненным опытом. И не худо бы Туманову это понять. А если не понимает, тогда Сан Саныч без всяких намеков не поскупится на прямоту. И Грек решил не уступать.
– Погоди, Николаич. Ты сам не раз говорил, что людям свойственно меняться. Так ведь?
Туманов посмотрел на Грека.
– Ты это к чему? – спросил он.
– А к тому. Раньше Чикин не любил рыбачить. Может, и время у него для этого не было. А сейчас, полюбил. Может такое быть? – уверенный в своей правоте спросил Грек. Туманов на это пожал плечами.
– Ну, наверное, может. Сейчас все может быть. Вон и бабы без мужиков детей рожают. Только меня настораживает все это. Поехал на рыбалку. Обпился водки и утонул. Ну ладно бы сердце прихватило. А то утонул. Что так сильно был пьян, что даже в воде не очухался. Он ведь не с лодки рыбу ловил. Значит, и упал в воду возле берега. Неужели там так глубоко. Кстати, где это произошло? – спросил Туманов у лейтенанта Ваняшина.
– Возле Серебряного бора. А точнее я сказать не могу. У Василькова надо узнать. Он выезжал туда вместе с оперативной группой, – сказал Ваняшин, напомнив Федору о «батяне». И тут майор опять вспомнил о черновике справки, которую готовил для полковника и потерял.
Грек съежился в предчувствии самого нехорошего, что должно с ним случится сейчас, сию минуту. Да и память у майора не такая короткая, а стало быть, небрежность Грека ему же самому еще не раз аукнется. И стоило об этом Сан Санычу подумать, как Федор Туманов спросил у Ваняшина:
– Леша, ты не видел у меня тут на столе листок, черновик справки?
Сейчас Грек испытывал то же самое, что испытывает жертва в момент, когда над ее шеей возносится топор лихого палача, способного отсечь несчастному голову одним махом. И Сан Саныч тихонечко себе под нос пробурчал:
– Ох, пропала моя бедная головушка.
Палачу оставалось опустить руки вниз. И тогда все. А может быть и не все? Есть надежда на спасение, и она в руках у Ваняшина. А точнее у него на языке, что скажет лейтенант, что ответит. И взглянув в краснощекое лицо лейтенанта, Грек стал тому подмаргивать, подавать знаки, чтоб приятель Леха не подвел его, не выдал. Но как назло сам лейтенант этих подмаргиваний не заметил. Преданно уставившись на майора, он сказал:
– А ты, Николаич, в урну не заглядывал?
Греку показалось, что сердце у него остановилось.
– Гад, – тихонечко прошептал он на Ваняшина себе в утешение.
Лешка Ваняшин, стервец, заложил старшего товарища и глазом не моргнул. В военное время Сан Саныч бы повесил такого за предательство, а тут приходится терпеть.
Испустив протяжный стон, Грек откинул голову за спинку стула, чтобы не встречаться взглядом с майором, который уже, кажется, кое-что начал понимать, и взглянул на капитана как на ягненка глазами волка. Тут же майор не поленился наклониться и, схватив кулек, набитый шелухой семечек, запустил им Греку прямо в лоб.
– Ах, ты сволочь. Я обыскался, а ты сидишь и молчишь.
– Николаич, – жалобно произнес Грек, при этом, не забыв показать приятелю Лехе кулак. Ну кто этого гада тянул за язык. Мог бы сказать что-нибудь другое, тем самым спасти Грека от гнева майора. Но на то он и гад, чтобы подлянку делать. И сделал.
Встав из-за стола, Туманов посмотрел на разбросанную по кабинету шелуху семечек и сказал:
– Значит так, Грек. Всю эту дрянь, – указал он на шелуху, – ты сейчас, немедленно соберешь. Потом сядешь за стол и отпечатаешь мне справку. Понял?
– Николаич, может лучше Лешка? – попросил Грек. – Для него эту справку отпечатать, как два пальца…
Федор отрицательно помотал головой.
– Нет, это сделаешь ты. Будет тебе наука, как хватать бумаги с моего стола. И еще, – предупредил майор строго, пригрозив Греку как непослушному дитяти пальцем, – если я увижу у тебя семечки…
– Не увидишь, – клятвенно заверил Грек, приложив обе руки к груди. – Лучше я курить буду, как курил, чем семечки грызть. Мне это и самому уже надоело. Будем считать, метод не оправдал себя, – шутливо произнес Грек, покосившись на улыбающегося Ваняшина. Сидит летеха довольный, рот не закрывается, ушами водит. Эх, был бы Грек на месте Туманова, так бы он не посидел. Задница бы у него была липкой от пота.
Только напрасно майор так самоуверен, что Грек кинется печатать ему справку. Работенка эта слишком нудная для Сан Саныча. К тому же тут есть парень помоложе и пограмотней. Лейтенант Лешка Ваняшин. Для него сварганить эту справку, сущий пустяк. А заодно он и пол в кабинете подметет. Только майор выйдет, Грек сразу же подпряжет под это дело Ваняшина. Пусть тот посидит, головку поломает. Так решил про себя Сан Саныч Грек. Но решение его оказалось несбыточным.
– Приступай, Грек, – сказал Федор и шагнул к двери, по хрустящей под его каблуками шелухой. – Ваняшин, пошли со мной, не будем мешать Греку. Узнаем поподробнее про капитана Чикина. А ты, Грек, давай, наяривай тут. И чтоб без ошибок, – строго предупредил майор.
Едва за Тумановым и Ваняшиным закрылась дверь, как Грек достал из кармана пачку сигарет. Положив обе ноги на майорский стол, он с наслаждением закурил, вчитываясь в помятый черновик справки. Положение осложнялось тем, что черновик скорее напоминал план будущей справки. Скупые данные, отдельно в столбик какие-то цифры, вряд ли это устроит Василькова, если вот так просто взять и перепечатать. Тут надо сделать хорошую выборку. Ведь «батяне» нужен подробный отчет, и лучше самого Туманова его не сделать ни Греку, ни Ваняшину.
Грек вздохнул. Вот задал ему майор задачку. Сан Саныч в голове не держал никаких цифр по раскрываемости, а копаться в статистических данных ему страшно не хотелось. Слишком нудная работа.
На открывшуюся дверь кабинета, Грек не обратил внимания, посчитав, что это вернулись Туманов с Ваняшиным. Он даже подготовил для майора несколько обидных слов по поводу справки и, не стесняясь, был готов их высказать Туманову прямо в лицо. Не меняя позы, он чуть повернул голову и тут же от неожиданности, выронил изо рта сигарету.
В кабинет вошел полковник Васильков собственной персоной и то, как сидел Грек, «батяне» явно не понравилось. Глаза у полковника сделались красными как у разъяренного быка, и Васильков даже чуть наклонил голову, словно собрался боднуть черноусого Грека, отчего Сан Санычу сразу стало не по себе. Он съежился, тихонько ойкнув. А начальник отдела, нависнув над Греком, как гора, которая вот-вот упадет, придавив несчастного, грозно спросил:
– Ты жопу себе еще не отсидел?
Грек улыбнулся, принимая вопрос «батяни» за подкол, на которые и сам был мастак. Но сидеть и вот так улыбаться, значило в лице «батяни» выставить себя полным идиотом. Улыбаться Грек перестал. И посчитав, что полковнику нужно немедленно ответить, сказал:
