– В том вообще сыр.
– А в холодильнике ничего такого нет?
– Нет.
– А на полочке, где конфеты?
– Тоже нет.
Пауза. Задумчивый взгляд. И – бодрое итоговое предложение:
– А ты попей просто чай!
Мы рассмеялись. Потому что не рассмеяться было трудно – этюд получился на одном дыхании, вдохновенно и артистично. А воспитательные попытки сами собой перенеслись на следующие дни.
Убедительность и оригинальность Дашиных речей меняется в зависимости от того, какие из её интересов под угрозой. В последнее время она очень не любит вовремя ложиться спать. Именно к этому часу игры приносят ей особое удовольствие. В ход идут все доводы, в том числе расхожий: все детки ложатся спать в девять часов, а Дашу и в одиннадцать не уложишь. Потому и трудно утром просыпаться, чтобы успеть в детский сад.
Но если раньше дочка просто отказывалась залезать в кроватку, то теперь стала мотивировать:
– Мамочка, не расстраивайся. Я завтра сама встану и оденусь. Ты только разбуди меня!
– Но я же каждое утро бужу, а толку мало! И говорю тебе по-всякому…
– А ты скажи мне в лицо!
Такой поворот был неожиданным и запомнился. Кстати, утром Даша действительно встала без капризов и собралась в садик быстро. Не так уж надо не доверять детским обещаниям!
Даша продолжает совершенствовать технику «самозащиты». Сегодня отрабатывала приём на опережение.
Мы «культивируем» дома улыбчивость, поэтому дочка, когда видит моё серьёзное лицо, обычно спрашивает: «Почему ты неулыбчивый?» И я сразу улыбаюсь. Это, возможно, и послужило поводом к такому эпизоду.
Собираемся ужинать, стол уже накрыт. Ждём Дашу. Она в спальне, переодевается. Неоднократно поторапливаем её. Когда голос мой стал строже, Даша тут же громко отреагировала из спальни:
– Папа, сделай улыбку!
Делать её не пришлось, она сама появилась. Приём сработал успешно.
Радует, как Даша овладевает родным, русским языком, что говорит достаточно правильно и уже использует в речи элементы образности.
На моём столе стоят несколько фигурок животных. Лёгкие – из гжели, потяжелее – из разных природных минералов. Подходит Даша и просит:
– Папочка, дай мне вон того, директора.
Я сразу понял, что ей нужна фигурка быка из оникса, он единственный из всех подходил на эту роль.
Мы с Женей довольно долго не могли понять, что означает слово «дышится» в контексте Дашиной речи: «Посмотрите, как яблоко дышится!», «Вы чувствуете, что воздух дышится?» и тому подобное. Наконец догадались, что для дочки «дышится» означает «пахнет». Пытался мысленно придраться к точности выбора синонима, но явных изъянов не нашёл.
Или другой сюжет, где меньше образности, но зато есть лаконичность. Принёс Жене красивую, яркую блузку. Но Даша сразу же её «присвоила» и утверждает, что будет сама носить эту обновку.
– Но она же тебе велика!
– Ничего, подождёт до выроста.
В Дашиных рассуждениях стали заметны философские нотки.
Только что её дневной сон прервала громко работающая в соседней квартире дрель. Вставать пока не хочется, и мы с ней (я присел на маленький стульчик к кроватке) беседуем о разном. Сначала о дрели. О том, что с утра вот не сверлили, а к вечеру начали. Я объясняю:
– Не все же знают, что в это время ты спишь.
– Конечно, – соглашается дочка, а затем спокойно обобщает: – И вообще: одни понимают, другие не понимают.
Что тут скажешь. Она права.
Потом поговорили о картинах. В нашей спальне над Дашиной кроваткой девочка, примерно её возраста, бежит с сачком по лугу за бабочкой, а над нашей кроватью – портрет красивой женщины в голубовато-серых тонах. Мы пришли к выводу, что на первой картине изображена Даша, а на второй – мама.
– Правда, обе картины удачные? – спрашиваю дочку.
– Да. Я часто смотрю на них.
– А ты помнишь, что их вышивала бабушка?
– Помню… Интересно, не устала ли она?
У меня такой вопрос почему-то никогда не возникал.
Даша – честная девочка. Пригласила меня поиграть в куклы. Я принял приглашение и сел к ней на ковёр. Занимаемся кукольными прическами. Одна получилась в виде хвоста, и понадобилась резинка.
– Папа, принеси, пожалуйста!
– А почему ты считаешь, что это я должен делать?
– Просто мне не хочется.
Неожиданно, честно и, главное, эффективно, потому что я встал и пошёл за этой самой резинкой, оставив при себе собственные аргументы.
Моя память на фоне Дашиной выглядит весьма бледно.
Вчера вечером я помогал дочке раздеваться, снимал ей домашние босоножки и поставил их на место, но носками в разные стороны. Даша увидела это и поинтересовалась:
– Папа, почему ты неправильно поставил мою обувь?
– Сейчас мы приготовимся спать, и я переставлю.
Пообещал и, конечно, забыл. Скорее всего, потому что посчитал вопрос малозначительным. А сегодня, когда стали одеваться, Даша увидела не переставленные босоножки.
– Папа, почему ты не сделал, что обещал?
– Я забыл.
– У тебя что, ум в голове кончился?
После такого вопроса показалось, что ничего из обещанного дочке лучше не забывать.
Чувствуется, что Даша ходит в детский сад, где, как и во всех детских учреждениях, вещи подписывают, чтобы не перепутать.
Увидела она в моём портфеле расчёску, взяла её и, слышу, читает воображаемую надпись на ней: «Заикин Колечка!»
И тут же собственный комментарий:
– Это чтобы не перепутать с Максимом или с твоим Славиком, с которым, ну ты помнишь, мы вместе гуляли.
Я подтвердил, что такая надпись именно для этого и сделана, а исправлять её не стал. В дочкином «воспроизведении» она звучала для меня как песня.
Всё чаще Дашины утверждения похожи на взрослые.
Воскресенье. Обедаем, вспоминаем, шутим. Женя спрашивает:
– А помнишь, как на лодочке катались на Чистых прудах?
