– Люди! – крикнул он, когда стрельба поредела. Дав своим знак прекратить огонь, прапорщик выглянул из-за угла. – Вы слышите меня?
– Что ты хотел? – донеслось из коридора.
– Мы убиваем вас, чтобы спасти свои жизни. За что умираете вы? Ответьте!
– За свободу! – донеслось до разведчиков.
– Дурак!.. – вырвалось у Жулина. – Вы приняли нас как гостей, и мы всеми силами пытались им соответствовать! До тех пор, пока Трофим, ваш атаман, не приказал убить меня и старшего лейтенанта, а бойцов связать! Мы просто защищаемся!
– Ничего себе расклад!.. – ошеломленно пробормотал Ермолович, который только сейчас понял, что явилось причиной схватки.
– Ты лжешь, чужак! – донесся возглас с третьего этажа.
– Я не лгу, – ответил Жулин. И, вытирая бегущую к подбородку каплю пота, посмотрел на Ермоловича. – Когда Трофим велел Николаю убить меня и летчика, боец Ермолович за углом писал на стену дома и все слышал…
– Товарищ прапорщик, я не собака, – тихо и обиженно заговорил Ермолович. – Я не писаю где попало.
– Это ложь! – проговорили из укрытия.
– Что ложь? – заволновался Ермолович.
– Да заткнись ты! – рассердился Лоскутов.
– А вы атамана спросите, ложь это или нет! – посоветовал Жулин. – Только в глаза ему смотрите, когда спрашивать будете!
В конце коридора третьего этажа зазвучали тихие голоса. Видимо, началось совещание. И он обмяк, когда услышал знакомый голос:
– Прапорщик, ты слышишь меня?
Это был голос семидесятилетнего старца, назвавшегося Жулиным, потомком унтера Жулина. Олег в тот вечер, когда открылось немыслимое, был ошарашен, но Баскаков убедил его в том, что он, Жулин, и этот Жулин не имеют ничего общего.
– Слышу, дед!
– Я потомок Георгия Жулина! Мы с тобой одной крови! Как ты можешь стрелять в меня?
– Как ты оказался здесь, дед? – спросил Олег, прижимаясь к стене. – Неужели и тебя, пенсионера, уговорили меня резать? И ты еще спрашиваешь, почему я в тебя стреляю?
– Ты принял в наследство от нас будущее, Жулин! – раздался голос старика. – Так опомнись и сложи оружие! Хватит и тех наших братьев, что ты убил!
– Я не взял у вас будущее в наследство, дед, – устало проговорил Олег. – Я взял будущее взаймы у своих потомков. Плохо, что ты не понимаешь разницы в этом. Я даю вам минуту, чтобы сдаться!..
Разговор остался неоконченным, все чувствовали это – и свои, и чужие. И поэтому ждали. Свои – пока Олег откроет глаза, чужие – пока прапорщик договорит.
– Или вы все умрете.
Сколько уже раз звучали эти слова здесь и все время искренне.
– Минута заканчивается, старик, – добавил Жулин.
– Товарищ прапорщик, Трофима здесь нет, – сказал Ермолович.
– Я это уже понял, Ермола. Если бы он был здесь, мы бы уже давно стреляли в упор по всему, что движется…
– Мы выходим! – донесся возглас из самой большой комнаты этажа. Говорил старик, и это было, судя по всему, общее решение.
– Выходите по одному. Оружие складывать в коридоре, – велел Жулин. – После этого, так же не спеша, заходим в пустую комнату напротив.
– Вы будете стрелять? – спросил кто-то.
– Нет, дурак, – ответил Олег.
Через пятнадцать минут тридцать четыре мужчины от двадцати до шестидесяти лет переместились из всех помещений третьего этажа в одну большую комнату, служившую здесь, видимо, актовым залом. В коридоре осталось лежать около десятка ружей, несколько пистолетов, самодельные патронташи и десяток ножей.
Ермолович и Лоскутов ногами затолкали арсенал в комнату и приказали пленным положить руки на голову и сесть на пол.
– Мамаев! – Олег оглянулся в поисках радиста. – Заберись-ка на крышу и посмотри, где дым идет. Я хочу знать, где наши.
Через минуту с чердака дома раздался голос:
– Наши идут по улице в двух кварталах отсюда! Несут Маслова и ведут какую-то бабку и деда!
– Отсемафорь-ка им!
Мамаев вынул из кармана жилета зеленую ракету и дернул за шнур. Треща, ракета ушла в небо.
– Они идут к нам!
Встав на колено и взяв автомат на изготовку, он оценил обстановку вокруг спешащих к зданию администрации разведчиков. И как только в окне одного из домов показалась голова, тут же выстрелил. Пуля раздробила камень подоконника, выбила пыль песочной штукатурки и с гулом ушла в небо. В окнах домов появились испуганные лица мужчин и женщин и тут же исчезли. Видимо, для профилактической беседы с населением хватило одного выстрела.
Помогая Пловцову и Ключникову занести раненого и разместить в комнате лекаря, Жулин приказал части группы проверить вооружение.
Ситуация в городе менялась, но власть по-прежнему оставалась в руках атамана. Пока Трофим и Николай не задержаны, разведчики находились в опасности. «Вчетвером против всех», – подумал Олег, искоса наблюдая за приготовлением группы.
– Я установлю ПК на чердаке, – заверил Пловцов. – Там же оборудую место для подствольника. Какое- никакое, а прикрытие…
Жулин кивнул. Он понимал, что пулемет и гранатометчик окажутся кстати, если группа будет действовать в зоне обстрела с чердака. Но как только разведчики углубятся в южные кварталы, помощи ждать будет неоткуда.
– Олег, давай я пойду, а ты прикроешь?
– Мы договорились однажды, – напомнил прапорщик. – Я рулю, а ты просто делаешь свою работу. Зачем все переиначивать? Да и прикрывать, скажу я, тяжелее, чем находиться под прикрытием…
– Разве?
– Скоро поймешь, – усмехнулся Олег и приказал группе выходить.
Где Стольников? – вот вопрос, который все чаще и чаще задавали себе все, не произнося его вслух. Никто не хотел выглядеть уставшим больше всех. Не задавал себе этот вопрос только Маслов, который по- прежнему находился без сознания…
5
С тряпкой, намотанной на руку, Саша вышел в коридор.
«Я буду сидеть здесь сутки, двое, неделю, до тех пор сидеть буду, пока Костычев и Мякишев не примут какое-то решение, – думал он, с солнечной улыбкой приближаясь к напрягшимся охранникам у входа. – Они не считают меня сумасшедшим, нет. Они считают меня предателем».
– Закурить не найдется, братишка? – весело спросил он у стоящего на входе.
– Не курю, – ответил тот, аккуратно перегораживая капитану дорогу.
«Ты посмотри, какой примерный», – усмехнулся Стольников, резким выходом всаживая кулак ему в челюсть.
Не ожидавший такой прыти от пациента, которого приказано было не выпускать из госпиталя, парень зацепил ногой стул и распластался на полу. В два прыжка преодолев крылечко и тамбур при входе, его приятель отшвырнул этот стул ногой и, уклоняясь от драки, сунул правую руку за пазуху.
– Кто же пистолет на войне под мышкой носит, валет? – бросил капитан, делая шаг назад, чтобы повторить удар.
