– А также с Линетт, тетей Марион, Джошем, Джо и дядей Томом Коблейном, – продолжила она весело. Оказывается, играть совсем не трудно.
– Да, все они члены семьи, а Джордж здесь посторонний.
– Это пока, – кинула она ему через плечо, направляясь к лестнице и не увидев его обескураженного взгляда.
Энтони отвез их в Матинз. Тетя Марион настояла на том, чтобы поехать в скромную приходскую церковь, где она была постоянной прихожанкой. Внутри все было ярко украшено к празднику, на каждом подоконнике среди обсыпанного ягодами падубка стояли красные свечи, все аналои были убраны плющом, а на алтаре лежали белые хризантемы. В детском уголке огромная рождественская елка высилась над Колыбелью.
– Мы кое-что забыли, – прошептал Энтони на ухо Линетт. – Надо было нам нарядить елку. Может быть, в следующем году...
«Кого он пытается обмануть? – подумала про себя Полина. – Не будет никакого следующего года, во всяком случае для них».
Когда закончилась служба, очень красивая и трогательная, для простых, добрых людей из соседних деревень, они вернулись домой по дороге, шедшей через белые опустелые поля, а после обеда, когда все три женщины принялись готовить праздничный ужин, Энтони повел Герцогиню на прогулку и неизбежно оказался в Тавернхэме. Вечером все празднично наряженные собрались на коктейль перед ужином, и Энтони объявил им, что уже пишется сценарий для постановки фильма про Спринга и что он надеется – съемки начнутся в наступающем году.
– А это значит, что у меня будет очень много работы, так как я и продюсер, и режиссер. На студии считают, что это целиком мое детище.
– Интересно, насколько близок сценарий к реальным событиям? – с сомнением спросила тетя Марион.
Он пожал плечами:
– Довольно близок. Естественно, приходится идти на некоторые уступки вкусу публики, и мы не можем позволить себе быть слишком педантичными.
– А там будет какая-нибудь любовная история? – вмешалась Линетт. – Мне нравится, чтобы в фильме непременно было про любовь.
– Ты попала прямо в точку, – засмеялся Энтони. – Да, там будет любовная линия, иначе не заманишь женскую часть аудитории.
Полина вздохнула, представив, какую пародию они сочинят о мистере Томасе Спринге, посвященном в рыцарского звание, уважаемом портном города Тавернхэма, который умер в 1525 году, оставив 200 фунтов на завершение церковного купола, что по тем временам было очень солидной суммой. Его настоящая жизнь была слишком пресной, чтобы сделать о ней фильм, так что страсти и неизбежный конфликт придется придумывать. Поймав на себе удивленный взгляд Энтони, она поняла, что у нее опять слишком задумчивый вид, допила вино и твердо решила веселиться вместе со всеми. Это было нетрудно, тем более что Полина знала, как чудесно выглядит в новом костюме, и Энтони уже не в первый раз бросает на нее одобрительный взгляд. Стол был замечательным, в воздухе парили самые соблазнительные запахи, обещая впереди немало удовольствий.
Ужин проходил при свечах. Шесть восковых свечей в двух серебряных подсвечниках, каждый на три свечи, освещали стол. Их всегда ставили во время рождественского ужина, и на какое-то время Полина даже забыла, что все это уже не принадлежит семейству Геральд. Джош и Джо, оба, чувствовали себя неловко в новых, специально сшитых к случаю костюмах, с прилизанными волосами. Они почти совсем не участвовали в разговоре, однако поглощали невообразимое для своей тощей комплекции количество пищи. Энтони сидел во главе стола и разрезал жареную индейку, которую он привез, а тетя Марион приготовила, и был очень похож на хозяина замка, который распределяет дары между своими вассалами. «А ведь мы все в той или иной степени его вассалы», – думала Полина, глядя на элегантную фигуру человека, который держал в своей изящной, но сильной руке судьбы всех сидевших за столом. В этом году по своей прихоти он всех их щедро одарил своими благодеяниями. «Три Печки» для него были еще совсем новым приобретением, игрушкой, вроде кукольного домика, в котором так много кукол, с которыми можно играть! В следующем году все будет по-другому.
За десертом все выпили за здоровье королевы и отсутствующих друзей, потом Энтони достал старый выдержанный персиковый бренди для себя и Джоша. Похоже, последнему это развязало язык, потому что он принялся нахваливать Пегаса, которому пророчил самое блестящее будущее, а после второй рюмки его потянуло на песни, и все радостно подхватили и спели хором «Джон Пил», а потом «Пей, щенок, пей».
Он станет огромной собакой, а мы пустим бутылку по кругу,
И крикнем «ура!», и споем, и станцуем друг с другом!
И они крикнули «ура!». Тетушка Марион уже поглядывала на Джоша с беспокойством, а Полина прошептала Энтони:
– Вы его напоили.
– Ничуть, он просто наконец решил повеселиться.
Естественно, Джош закончил свое представление превосходным подражанием охотничьему рожку, допил последнюю каплю бренди и поднялся.
– А теперь пора мне отправляться, чтобы лошадей покормить, но я вам чувствительно благодарен, мистер Марш, за все, что вы для меня сделали, и для Джо тоже, уж я этого никогда не забуду. – И он указал на остатки трапезы в своей тарелке. Его взгляд скользнул с Энтони на Полину. – Надеюсь, жена вам попадется что надо. Моя вот была не очень. Благослови вас Господь, сэр.
Он ушел, оставив за собой молчание. Энтони тоже со странным выражением в глазах смотрел на Полину.
– Наверное, нам надо выпить за здоровье мисс Сильвестер, – ядовитым голосом предложила тетя Марион.
– Нет, за нее уже пили как за отсутствующего друга, – ответил Энтони без энтузиазма.
Тут Линетт вскочила, взяла Джо за руку и повела показывать подарки.
Энтони пришлось уехать от них на следующий день, и когда он пришел попрощаться, то сжал руку тети Марион с таким чувством, что даже Полина поверила в его искренность.
– Спасибо вам огромное за это чудесное Рождество, это первое настоящее Рождество в моей жизни.
Однако Полина сочла, что такое заявление, пожалуй, натянуто; возможно, в детстве он и был многого лишен, но уже прошло много праздников с тех пор, как он вырос, и наверняка Энтони бывал на вечеринках куда более шикарных и видел развлечения поинтереснее, чем их скромное собрание с простыми старомодными ритуалами. Она, как всегда, и сейчас подозревала, что Энтони просто играет очередную роль. Он, кажется, учуял ее скептицизм, потому что повернулся к ней и сказал:
– Ведь Рождество – это семейный праздник, а не просто повод выпить и потанцевать. А в этот раз было именно такое Рождество, каким я всегда его себе представлял. – И девушке стало стыдно, что она усомнилась в его искренности.
На прощанье он сказал, что теперь не сможет приехать месяц или даже два.
– Но потом вам придется часто меня видеть, особенно если фильм про Спринга пойдет в производство. Мы будем снимать некоторые эпизоды на натуре.
Что означало, что Виола тоже приедет.
Потом Энтони поцеловал обеих девушек братским поцелуем и ушел. Скоро задние огоньки «ягуара» исчезли за поворотом. Стало пусто.
Тетя Марион сказала задумчиво:
– Мне так кажется, что одинокому холостяку нечего делать в нашем поместье, даже холостяку с такими средствами. Наверное, только жена сможет создать ему здесь уют.
