внимания руководства и водки, начали уже негромко шуметь, быстро поедая расставленное на столе угощение. Никто не смел наливать себе сам, это было бы дикостью на Кавказе, и генерал умышленно не спешил с водкой, зная, что без его тоста никто не посмеет выпить, хотя он сам выпил бы с удовольствием. Уж больно повод был хороший. Но и без этого по рядам отдыхавшего спецназа пошел негласный приказ командира отряда: «Не увлекаться, мать вашу!»
– Что там за разговоры в углу? – заметил начальник управления несколько склонившихся друг к другу собровцев. Они тихо о чем-то шептались. – Отделяетесь?
– Никак нет, товарищ генерал, – привстал здоровый пулеметчик Саня. – Вот день рождения у Игоря, поздравляем его...
– День рождения? И ты молчишь?
За столом все замолчали и повернулись к имениннику. У каждого мелькнула мысль: «Как удачно ему подфартило с днем рождения... И с войны живой вернулся, и заодно свой праздник отметил!»
Смущенный Игорь встал и неловко улыбнулся. Не будет же он громогласно заявлять: «Товарищ генерал, у меня день рождения, поздравьте меня!» Это понял и сам начальник. Он, не раздумывая, снял часы с руки и протянул их через стол имениннику.
– Надпись сам сделаешь, я не знал, а то бы заказал...
– Товарищ генерал... – протянул ошеломленный Игорь, сжимая дорогие часы в руке. Дело было, конечно, не в деньгах. Дело было во внимании офицера к офицеру. И в уважении к спецназу. Это все прекрасно поняли.
– Носи на здоровье! – махнул рукой генерал. – Вы еще здесь немного посидите, а мне пора. – Он вскинул руку к глазам, тут же сообразил, опустил ее и усмехнулся.
– Двадцать сорок, товарищ генерал, – пробормотал красный от смущения офицер, рассматривая подаренные часы.
– Ну все, ребята! Всем неделю отдыха, и если получится, в санаторий устрою, пусть завтра ко мне командир зайдет. – С этими словами грузный высокий человек в генеральской шинели покинул помещение, где слегка пьяный спецназ начал уже осознавать, что они все-таки прибыли домой.
Любое построение отряда начинается с постановки задачи на день. Оно заканчивается обычной формулой командира: «Вопросы?» Как правило, вопросов не возникало, так как командир отряда был кадровый армейский офицер и свою задачу формулировал грамотно. Но один раз традиция была нарушена.
– Разрешите сделать объявление, товарищ подполковник? – спросил негромко Хасан, невысокий черноволосый крепыш из первого отделения, из того отделения, на которое возлагаются обычно задачи повышенной трудности. На то оно и первое.
«Ого! – мысленно удивился командир, сразу же найдя Хасана взглядом. – Чего это он? Вроде парень беспроблемный, нормальный... Что это за объявление у него такое? Жениться надумал, что ли...»
Так как официальная часть развода уже была закончена и вопросов по распорядку дня не было, то командир кивнул головой и буднично сказал:
– Давай свое объявление! – и улыбнулся. Ему нравился Хасан.
Хасан вышел из первой шеренги и встал перед строем. Командир машинально оглядел его и нахмурился. Собровец стоял, опустив голову и не поднимая глаз. Это совсем не было похоже на него, угрюмым Хасана назвать было никак нельзя. Все об этом давно уже знали. Несколько выездов в составе группы, и ты уже как на ладони. Все видят твои сильные и слабые стороны. Ангелов в СОБРе нет, это понятно, но там и не требовались ангельские качества. Достаточно того, что ты смел, не жаден и обладаешь чувством товарищества. Обо всем остальном пусть судит жена, если она имеется. А сейчас этот веселый парень стоит и молчит, как будто задержанный по подозрению в совершении особо тяжкого преступления. Да в чем дело-то, в конце концов?! Весь отряд, чувствуя неладное, насторожился.
– Я увольняюсь, товарищ командир, – хрипло произнес Хасан негромко. После того как он это проговорил, боец наконец набрался духу и посмотрел в глаза товарищей, стоявших перед ним. Он сказал – товарищ командир – и этим официальным обращением к одному ставил всех в известность о принятом решении.
Командир ошеломленно молчал и рассматривал своего офицера. Надо было что-то сказать, ну что-то вроде: «Как знаешь, счастливого пути тебе, всего хорошего, желаем удачи...» Но СОБР – это не коллектив большого слесарно-сборочного цеха. Здесь отношения другие, и оценка человека отличается от привычной, принятой в обычной жизни.
Командир закашлялся. Он прочищал горло долго, никуда не торопясь. Затем вынул платок и вытер лицо. Потом медленно сложил его и сунул в карман. Вытащил пачку сигарет, посмотрел на них, опомнился и положил обратно. Строй молчал. Хасан обратился к командиру, и сейчас тот будет отвечать на заявление своего офицера.
Подполковник не хотел, чтобы его досада и разочарование вырвались наружу. Но сдержать эмоции не сумел и нахмурился. Старший лейтенант Кумыков начал служить в отряде со дня его основания, когда еще только в СОБРе было несколько человек. Зарекомендовал он себя отлично. Спортивный и подтянутый, скромный и вместе с тем отчаянный, даже дерзкий в боевых операциях. Бывают такие люди, когда фразы из положительных служебных характеристик полностью соответствуют действительности. Вместе с этими качествами, необходимыми офицеру, он обладал еще одним редким свойством. Хасан был очень обаятельным парнем. Это выходило у него само собой, он не пытался быть этаким «обаяшкой», это не приходило ему в голову, просто он таким родился.
Всякий, кто даже видел его в первый раз, невольно добродушно улыбался и хотел с ним познакомиться. Что уж говорить о людях, которые прослужили с ним рядом целый год и успели полюбить его... Поэтому заявление Кумыкова ударило по отряду, как кузнечный молот по наковальне. Оно оглушило всех. И особенно командира.
Сначала командир разозлился. Затем успокоился. В конце концов, это право Хасана – самому определять свою судьбу. Но в том, что именно сам Хасан решает сейчас, командир сильно сомневался. Это давление со стороны семьи. Дело было в том, что родственники спецназовца были богаты. Имея кое-какие деньги в начале девяностых, предприимчивые родители Хасана открыли один швейный цех, затем еще один, затем построили магазин, потом автомойку и так далее. Их благосостояние постоянно росло. Два брата Хасана тоже были задействованы в семейном бизнесе и явно ни в чем не нуждались. Несколько раз они подъезжали к управлению на дорогих машинах, когда Хасан находился в суточном наряде. Помощник дежурного на проходной даже спутал машину одного из них с машиной замминистра республики, которого как раз ожидали на совещание. Хасан был самым младшим в семье, и его оберегали больше всех. Скорее всего, после командировки в Чечню в дело вмешалась мать и попросила его оставить службу в СОБРе. Ход ее рассуждений был прост и известен: зачем рисковать жизнью младшего, еще неженатого сына, когда он может сидеть дома с родителями и ни в чем не нуждаться? Ведь зарплаты офицера хватит ему только на то, чтобы купить хорошие зимние колеса на машину старшего брата. А место «смотрящего» за семейным магазином давно ждет его... Что он теряет? Ведь это не Великая Отечественная, когда вся страна билась за право на выживание, а небольшая локальная война, совсем не влияющая на судьбы мира. А вот на ее судьбу она как раз и может повлиять, если ее мальчика привезут из Чечни в цинковом гробу. Зачем это ей надо? Пусть другие воюют, а ее Хасан будет рядом с ней...
Хасан молчал. Молчали и его друзья, стоявшие перед ним в строю. Все было понятно. Хасан не струсил, не трусил же он в Грозном, в конце концов! Так уж вышло... Действительно, зачем парню корячиться на службе и ждать, когда в него влетит пуля, если у него есть выбор... А пострелять в свое удовольствие он сможет и в тире, если захочет.
– Сердце у матери больное, она попросила не волновать ее... – произнес Хасан тихо.
Командир так вздохнул, что кошка, сидевшая неподалеку на теплом люке канализации, шарахнулась в сторону.
– Ну что ж... Если решил, то решил... Хотя, скажу тебе честно – жаль! От души – жаль... Офицер ты грамотный, толковый, да и парень надежный... – Он помолчал. – Рапорт написал?
– Да. Сейчас к вам на подпись хотел занести.
– Заноси... Еще вопросы есть? Нет? Разойдись!
