оказались в «Старом приюте», то я тебе и без карты скажу, куда они отправились дальше.
– Ты, что, сканируешь их мозги на расстоянии? – сердито поинтересовался Гудериани, продолжая рассматривать карту. – Или у тебя есть в их группе свой человек?
– Может, и есть, – загадочно улыбнулся Звиад. – Только они об этом никогда не узнают…
– И как же ты с ним связываешься? – сощурившись, подозрительно спросил Зураб и оторвался от карты. – По голубиной почте? Только что-то я не видел у нас голубятни…
– Послушай, Зураб, – терпеливо, как маленькому ребенку, ответил Папашвили. – Ты военный человек, а задаешь дурацкие вопросы, прекрасно зная, что свои источники ни один контрразведчик не выдает. Кроме того, тебе же известно, что свои люди у меня есть везде – в каждом городе, в каждом поселке, в каждом ауле. И только благодаря этому я знаю, что творится по обе стороны перевала. И только благодаря этому мы все еще живы…
– Э-э-э! – вскидывая руку, перебил его Гудериани. – Не закипай, пылкий горец! Я помню, что я военный, и все, что ты мне наговорил, тоже прекрасно знаю. Просто хочу убедиться, что твой источник абсолютно надежен.
– Даже больше, чем ты можешь предполагать, – заверил Звиад.
– Ну, и куда же они, по-твоему, пошли?
Папашвили не успел ответить. В нагрудном кармане у него неожиданно зазуммерила рация. Звиад торопливо достал ее и отошел на некоторое расстояние, видимо, чтобы Зураб не слышал, о чем он будет разговаривать. Это несколько покоробило Гудериани, который считал себя в отряде полновластным хозяином. Напрягая до предела слух, он изо всех сил пытался уловить обрывки разговора, силясь понять, о чем говорит Звиад со своим «агентом». Но до него долетали только отдельные слова, по которым даже приблизительно невозможно было понять смысла.
– Ну, вот, все идет так, как я и предполагал, – удовлетворенно заявил Папашвили, подсаживаясь к столу. – Они уходят к старому мосту через Гоначхир, где предполагают сделать промежуточную остановку. Можно попытаться зажать их там.
– У нас там нет людей, – хмуро пробурчал Зураб, водя пальцем по карте и что-то соображая. – Даже если идти по короткой дороге, мы все равно не успеем… У меня есть план получше.
– И какой именно? – заинтересованно склонился к нему Папашвили.
– У них наверняка есть рация, – проговорил Гудериани. – Значит, они должны выходить в эфир хотя бы раз в сутки. Надо связаться с Гедеваном, чтобы он хорошенько послушал эфир.
– Хочешь попытаться запеленговать их рацию? – усмехнулся Звиад. – Одной станции для этого мало, даже такой мощной, как у нас. Надо как минимум пару машин с пеленгующей аппаратурой. И потом, они же не дураки, чтобы держать передатчик в работе на постоянном режиме. Это совсем безголовым надо быть.
Зураб на несколько секунд задумался. Доля истины (и значительная доля) в словах Папашвили, безусловно, была. Без мобильных пеленгаторов засечь точно местоположение передатчика очень трудно, практически невозможно. С другой стороны, высылать пеленгмашину в горы – глупость.
– Ну, есть еще какие-то идеи? – насмешливо поинтересовался Звиад. – Может, поделишься со своим НШ[5]. Я просто сгораю от любопытства.
– Поделюсь, когда придет время, – сухо ответил Зураб, поглаживая аккуратно подстриженную бороду. – А сейчас вызови ко мне начальника связи. Хочу с ним посоветоваться кое о чем. И пусть заодно Алеко придет. Он мне тоже понадобится.
Папашвили удивленно посмотрел на Гудериани, но, ничего не сказав, вышел из комнаты.
Во время конфликта между Грузией и Южной Осетией Гудериани, как всегда, поимел свой «шкурный интерес». Его бойцы почти не участвовали в боевых действиях, зато с удовольствием грабили и грузин, и осетин. Во время одной из таких мародерских вылазок боевики Зураба наткнулись на грузинский вещевой воинский склад. Охранников было немного, да и те больше отдыхали, чем охраняли вверенный им объект. Во всяком случае, запереть их в караульном помещении не составило большого труда. Те, конечно, попытались вырваться, начали ломиться в дверь, пытались выпрыгивать в зарешеченные окна, но обещание бросить к ним внутрь гранату тут же успокоило ретивых вояк. С часовыми возле складов было еще проще – те мирно спали под сторожевыми «грибками».
На складе боевики Зураба «разжились» американской военной формой. Но самое главное, бандиты обнаружили вертолетную стоянку со стоящим на ней «Ми-8». Возле машины не было никакой охраны.
Когда об этом доложили Гудериани, он чуть не запрыгал от восторга. У него были опытные летчики, оставшиеся в постперестроечные времена не у дел, но использовать их по назначению он не мог. Да и вообще, собственная авиация в отряде никогда не помешает. Правда, при этом возникали определенные сложности, но они были ничем, по сравнению с теми возможностями, которые открывались перед Зурабом.
На подготовку к захвату вертолета ушло всего два дня. И пока весь склад выяснял, кто больше всех виноват в произошедшем конфликте, боевой вертолет «Ми-8» с бортовым номером 067 бесследно исчез со своей площадки на базе под Мртавой. Как и предполагал Зураб, никто его искать не стал – в суматохе списали на боевые потери и забыли. Однако осторожный Гудериани редко им пользовался. К тому же с авиационным керосином нередко бывали перебои.
Когда Звиад сказал, что мощности станции не хватит для того, чтобы запеленговать и вести передатчик неизвестных диверсантов, Гудериани сразу же подумал о вертолете.
В дверь комнаты стукнули один раз, и в комнату вошел Нико Туруани, который отвечал в формировании Зураба за связь. Собственно говоря, захватить брошенную метеостанцию и переделать ее под базовую радиостанцию предложил он. Следом за ним в комнату зашел Алеко Бариули. В прошлом он был летчиком первого класса, воевал в Афганистане, был награжден орденом Боевого Красного Знамени, но… Когда развалился Союз и бывшие советские республики начали одна за другой спешно принимать суверенитет, Бариули, несмотря на все его заслуги, «вежливо» попросили из армии. В родной Грузии он тоже оказался не у дел. В грузинскую армию, которую формировали новые правители вновь образовавшейся республики, его не взяли, работы тоже не было. Выручала родня, но вечно сидеть на шее у родителей и братьев Алеко не мог – не позволяла гордость. Он пытался торговать турецким ширпотребом, но тем же самым занималась половина Грузии. Продавцов было больше, чем покупателей, так что особых доходов его коммерческая деятельность не приносила. Друзья предлагали ехать в Москву, говоря, что там земляки помогут и устроиться, и заработать, но Алеко отказывался, сам не зная почему.
Но самым больным его местом была семья. Жена, с которой он прожил почти двадцать лет, вдруг стала его главным врагом. Это случилось в августе девяносто второго, когда начались крупномасштабные боевые действия между двумя республиками. Супруга Алеко, абхазка по национальности, просто сбежала от него, забрав детей. Без всяких объяснений. Это доконало Бариули окончательно, и к вербовщикам Гудериани он попал в состоянии полной прострации. Даже спустя много лет Алеко так и не смог до конца оправиться от того, что произошло с ним в начале девяностых годов…
Туруани, не дожидаясь приглашения, подсел к столу и, сложив руки в замок, вопросительно посмотрел на Гудериани. Бариули продолжал стоять у порога, заложив руки за спину.
– Не стой столбом, – хмуро проговорил Зураб, исподлобья глядя на летчика. – Проходи, присаживайся, разговор долгий будет…
Алеко послушно опустился на стул, положив руки перед собой.
– Нико, у нас неприятности, – начал Гудериани. – Кто-то хочет нам помешать. Мне нужно найти их и уничтожить.
– Что нужно от меня? – деловито спросил Туруани.
– Ты сможешь запеленговать их рацию? – без особых церемоний поинтересовался Зураб.
Нико неопределенно пожал плечами, давая понять, что не слишком хорошо понял, о чем идет речь.
– Смотря, что ты имеешь в виду, – осторожно проговорил он. – Такие вопросы быстро не решаются…
– Я имею в виду то, что имею в виду! – резким тоном перебил связиста Зураб. – Я хочу знать, где эти люди находятся и куда собираются идти – для того, чтобы зажать их и уничтожить!
– Не кипятись, Зураб, – миролюбиво предложил Нико. – Проблемы, особенно сложные, надо решать
