видимости Лавров запросто мог проморгать своего «подопечного». Ближе к семи с территории базы начали, один за другим, выезжать автомобили. Шлагбаум, несколько раз подряд поднявшись и опустившись, в конце концов, замер в поднятом положении и уже не опускался.
Неожиданно – о, удача! – Андрей увидел в свете фонарей выезжающий из ворот базы синий «Понтиак» с белым капотом. Это был он! Запустив двигатель и дав «Понтиаку» некоторую фору, Лавров тут же помчался следом. Судя по скорости преследуемого автомобиля, не выходившей за рамки семидесяти километров в час, можно было предположить, что водитель или относился к сверхосторожным людям, или машина, в силу своей ветхости, на большее уже не была способна.
Миновав плантацию кокосов и вырулив на окраину города, «Понтиак» свернул вправо и покатил по узким одноэтажным улочкам, где, несмотря на вечернюю темень, жизнь продолжала бить ключом. Меж домов прогуливались как отдельные пешеходы, так и целые компании, во дворах жильцы этих домов занимались какими-то своими домашними делами – чистили ковры, развешивали стираное белье или просто разговаривали «за жизнь».
Колеся вслед за «Понтиаком», Лаврову пришлось напрячь всю свою память, чтобы запомнить все эти многочисленные повороты и развилки. Наконец, подъехав к какому-то дому, наподобие того, где Андрей снял комнату, машина остановилась напротив ворот. Выйдя из «Понтиака», его хозяин открыл ворота настежь, загнал машину в тесноватый дворик и, заперев ворота на замок, поднялся на крыльцо своей квартиры. Андрей догадался, что Чематет Дарма здесь проживает один и снимает в этом доме комнату. Всмотревшись, он заметил на углу дома табличку с цифрой восемьдесят восемь.
В одной из комнат загорелся свет, но ненадолго. Минут через десять свет погас, на крыльце снова показался Чематет, запер дверь на ключ и вышел на улицу. Стало ясно, что он куда-то собрался. Но куда именно, и как далеко? Тащиться за ним на машине было рискованно – он мог заметить слежку, но и бросать «Сузуки» как-то не хотелось. Немного поколебавшись, Лавров все же решился – заперев машину на ключ, он поспешил следом за авиатехником.
Тот шел, если об этом можно было судить по походке, скорее всего, куда-то по делам не очень серьезным. Уж слишком она была игривой – чуть ли не в припляс. Несколько раз Чематета пытались остановить какие-то местные дамы в ярких одеждах, но он, проигнорировав их знаки внимания, поспешил прошмыгнуть мимо. Впрочем, вслед за ним то же самое пришлось проделать и Андрею.
Минут через пятнадцать ходьбы с бесконечными поворотами то направо, то налево, – у Лаврова даже появились опасения, что в какой-то момент он начнет путаться во всей этой мешанине улочек и переулков, – Чематет наконец-то в последний раз свернул на какую-то улочку, заканчивавшуюся тупиком, подошел к низенькому дому, с приглушенным светом в плотно занавешенных окнах, и внимательно огляделся – судя по всему, опасался слежки. Не заметив ничего подозрительного, он выдал дробь условного стука в дверь и, склонившись к ней, что-то сказал, после чего был пропущен внутрь. Было ясно, что это и есть конечная цель его вечернего «променада». Но чего ради этот Чематет сюда притащился и кто здесь живет? Какие-нибудь его друзья, община наркоманов, секта, тайная явка гомосексуалистов, террористов или тайный притон азартных игроманов – индонезийский вариант «катрана»?
В начале этого проулка Андрей заметил написанную от руки табличку, гласившую, в вольном прочтении латинского шрифта, «кайе Постре», а на доме, куда зашел Чематет, была цифра семь. Достав сотовый телефон, он направился к одному из окон, надеясь найти хотя бы щель, чтобы увидеть, что там внутри, ну, а если удастся, то и снять на камеру телефона. Но в этот момент дверь открылась, и из нее вышел Чематет, ведя за собой совсем еще юную девушку. Можно даже сказать, девочку-подростка.
Когда они оказались прямо под светившим у дома фонарем, Лавров, стоя в тени дерева, отснял камерой несколько кадров, хотя не был уверен в том, что хоть что-то получится. Перейдя через проулок, Чематет со своей спутницей вошел в дверь домика напротив, вдоль фасада которого тянулось около дюжины дверей. Сразу же рядом с этой дверью засветилось занавешенное окно и минуты через две погасло.
Теперь стало понятно, что это за заведение и чего ради сюда направлялся Чеметет. Парень явно имел не совсем здоровые наклонности, «снимая» себе пусть и распутных, но малолеток. Насколько знал Андрей, подобное индонезийскими законами трактовалось как преступление, и за такие «шалости» с юными красотками из подпольного борделя любитель «клубнички» мог бы схлопотать серьезный срок.
Спрятав телефон, Лавров решил подождать – что же будет дальше? Не останется же Чематет здесь до самого утра! Все-таки ему надо на работу… Размышления Андрея были прерваны появлением возникшей словно из ниоткуда угловатой, крепкой фигуры. Справа и слева тут же подступили еще двое нехилых молодых мужчин. Неизвестные разом что-то достали из-под одежды, и Лавров увидел в их руках поблескивающую сталь солидных по размеру ножей.
Главарь, подошедший первым, что-то сказал на местном наречии. Лавров уловил из сказанного лишь: «Рюпи… Доллоро…» Окинув взглядом «трио» грабителей, он мгновенно понял, что эти трое, судя по их вальяжности и суперменским позам, – здешние «короли». Видимо, им столь безропотно «шли навстречу», что они и думать забыли об элементарной подстраховке. А зря!
Поставив защитные блоки от возможной атаки справа и слева, Андрей нанес главарю молниеносный, весьма болезненный удар ногой в живот. Тот, никак не ожидавший отпора, выронив нож, кувыркнулся назад, успев издать лишь какое-то маловразумительное междометие. Долю секунды спустя, взметнув себя вверх высоким прыжком и выполняя обратное сальто, Лавров влепил подошвами сандалий одновременно обоим подручным главаря, одному – в челюсть, другому – в нос.
Приземлившись на ноги, он успел блокировать выпад вскочившего на ноги главаря и, перехватив его кисть, крутанул плечо нападающего внутрь, подкрепив этот захват ударом коленкой в печень. Повторно распластавшийся на земле главарь подняться уже больше не пытался, то ли потеряв сознание, то ли поняв, что этот странный тип чрезвычайно опасен, и, если он по дурости своей ринется в атаку еще раз, с земли уже больше не поднимется.
Его подручные, оказавшись то ли тупее, то ли агрессивнее, атаковать все-таки решились. Но расплата за эту глупость наступила гораздо раньше, нежели можно было предполагать. Подбив опорную ногу одного четкой подсечкой, Андрей выписал второму столь безжалостный удар кулаком в переносицу, что бедный соискатель чужих дензнаков, раскинув руки, распластался на земле навзничь. А первый, кувыркнувшийся после подсечки, мотая перед собой руками, стонами и охами пытался уверить незнакомца в том, что нападать больше не намерен.
Знаком приказав ему подняться, Андрей включил свой телефон на режим аудиозаписи и указал на дверь дома номер семь, откуда Чематет вывел девушку. Отчасти – кое-какими словами, отчасти – знаками, он спросил, бывает ли грабитель со своими приятелями в этом заведении. Тот замотал головой, поясняя тоже знаками, что человек он бедный, и здесь ему делать нечего, добавив, что у него есть «эмасте» – жена. Тогда Лавров указал на дверь комнатушки, где уединился с девушкой Чематет Дарма, и, изобразив руками его силуэт, знаками попытался выяснить у грабителя, знает ли тот авиатехника и видел ли его здесь раньше.
Оказавшись достаточно сообразительным, тот энергично закивал головой и сказал:
– Баи! Аско эгун! (много раз)
Как дальше смог понять Андрей из пояснений своего подневольного собеседника, Чематет в этом подпольном борделе частый посетитель, бывает здесь не реже двух раз в неделю, иногда и чаще. Сюда ходит только потому, что здесь содержатся «купу-купу малам» (проститутки) самых юных лет. И хотя это стоит дорого, у него всегда много денег. Это «трио» грабителей уже не раз брало с Чематета «подать». Намеревались взять и сегодня, но тут подвернулся какой-то чужак, и главарь надумал одним выстрелом «убить двух зайцев». Однако «охота», вопреки всем ожиданиям, увы, сорвалась – предполагаемый «заяц» оказался настоящим «тигром».
На всякий случай, выяснив имена грабителя и его «компаньонов», Лавров собрал ножи, поскольку опасался, что они могут оказаться неплохими спецами по метанию ножей, а ему нисколько не улыбалась перспектива получить меж лопаток широкое острое лезвие. Увидев, что незнакомец уносит с собой орудия их разбойничьего промысла, собеседник Андрея, обхватив голову, издал жалобный стон. Усмехнувшись, Лавров указал горе-грабителю на дальний проулок, виднеющийся в свете фонарей, изобразив жест, как будто что-то кидает. Обреченно вздохнув, тот только и смог страдальчески выдавить:
– Онги… (ладно).
