– Тебе, Шанкр, сегодня везет, как утопленнику! – сверкнул вставными зубами невзрачный качок без особых примет, стоявший у игрока за спиной.
– Про утопленников – ни слова! – злобно огрызнулся Шанкр но, пересчитав фишки, чуточку повеселел: – Короче, и это казино за сегодня выставили. Седьмое за вечер. Сто тонн реальной зелени типа на шарика поимели. Есть чем перед Аркашей ответить…
– Так ведь Аркаша нам сам казино предложил! – напомнил невзрачный.
– А ведь по уму и предложил! – согласился удачливый игрок.
Пройдя к бронированной кабинке кассира, Шанкр поменял игральные фишки на деньги и, рассовав по карманам хрусткие капустные брикеты, двинулся в гардероб. Водитель «Хаммера» многозначительно опустил руку в карман, где лежал взведенный пистолет. Конвоируя старшого сбоку сзади, он всем видом демонстрировал готовность превратить в дуршлаг любого, кто покусится на выигрыш.
Спустя несколько минут саяно-шушенские усаживались в конкретную козырную тачку, припаркованную рядом с казино на Фонтанке.
Темная набережная, наискось перечеркнутая неоновыми вывесками, выглядела совершенно нежилой. Редкие автомобили слепо шарили по фасадам желтыми лучиками фар. Выкатив на проезжую часть, огромный джип помчался в сторону Невского.
– Давай к нам в офис, – распорядился Шанкр и достал мобильник. – Аркаша? Привет! Короче, все путем. Нет, кролиководов и Батю еще не нашли. А вот лавэшки везем… Сто тонн, как и обещали. Конечно, конечно… за базар мы всегда отвечаем!
– Жаль, что всю выигранную капусту отдать придется, – вздохнул водитель дорогущего внедорожника, равнодушно глядя на скромный черный «Гелендваген», вынырнувший на набережную из темного переулка.
Высокий мерседесовский джип явно принадлежал какому-то спортсмену; решетчатый багажник на крыше украшали длинные широкие лыжи для прыжков с трамплина. Водитель, в отличие от саяно- шушенских, явно никуда не торопился: он строго держал разрешенную скорость в шестьдесят километров, и это не позволяло обойти его на узкой заснеженной набережной.
– Во козлина! – возмутился Шанкр. – Сам не едет и нам не дает!
Водитель «Хаммера» несколько раз посигналил не в меру законопослушному автовладельцу, требуя немедленно уступить дорогу. Но тот упорно продолжал держаться дозволенной законом скорости.
– А давай его разведем, как кролика! – последовало предложение водителя, и Шанкр сразу признал эту мысль разумной.
Когда до Невского оставалось лишь два перекрестка, мысль «развести» разрослась в идею, и она окончательно овладела саяно-шушенскими.
– Видишь – мужик с лошадью? – указал Шанкр на ближайшего клодтовского коня на Аничковом мосту. – Не доезжая – подрежь грамотно и подставься. Только тачилу нашу не побей…
– А если он… какой-нибудь крутой? – прикинул водитель, нагло обходя «Гелендваген» на аварийно опасном перекрестке.
– Ха! Перекрученный! – Достав из-под сиденья десантный «калашников», входивший в штатную комплектацию бандитского джипа, Шанкр с лязгом передернул затвор. – Тоже мне, разъездился… герой- олимпиец. Да кто он такой против саяно-шушенских пацанов?!
Вырвавшись на два корпуса вперед, «Хаммер» тут же притормозил, притирая жертву к бордюру и подставляя под удар высокий бронированный задок. Однако ДТП не случилось: шедший позади внедорожник замер на ледяном асфальте почти мгновенно, попирая тем самым все законы физики. Лишь лыжи, свисавшие с решетчатого багажника на крыше, угрожающе качнулись над капотом.
Сквозь плоское лобовое стекло «Гелендвагена» явственно прорисовывался профиль водителя. Это был еще нестарый мужчина с короткой стрижкой, холодными глазами и волевыми харизматичными морщинами, сложенными в рисунок абсолютной честности. Лицо его выглядело невозмутимым, и лицо это показалось саяно-шушенским до боли знакомым…
Сунув автомат под новенькую кожаную «косуху», Шанкр вразвалочку вышел из салона. Напарник на всякий случай остался в «Хаммере», наблюдая за происходящим через зеркальце заднего вида.
Он видел, как старшой с совершенно зверским лицом подошел к водительской дверце джипа. Слышал, как вымолвил классическую фразу:
– Мужик, да ты нас чуть не угробил! Пошли твою квартиру смотреть!
Затем Шанкр наклонился к опущенному стеклу, заглядывая в салон, и нервная агрессия на его лице сменилась выражением мучительного недоумения. Спина его сгорбилась, бульдожья челюсть отвисла, руки затряслись. Казалось, еще чуть-чуть – и он опустится на четвереньки, чтобы придать себе еще более виноватое собачье выражение.
– Простите, мы в натуре не правы, – заныл Шанкр и, отбросив в сугроб автомат, принялся лихорадочно извлекать из карманов пачки американских банкнот. – Мы вас специально остановили, выигрышем поделиться хотели! Вот, возьмите в подарок… Из уважения!
С этими словами он вбросил денежные брикеты сквозь оконный проем дверки.
Когда весь выигрыш исчез в салоне «Гелендвагена», Шанкр жалко улыбнулся и, прижимая руку к скрытому под свитером бронежилету, вопросил:
– А хотите, мы вашу машинку помоем? Не хотите? Может, проводить вас по городу, типа почетного эскорта? Конечно, конечно, туда и пойдем… Вы на нас не сердитесь? Извините за беспокойство!
Тонированное стекло мерседесовского джипа плавно поднялось. Сдав чуть назад, он аккуратно объехал бандитский внедорожник и, выскочив на Аничков мост, свернул в сторону Московского вокзала. Проводив машину немигающим взглядом, Шанкр вибрирующими руками подобрал автомат и уселся в салон.
– У тебя что – совсем башню снесло? – набросился на него донельзя пораженный водитель и, не дождавшись ответа, выстрелил очередью вопросов: – Ты что – всю выигранную капусту ему отдал? А зачем? Почему ты сам себя развел, как ушастый? Чем мы теперь перед Аркашей ответим? Что это был за хмырь?
Шанкр не отвечал, а лишь улыбался – кротко и счастливо, словно смертник, которому прямо на эшафоте четвертование заменили пятнадцатью сутками домашнего ареста.
– Короче, подхожу я к джипу, – начал он, когда «Хаммер» отъехал на приличное расстояние от места несостоявшейся разборки. – Говорю про квартиру. Стекло дверки опускается. Смотрю в салон, а там, под обзорным зеркальцем – фотка!
Решив, что речь идет о типовой картонной иконке св. Николая, которую религиозные автовладельцы прикрепляют над приборной панелью, водитель на всякий уточнил:
– Ну, и чей там такой страшный портрет? Николы Питерского, Николая Второго или… еще какого-то святого?
– Портрет Дзержинского, – понизил голос Шанкр. – Он ведь теперь в России тоже типа святой. Но…
– Что – «но»?
– …лица водителя я сперва не увидел, потому что он мне сразу свою корочку показал!
– Ты че – в натуре ксивы испугался? – вконец рассердился собеседник. – Я вон в Москве недавно у одной телки зависал, прошелся по ихнему Арбату, так там у метро чем хошь торгуют! И МВД документы, и ФСБ, и ГРУ, и Генпрокуратура… А круглую печать тебе любая мастерская за полчаса сделает!
– Такие ксивы, как у него, бывают только в единственном экземпляре, – понуро продолжил Шанкр. – Ты дальше-то слушай. Взглянул я на корочку, а потом в его лицо. И понял – лучше самому все отдать. Короче, знаешь, кто в «Гелендвагене» был?
– Кто? – спросил водитель, уже догадываясь.
Опасливо осмотрев салон джипа, словно в поисках тайного соглядатая, Шанкр склонился к уху собеседника и прошептал лишь одно слово.
– Как… сам? – прошептал пораженный водитель, едва не выпустив руль.
– Да.
– Живой?
– Ну не мертвый же!
