– Не наезжай на парня, сержант, – строго сказал Аристов. – Чего ты смотришь? Фонтан, говорю, заткни. А то сами наедем. Я тоже автомат потерял – так что же? И меня под трибунал?
– Действительно, – заметил я, – кончай выкорячиваться, парень. То, что с нами произошло, не лезет ни в какие рамки. Скажем спасибо, что живы остались.
– Пусть объяснит про своего Хомо Ференса, – проворчал Булдыгин. – Не понимаешь, рядовой? Не силен в классификации редких видов? Кого ты там повстречал? Волосатого, на четвереньках…
– В натуре, товарищи офицеры… – встрепенулся боец, как-то резво подскочил и проникновенно уставился на дальний берег. – Автомат я потерял еще ночью… В реку упал, каменюкой по башке получил… А тут еще плащ-палатка мешается, руки в ней никак… ну, я и сбросил все на хрен. Прибился к берегу, полез куда-то, скользко, как на катке, падал, потом башкой треснулся повторно и отключился. Просыпаюсь это утром, а надо мной такая орясина… волосатая, ноздри раздуваются, тянет ко мне когтищи…
– Сказка якутская, – фыркнул сержант.
Балабанюк яростно замотал головой:
– Не знаю якутских сказок… У нас на Урале нет якутских сказок…
– Ты с Урала? – встрепенулся сержант. – Какого хрена, не может быть, Балабанюк! Ты из Томска!
– С Урала я… – простонал солдатик. – Уж мне ли не знать? Забирали из Томска – учился я там, не ко времени взял академический отпуск… А родом с Верхней Пышмы, в ней и прожил до семнадцати лет… Слышали про такую?
– Мать моя… – схватился за голову Капустин. – Мы с тобой соседи, боец, а ты молчал как убитый!
– А надо было говорить, товарищ сержант?
Капустин постучал кулаком по лбу. Посмотрел на нас, как бы требуя подтвердить диагноз. Действительно, девять месяцев назад зеленый новобранец дал маху. Что такое землячество в Российской армии, не знает только последний эфиоп. А мог бы облегчить себе жизнь.
– Лучше поздно, чем никогда, – усмехнулся я. – Так как там насчет баек из склепа, Балабанюк? Этот Вася пытался тобой закусить?
– Не знаю, товарищ прокурор… Мне кажется, я тоже напугал его. Подскочил – а он как прыгнет в кусты… Я к реке, а он – за мной… Ей-богу, товарищ прокурор, я таких экземпляров только в кино, и то не во всяком…
– И где он сейчас? – как-то подозрительно сглотнул Аристов.
– Не знаю… Там, наверное, в кустах…
– А это мы сейчас проверим. – Капустин клацнул затвором. – Заодно и оценим возможности автомата Калашникова после пребывания в воде.
Никто не стал его останавливать. Все следили с жадным любопытством.
Длинная очередь пропорола кустарник на дальнем берегу. Сместился ствол. Второй кустарник задергался, теряя листву.
– Ха, – сказал Аристов, – внесли элемент разнообразия.
Истошный вопль огласил замшелые берега! Что-то гибкое, бесформенное, издавая невнятные горловые звуки, выкатилось из кустов на обрыв, обрушилось, запрыгнуло обратно, ловко перебирая конечностями. Не в шерсти оно было – в шкурах! На мгновение существо обернулось, продемонстрировав физиономию, заросшую волосами. То ли человеческую, то ли не совсем. Но передвигалось чудо-юдо отнюдь не по-людски. Проворно запрыгнуло на соседнюю террасу, взвились лохмотья – и оно уже покатилось по гребню.
– Стоять, подлюка!!! – загремел на всю ивановскую сержант. – Стрелять буду!!!
– Права забыл зачитать, – машинально бросил Аристов.
Существо стрельнуло глазами – словно ядовитыми стрелами – и кувыркнулось за обрыв. Реакцию на событие было трудно переоценить. Все застыли в изумлении.
Покидали мы это чарующее местечко в аварийном порядке, но в целом организованно. Поднялись на откос, пробежали мимо темного леса, ощетинившегося изгородью терновника, и на моховой полянке сделали привал. «Заодно и перекусим», – мрачно пошутил Аристов, кивнув на семейку желто-коричневых мухоморов, усыпанных белыми бородавками.
Запуганного солдатика, на котором не осталось ни одного чистого места, сержант отправил мыться и стираться. «Бегом, земляк! И помни, что российский солдат – образец высокой гигиены!» Вслед за пареньком спустились Аристов с Булдыгиным. А я сидел с автоматом на господствующей высоте и зорко их стерег. К возвращению в лагерь на полянке потрескивал костер. Капустин вворачивал в землю рогатины, строгал перекладину. Набил солдатскую фляжку листьями смородины, залил воду, приспособил над огнем. Пока сушилась одежда, он отлучился в лес, предупредив, чтобы сильно не пугались. Пальба стояла, как на стрельбище. Вернулся он минут через сорок, со свежими ссадинами, но довольный. Бросил у костра пару птиц с морщинистыми шейками, обозвав их куропатками, и приказал Балабанюку разделать (а если не умеет, то он сам Балабанюка разделает).
К полудню мы сидели чинным кругом у костра, грызли пережаренную дичь, запивали душистым чаем и обменивались мнениями о положении дел.
– Я надеюсь, это не болезнь – с непредсказуемым протеканием и симптоматикой? – угрюмо осведомился Булдыгин.
– Да не, – отмахнулся сержант, брызнув жиром на жадно жующего рядового, – человек это был. Лохмотья нацепил, не брился годика два, не мылся. Не солдат, одним словом.
– На четвереньках прыгал, – добавил я.
– Жизнь такая, – пожал плечами Капустин.
– То есть все нормально? – уточнил я.
– Ну, не совсем… Послушайте, господа офицеры, мы свои предположения будем строить в рамках разумного или как придется?
– Нам тесно в рамках разумного, – сострил Аристов.
– Позвольте, – возмутился Булдыгин, – если мы начнем говорить о параллельном мире, то я лучше посплю. Одичавший бродяга с развитыми конечностями и не имеющий привычки мыться – это не повод строить фантастические гипотезы.
– Но местечко не похоже на окрестности Марьяновска, – напомнил я. – И климат несколько отличен. В наших краях циклоны катятся один за другим, дожди замучили, а здесь при нас еще не было ни одного дождя. Только тучи. Природа симпатичная…
– Урочище, – пожал плечами Булдыгин. – Что мы знаем о биологических казусах? Давайте считать, что мы попали в заповедник со специфическими условиями.
– Выбираться надо отсюда, – пробормотал Балабанюк.
– Да вам-то с сержантом как раз спешить некуда, – улыбнулся Аристов, – служба идет. Впрочем, неприятности предстоят, согласен. Что произошло вчера вечером? Пропали несколько солдат, представитель младшего командного состава, командир роты и трое работников военной прокуратуры. Не говоря уже о дезертирах. Это многовато – поиски будут. Двое бойцов оттащили раненого на дорогу – они и покажут запоздавшему подкреплению злосчастную скалу, от которой стартовала тропа. Безусловно, найдут тела ваших однополчан и стреляные гильзы у спуска в пещеру. Не исключено, что в подземелье снизойдут не бестолковые срочники, а обученная группа МЧС. Пойдут по следам. Доберутся до места схватки. А дальше… начинаются разночтения. Догадаться, что нас унесло рекой, они могут… если выйдут к реке. Что мы знаем о последствиях обвала? Порода мягкая, могла завалить все проходы. Принцип домино, понимаете? Локальное обрушение рождает тотальную деструкцию…
– И нас сочтут благополучно погребенными, – закончил я. – Расчищать завалы будут месяц, если будут, родным сообщат неприятные известия.
– Я же говорю, выбираться отсюда надо, – вздрогнул Балабанюк.
– Выбираться надо, – подтвердил Булдыгин. – Надеюсь, этим мы и займемся в ближайшее время. В отличие от некоторых присутствующих, у меня имеется семья, которая известие о пропаже кормильца встретит… крайне негативно.
– Да и моя Зинка вряд ли станет рукоплескать, – кивнул Аристов. – Поэтому предлагаю не заострять мистическую составляющую наших злоключений, забыть про рядового Райнова, который, если и не помер, неизбежно обретет свою божью кару, быть во всеоружии и поскорее найти дорогу обратно.
