что там все родственники и что ты не будешь возражать.
Я была так зла, что даже дыхание перехватило. Макароны немного остыли, и я стала раскладывать их по тарелкам.
— Помой руки и скажи бабушке, что ужин готов.
— Не сердись, Аня.
— Я не сержусь на тебя.
Я уже собиралась попросить Лео пообещать, что он больше никогда не отправится в Бассейн, когда он произнес:
— Джекс сказал, что, возможно, я смогу работать в Бассейне. Семейный бизнес и все такое.
Я едва сдержалась, чтобы не грохнуть тарелку с макаронами об стену. Я знала, что не стоило сердиться на брата, да и два раза швырять макаронные изделия в один и тот же день казалось дурным тоном.
— Зачем это тебе? Ты же любишь работать в клинике.
— Да, но Джекс сказал, что было бы хорошо, если бы я работал с Семьей, — тут Лео сделал паузу, — как папа.
Я сжала губы.
— Не знаю, Лео. У них же в Бассейне нет животных, о которых надо заботиться. А сейчас сходи за бабушкой, хорошо?
Я смотрела, как мой брат выходит из кухни. При взгляде на него и не догадаешься, что с ним что-то не так. И возможно, мы слишком много думаем о его болезни. Нельзя отрицать, что Лео был хорош собой, силен и, в сущности, стал взрослым. Последнее пугало меня больше всего. Взрослые могут попасть в передрягу. Их можно обмануть. Их можно послать на остров Рикерс[3] или, что гораздо хуже, их можно убить.
Я разливала воду по стаканам и размышляла, что же задумал мой подонок кузен и сколько проблем из-за этого у меня будет.
II
Я наказана; даю определение рецидива; участвую в делах семейных
Самое худшее в дежурстве на кухне — рабочий халат. Он был красного цвета, сделан из негнущейся жесткой ткани, и в нем я выглядела толстухой. На спине была приклеена на липучку надпись маркером, которая гласила: «Анна Баланчина должна научиться контролировать себя». Поначалу надпись нельзя было разглядеть из-за длинных волос, но потом меня заставили надеть на голову сетку. Я не сопротивлялась. Без нее ансамбль был бы неполным.
В то время как я собирала подносы и стаканы одноклассников, Скарлет кидала на меня сочувственные взгляды, от которых становилось только хуже. Я бы предпочла отбывать срок в полностью недружелюбной обстановке.
По понятным причинам я приберегла стол Гейбла Арсли напоследок.
— Не могу поверить, что она была моей девушкой, — сказал он тихим голосом, который тем не менее я отлично расслышала.
Несмотря на то, что мне в голову пришло с полдюжины ответов, я улыбнулась и промолчала. Во время дежурства по кухне не полагалось говорить.
Я отвезла тележку с подносами на кухню, потом вернулась в столовую, чтобы за оставшиеся пару минут съесть свой обед. Скарлет сменила привычное место и теперь сидела с Вином; она тянулась к нему через стол и смеялась какой-то его шутке. Бедняжка Скарлет. Ее технику флирта сложно было назвать утонченной, а у меня было чувство, что с Вином напор вряд ли сработает.
Мне не хотелось сидеть с ними — от меня пахло кухней и пищевыми отбросами, но Скарлет помахала мне рукой:
— Анни! Сюда!
Я устало потащилась к их столу.
— Чудесная сеточка, — сказала Скарлет.
— Спасибо, — ответила я. — Предполагается, что я буду носить ее целый день, как и халат.
Поставив на стол поднос, я уперлась руками в бока.
— Хотя халату не помешает пояс.
Я сняла халат и положила его на скамейку рядом с собой.
— Аня, ты уже встречалась с Вином? — спросила Скарлет. Она слегка приподняла бровь, давая мне понять, что это тот самый парень, о котором она говорила.
— В кабинете директора. Она была занята — выпутывалась из неприятностей, — ответил Вин.
— И так всю жизнь, — сказала я и начала есть рагу из овощей в манере, которую, надеюсь, можно было назвать благовоспитанной. Несмотря на то, что меня тошнило от запаха, есть хотелось ужасно.
Прозвенел звонок, Вин и Скарлет ушли, и я начала есть так быстро, как только могла. Я заметила, что Вин забыл свою шляпу на столе.
Как только прозвенел второй звонок, он вернулся в столовую.
Я протянула ему шляпу.
— Спасибо, — сказал он. Он собрался было уходить, но потом сел на стул напротив меня. — Кажется, невежливо оставлять тебя тут одну.
— Все в порядке. Ты опоздаешь. — Я собрала на вилку остатки рагу. — Кроме того, я люблю побыть одна.
Он обхватил руками колено.
— В любом случае сейчас у меня время для самостоятельной работы.
Я внимательно посмотрела на него.
— Поступай как знаешь.
Скарлет он нравился, и я не могла флиртовать с ее парнем, какие бы у него ни были красивые руки. Если папа чему и научил меня, так это верности.
— Как ты познакомился со Скарлет?
— На уроке французского, — сказал он и замолчал.
— Ну, я закончила, — сообщила я. Самое время ему было уйти.
— Ты кое-что забыла, — сказал он и снял сетку с моих волос, слегка задев рукой лоб, и мои кудри упали на плечи. — Сетка, конечно, симпатичная и все такое, но мне ты больше нравишься без нее.
— О, — произнесла я, ощутила, что покраснела, и приказала себе перестать краснеть. Этот флирт начал меня раздражать. — Почему ты перешел в эту школу?
— Мой отец стал заместителем в команде окружного прокурора.
Все знали, что нынешний окружной прокурор Силверстайн просто марионетка. Он был слишком стар и слишком болен, чтобы работать эффективно. Быть вторым номером фактически значило руководить, но без утомительной необходимости проходить выборы. Должно быть, дела пошли совсем плохо, раз пришлось назначить кого-то из Олбани. Также выбор человека со стороны означал смену власти. Я подумала, что вряд ли что-то может быть хуже, чем текущее положение дел. Я плохо помнила, что именно случилось с бывшим заместителем; вероятно, он, как обычно, либо не справился с обязанностями, либо был вором. Возможно, и то и другое.
— Так что, твой отец сейчас новый главный коп?
— Он думает, что пора вычистить всю грязь, — сказал Вин.
— Удачи ему.
— Да, возможно, он довольно наивен, — пожал плечами Вин. — Сам называет себя идеалистом.
— Эй, ты же говорил, что твои родители — фермеры, — сказала я.
— Только мама. Она сельскохозяйственный инженер, специализируется на оросительных системах. Что-то вроде волшебницы, которая выращивает зерно без воды. А мой папа был окружным прокурором в Олбани.
