На бледных щеках Токарева проступил румянец.
– В это трудно поверить. Очень трудно… Я надеюсь услышать от вас подробности… Что там произошло под Смоленском, в болоте? При чем здесь «катюши» и химические снаряды?
– Я расскажу. Конечно, расскажу все, что знаю, но… – Корелин развел руками. – Я знаю не очень много. Честно – очень немного. Вы, естественно, пропустите меня через маслобойку, но я вам гарантирую – ничего ТАКОГО вы из меня не выбьете. Нельзя выдавить из апельсина больше сока, чем в нем есть.
– Вы сможете найти Орлова?
– Я могу попытаться, но, как мне кажется, с его возможностями он попадет в ловушку, только если очень этого захочет. Он видит прошлое. И слышит прошлое. Так что… – Евгений Афанасьевич снова развел руками. – Он сам придет, если сочтет это нужным. Или если ему понадобится помощь… Мне он, кстати, сказал, что в качестве помощника я его не устраиваю. Может быть, вы? Зачем-то он показывал мне эту папку. Ведь был же в этом какой-то смысл, как вы полагаете?
– Может быть… – задумчиво протянул Токарев. – Очень может быть… Что он у вас просил?
– Все, как в обычных операциях – ресурсы и кадры. Кадры и ресурсы. Он говорил, что в его группе мало людей. И здесь я обеспечивал ему снаряжение и деньги. Не смотрите на меня так, я все равно не испугаюсь.
– Я не пытаюсь вас пугать, отнюдь. Мне интересно, как вы просто относитесь к этому… Я бы… Я бы не смог, наверное. Я и Домову-то не верил. Выполнял приказ… – Токарев посмотрел на потолок. – Выполнял, не более того. И вдруг… Такое нужно пережить. И к такому нужно привыкнуть. И у нас совсем нет времени. Совершенно.
Словно в ответ на эти слова в зал вбежал Домов. Протянул Токареву лист бумаги. Пальцы при этом у Дмитрия Елисеевича явственно дрожали.
– Телефонограмма, только что получена, – шепотом сказал Домов.
Было видно, что он не пытается скрыть эту информацию от Корелина. Просто у него от волнения сел голос. Почти пропал.
Токарев прочитал телефонограмму. Быстро глянул поверх листка на Корелина и снова перечитал текст.
– Машину я на всякий случай приказал готовить…
– Кто-то еще знал, что Корелин у нас?
– Нет. Вы, я, боец в секрете и лейтенант Иванов.
– Понятно… – Токарев зажмурился, потер пальцами переносицу. – Дико хочу спать… Вторые сутки на ногах…
Корелин ждал продолжения.
– Кто из ваших знал, что вы едете сюда? – спросил Токарев, не открывая глаз.
– Водитель.
– Утечка исключается, мы задержали его на обратном пути, – быстро сказал Домов.
– Я. И еще… Еще – Орлов.
Токарев посмотрел на Домова, тот помотал головой.
– Почему? – спросил Токарев.
– Звонок Корелину прошел два часа назад, – сказал Домов. – Если у Орлова такие связи, то почему я смог спокойно копать в его направлении?
– Логично, – вздохнул Токарев. – Но теперь ничего уже от нас не зависит, я полагаю?
Домов кивнул и посмотрел на Корелина со странной смесью ненависти и зависти в глазах.
– Как бы то ни было…
За окном взревел автомобильный двигатель.
– Как бы то ни было, приказы нужно выполнять, – сказал Токарев и встал из-за стола. – А я, пожалуй, пойду и высплюсь. Часа четыре. Нет, даже четыре с половиной…
Корелин кашлянул, напоминая о себе.
– Извините, Евгений Афанасьевич, – как бы спохватился Токарев. – Вам придется еще немного попутешествовать.
Евгений Афанасьевич встал с кресла.
– Машина перед зданием, – угрюмо произнес Домов. – Выходи, я догоню…
Выходя из зала, Корелин услышал, как Домов тихо сказал:
– И особо указано, чтобы папку я взял с собой.
– Ты рапорт свой в папочку вложи, Дима, – посоветовал Евгений Афанасьевич и спустился по ступенькам в сад. Поднял голову и посмотрел на небо.
Уже почти рассвело, подумал комиссар. А приключения все еще не закончились.
20 января 2011 года, Харьков
В больнице пахло болью.
Хреновый каламбур, если честно, но лучше уж глупости бормотать, чем выть в голос и биться головой об стенку. Болью пахло, безнадегой и смертью. Отчаянием пахло, разило из всех углов.
Что там говорил Чалый? Не донесешь, говорил Чалый? Не дотащишь?
Дотащил вот, в больницу доставил – живого. И что дальше?
Дальше, понятное дело, должны были набежать врачи с медсестрами, уложить Костю на каталку, ввести препараты и с криками: «Готовьте операционную!» – помчать по коридору в эту самую операционную. А добрый дядя-врач там уже ручки домывает, смотрит участливо печальными усталыми глазами и говорит, мол, держись, парень. Ну и что, что пуля прямо возле сердца? Вот мы ее сейчас, не дожидаясь подкрепления… Или прямо домой, в спальню, звякнем светочу хирургии, он примчится сквозь пургу и мороз и одной левой пулю извлечет. Одной левой…
Севка запрокинул голову и несколько раз стукнул затылком о стену.
Ты как-то совсем расслабился, Севка, там, на войне. Забыл, что это там волокли на себе под огнем в санбат, где сходящие с ума от недосыпа врачи резали-резали-резали, тащили бойцов Красной армии на этот свет, не отпускали в самоволку в рай или ад… И если бы кто-то из военврачей сказал, что не будет оперировать доставленного, то…
Севка застонал, тихо-тихо, чтобы не привлекать к себе внимания. И так на него сегодня уже смотрели как на рехнувшегося. Фельдшер из «скорой», например.
«Скорая» приехала быстро: без особых разговоров приняли Костю, укутали какими-то одеялами, сунули на носилках в машину…
– Ну, бывай! – сказал фельдшер, крепкий мужик лет пятидесяти. – Запишем, что никого не было у раненого…
– Почему? – удивился Севка. – Я был.
– И фамилию сообщишь? – вмешался в разговор пожилой санитар.
– Да… Всеволод Залесский. Я живу здесь…
– Это ты вызвал машину?
– Я… – Севка достал из кармана мобильник.
– Тогда поехали, если со своего звонил, – удивленно покачал головой фельдшер. – Быстрее давай в салон. Это твой приятель?
– Н-нет, – чуть помедлив, ответил Севка, залез в машину и сел в холодное жесткое кресло возле носилок. – Не приятель…
Машина рванула с места, завыла сирена.
– Ты что, не видел, что у него огнестрел? – поинтересовался санитар.
– А какая разница? – Севка все еще никак не мог понять, что именно происходит, о чем говорят медики.
Ну да, увидел, вызвал…
– А говорят, что добрые самаритяне перевелись, – мельком глянув на Севку через плечо, сказал водитель. – Ты что, парень, не понял? Алексеич тебя в отчет включит, ментам информацию передадут – и к бабке не ходи. И начнут тебя таскать на допросы…
Костя застонал. Севка дернулся было к нему, но санитар, отодвинув Севку в сторону, быстро достал из аптечки какую-то ампулу, шприц, и, не обращая внимания на то, что машину трясло, аккуратно ввел что-то
