Отсутствие серьезных намерений у датчан, давнишних союзников России, поставить Швецию на колени Петр обнаружил через четыре дня после того, как вступил в командование объединенным флотом. 9 августа 1716 г. он писал Апраксину: «Бог ведает, какое мучение с ними. Сущее надобное время пропускают, будто чужое дело делают». После бесплодных попыток подвигнуть флот на боевые действия Петр отправился в Голландию, где он намеревался найти дипломатические пути завершения войны. Как и в первый свой приезд в 1697 г., царь прибыл в Голландию инкогнито. Вспомним, что 20 лет назад этого царю не удалось достичь. Тем более сохранить свое имя в тайне ему не довелось теперь, когда популярность русского царя в Европе во много раз возросла. Более того, царю пришлось понести издержки инкогнито.
Молва донесла до наших дней случай, произошедший с ним в каком-то захудалом трактире, где он вместе со спутниками решил переночевать. На ужин было подано десяток яиц, сыр, масло и две бутылки вина. Владелец трактира за ночлег и скромный ужинпопросил 100 червонцев. Прижимистому в личных тратах царю все же пришлось раскошелиться и уплатить просимую сумму.
Современник-голландец, наблюдавший царя в первый его приезд в Голландию, через 20 лет заметил в нем разительные перемены. Он сохранил т, от же. интерес к прогулкам в море, ту же любознательность, ту же простоту в обращении. «Будем говорить как плотники», — сказал Петр своим собеседникам, заметив, что те с трудом подбирали изысканные выражения в разговоре со знаменитым царем.
Новшество состояло в том, что он теперь не проявлял прежней робости и стеснительности и при виде толпы не закрывал лицо руками. Не вызывал у него прежнего удивления осмотр верфей и промышленных предприятий. Тогда асе это для него было внове, теперь Россия уже имела и отечественных кораблестроителей, и морских — офицеров, и могучий флот, и мануфактуры, и учебные В Амстердаме, куда были вызваны из России выдающиеся сотрудники из дипломатического ведомства (Петр Андреевич Толстой, Петр Павлович Шафиров и др.), были установлены контакты с французским двором. В столице Франции готовы. были взять на себя роль посредника в переговорах России со Швецией, ибо в этом видели путь спасения своего союзника Карла XII от неминуемой катастрофы, если тот будет продолжать войну.
Петр принимает решение ехать в Париж. 27 апреля 1717 г. он прибыл в Дюнкерк.
Правительство Франции приняло надлежащие меры, чтобы угодить вкусам царя и доставить ему удовольствие во время проезда в Париж- Собирались сведения о его привычках, распорядке дня, любимых блюдах и т. д.
Вот как выглядел Петр в 45 лет. «Царь очень велик ростом, несколько сутуловат и имеет привычку держать голову немного вниз. Он смугл, и в выражении лица его есть что-то суровое. Вставал царь рано, обедал около десяти часов, ужинал около семи и удалялся в свои покои раньше девяти. Проявлял любовь к соусам и пряностям, пеклеванному и даже черствому хлебу, с удовольствием ел горошек, съедал много апельсинов, груш и яблок. В Париже он носил простое суконное платье, широкий пояс, к которому была прикреплена сабля, парик без пудры и рубашку без манжет».
В то время как русские дипломаты вели с представителями Франции секретные переговоры, Петр осматривал королевскую мануфактуру по производству гобеленов, Инвалидный дом, монетный двор, изучал парки и фонтаны в Версале. В Париже он встречался со знаменитыми учеными Франции, участвовал в заседании Академии наук. Как и всегда, царь в разговоре с учеными обнаружил свои разносторонние и глубокие познания.
Из Парижа Петр отправился в Спа принимать воды, а начатые в столице Франции переговоры были успешно завершены в Амстердаме, где 4 августа 1717 г. был подписан русско-французский договор. Согласно Амстердамскому договору. Франция возлагала на себя роль посредника в переговорах между воевавшими сторонами, а также отказала в выплате субсидий шведскому королю. Именно пустая казна вынудила Карла XII начать переговоры о мире. В этом состоял важнейший результат договора.
Франция и ее столица оказали на царя двойственное впечатление. «Жалею, — сказал он, — что домашние обстоятельства принуждают меня так скоро оставить то место, где науки и художества цветут, и жалею при том, что город сей рано или поздно от необузданности и роскоши претерпит великий вред, а от смрада вымрет». Таким неопрятным выглядел Париж.
Под домашними обстоятельствами, о которых сказал Петр, подразумевалась семейная драма, связанная с делом собственного сына — царевича Алексея. В октябре 1717 г. царь возвратился из заграничного путешествия. Некоторое время он провел в Петербурге, а с установлением санного пути укатил в Москву. Там он не был восемь лет и прибыл туда не для того, чтобы посмотреть на происшедшие изменения. Старую столицу он избрал местом, где должна была решаться судьба царевича Алексея. В Успенском соборе Кремля происходили венчания на царство. Там же Петр намеревался отрешить сына от прав на престол.
БОРЬБА С ПРОТИВНИКАМИ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ. ОТ ПРИКАЗОВ К КОЛЛЕГИЯМ
В деле царевича Алексея прослеживаются два аспекта: один из них личный — отношения между отцом и сыном, другой — государственный, связанный с судьбами России и всех новшеств. Второй аспект не существовал отдельно от первого, ибо два представителя одной семьи не являлись частными лицами — один из них занимал престол и управлял страной, другой был наследником престола.
Драматизм ситуации определялся тем, что отец и сын выражали диаметрально противоположные взгляды на будущее страны и преобразований.
Естественно было бы полагать, что носителем заскорузлых, отсталых взглядов должен быть отец. Молодости свойственно дерзать, двигаться вперед, совершенствовать новшества. В данном случае получилось наоборот: сторонником нового, и не только сторонником,' а человеком, энергично, со всей страстью своего темперамента внедрявшим это новое в жизнь, был отец, а сын с нетерпением ждал того часа, когда его не станет, чтобы повернуть все вспять, вернуться к старозаветным порядкам. Царевич был уверен, что время работает на него, что каждый прожитый день неумолимо приближает его к тому времени, когда на него будет возложена корона и он станет полновластным повелителем страны.
27 октября 1715 г. произошло событие, которого никак не ожидал царевич, — в этот день хоронили его супругу, и отец велел вручить ему письмо, заканчивавшееся угрозой лишить царевича престола, если он не одумается и не изменит поведения, «ибо, — писал царь, — за мое отечество и люди живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя непотребного' пожалеть».
Царевич обратился за советом, как ему быть, что ответить отцу, к самому близкому в то время приятелю — Александру Васильевичу Кикину.
Тот посоветовал царевичу отречься от престола, ссылаясь на слабое здоровье. В этом духе Алексей и составил ответ. Он немногословен — царевич избавил себя от необходимости пускаться в рассуждения и написал, что желание отца совпадает с его собственным желанием: «Вижу себя к сему делу (к управлению государством. — Н. П.) неудобна и непотребна», ибо лишен памяти и скуден «силами умными и телесными». Царевич написал, что'отказывается от престола и в конечном счете решился на монашеский чин. До смерти отца, рассуждали его друзья, можно отсидеться в монастырской келье, а там будет видно. Но сам Петр предоставил возможность сыну изменить свое решение — он вызвал его в Копенгаген. '
Это была еще одна попытка царя сблизиться с сыном и привлечь его к намечавшимся десантным и военно-морским операциям против Швеции.
Сборы были недолгими — 26 сентября 1716 г. царевич в сопровождении немногих лиц, попрощавшись с сенаторами, отбыл из Петербурга. Путь он держал не в Копенгаген, а в Вену, причем ехал инкогнито и, чтобы замести следы, менял экипировку, отрастил усы.
Поздно вечером 10 ноября 1716 г. карета с польским кавалером Кременецким (под такой фамилией ехал царевич) подкатила к дворцу австрийского вице-канцлера Шенборна, когда тот готовился ко сну. Ему доложили, что русский царевич стоит у подъезда и просит срочной аудиенции.
Войдя в покои, царевич Алексей в состоянии крайнего возбуждения, в страхе озираясь по сторонам, бормотал слова, из которых следовало, что он, царевич, подвергался гонениям со стороны отца, что царь намерен лишить его права наследовать престол, в то время как у него, Алексея, достаточно ума, чтобы
