Диалектика абстрактного и конкретного в 'Капитале' К. Маркса

как количеством другого товара». «Так же невозможно, как невозможно обозначить или выразить ход мыслей иначе, как рядом слогов, – отвечает ему Маркс. – Отсюда Бэли заключит, что мысль есть не что иное, как – слоги» 4.

Бэли в данном случае старался представить стоимость как отношение одного товара к другому, как внешнюю форму вещи, положенную ее отношением к другой вещи, тогда как и Рикардо и Маркс пытались найти выражение стоимости как внутреннего содержания каждой обмениваемой, каждой вступающей в отношение обмена вещи. В виде отношения одной вещи к другой только проявляется – и ни в коем случае не создается – ее собственная, имманентно ей присущая стоимость.

Бэли, будучи эмпириком, старается представить внутреннее отношение вещи в себе самой как внешнее отношение вещи к другой вещи.

Рикардо и Маркс – и в этом состоит теоретический характер их подхода – стараются через отношение одной вещи к другой разглядеть внутреннее отношение вещи к самой себе, – стоимость как сущность товара, лишь проявляющуюся в обмене через внешнее отношение этого товара к другому.

Метафизик всегда старается «свести» внутреннее противоречие вещи к внешнему противоречию этой вещи другой вещи, к противоречию в разных отношениях, т.е. к такой форме выражения, в которой указанное противоречие устраняется из понятия о вещи, Маркс же – как раз наоборот – всегда старается увидеть во внешнем противоречии только поверхностное обнаружение [256] внутреннего противоречия, имманентно свойственного каждой вещи, сталкивающейся с другой в отношении внешнего противоречия. В этом проявляется различие между подлинно теоретическим подходом и эмпирическим описыванием явлений.

Диалектика и заключается в умении разглядеть внутреннее противоречие вещи, стимул ее саморазвития там, где метафизик видит лишь внешнее противоречие как результат более или менее случайного столкновения двух внутренне непротиворечивых вещей.

Диалектика в данном случае обязывает истолковать внешнее противоречие двух вещей как взаимно необходимое проявление внутреннего противоречия каждой из них. Внешнее противоречие предстает как опосредованное через отношение к другому, как рефлектированное через другое внутреннее тождество взаимоисключающих моментов, внутренне противоречивое отношение вещи к себе самой, т.е. как противоречие в одном отношении и в один и тот же момент. Маркс идет от внешнего проявления противоречия к выяснению внутренней основы этого противоречия, идет от явления к сущности этого противоречия, в то время как метафизик всегда старается поступать наоборот и опровергает теоретическое выражение сущности вещи с позиций внешней видимости, которую он считает единственной реальностью.

Так поступал Бэли в приведенном нами рассуждении. Так поступает и метафизик, всегда старающийся представить истину противоречия в истолковании его как противоречия в разных отношениях. И это всегда ведет к умерщвлению элементарно теоретического подхода к вещам.

У Маркса стоимость рассматривается не как отношение товара к другому товару, а как отношение товара к себе самому, и здесь-то она и предстает как живое, неразрешенное и неразрешимое внутреннее противоречие. Это противоречие не разрешается от того, что на поверхности явлений оно выступает как противоречие в двух разных отношениях, как два разных превращения – как покупка и продажа. Весь смысл анализа Маркса и состоит в том, чтобы показать, что противоречие стоимости принципиально неразрешимо в пределах простого товарного обмена, что стоимость неизбежно предстает здесь как живая антиномия в себе самой, сколько ни уточняй [257] понятия, сколько ни рассматривай ее, сколько ни рефлектируй по ее поводу.

Товар как воплощение стоимости и не может одновременно находиться в обеих взаимоисключающих формах стоимости и реально находится одновременно в обеих формах в том случае, если обмен по стоимости все-таки совершается.

В этой теоретической антиномии выражено не что иное, как реальная невозможность, с которой сталкивается каждый миг движение простого товарного рынка. А невозможность есть невозможность. Она не исчезнет от того, что ее в теории изобразят как возможность, как нечто непротиворечивое.

Реальный рынок своим движением оставляет позади форму непосредственного обмена товара на товар. Маркс, рассматривая обширные эмпирические данные, выражающие это движение, переходит к теоретическому анализу тех более сложных форм, при помощи которых рынок осуществляет и одновременно разрешает данное противоречие. В этом и заключается необходимость перехода к деньгам.

Если на дело взглянуть с философской точки зрения, то станет ясно, что в этом выражается материализм марксовского способа разрешения противоречий в теоретическом выражении объективной реальности. При указанном способе противоречие разрешается не путем устранения его из теории. Наоборот, этот способ исходит из того, что противоречие в самом объекте не может быть разрешено и не разрешается иначе, как в процессе развития той реальности, которая им чревата, – в другую, более высокую и развитую реальность.

Антиномия стоимости находит свое относительное разрешение в деньгах. Но деньги опять-таки не устраняют антиномии стоимости, а лишь создают форму, в которой эта антиномия по-прежнему осуществляется и выражается. Такой способ теоретического изображения реального процесса и есть единственно адекватная логическая форма, при помощи которой может быть теоретически выражено диалектическое развитие объекта – его саморазвитие через противоречия.

Материалистический характер того способа, которым Маркс «разрешал» теоретические противоречия в [258] определении предмета, прекрасно объяснил Энгельс в своих комментариях:

«При этом методе мы исходим из первого и наиболее простого отношения, которое исторически, фактически находится перед нами... При этом обнаруживаются противоречия, которые требуют разрешения. Но так как мы здесь рассматриваем не абстрактный процесс мысли, который происходит только в наших головах, а действительный