случилось. Не прошло и часа с того момента, как они проникли за стены, а все уже готово к отбытию. Последний приказ — вынести шесть бочонков с порохом. Этот еще пригодится, не покупать же его в самом-то деле, если есть возможность взять трофеем.
Он лично спустился в погреб, обнаружил бечевку, пропитанную селитрой. Здесь такие бечевки использовали вместо бикфордова шнура. Рвануть должно было минут через десять. Прикинув количество складированного пороха, он ничуть не усомнился в том, что казарма взлетит на воздух и в живых никого не останется. Да что там казарма, тут разнесет чуть ли не половину замка.
— Капитан Пельш, вы слышали? Замок вашего бывшего патрона разорили и взорвали. Поговаривают, это дело рук того самого неуловимого разбойника, Вепря.
Андрис обернулся в сторону говорившего полковника, вперил в него тяжелый взгляд. Походный шатер выполнял одновременно роль и офицерской столовой, и штаба. Сейчас в нем собрались все офицеры того драгунского полка, в котором он служил после гибели старого барона Берзиньша. Молодой барон решил лично возглавить роту драгун, так что бывалому капитану пришлось искать себе новое место. Хвала покойному барону — тот оставил офицеру весьма внушительную сумму, с которой он мог и не поступать на службу. Но Андрис Пельш ничего иного, кроме как служить, не умел, а потому, пристроив основной капитал у проверенного менялы, он купил себе должность командира роты в этом полку, который находился на содержании непосредственно у короля.
Новый барон Берзиньш принял командование ротой на себя. Да, молодой, кровь гуляет. Он же и повел роту в прошлый поход на Брячиславию. Рассказывали, что там бывшие подчиненные Андриса отличились. Вот только не на поле брани. Сожгли несколько поселений. Одно даже прихватили с частью жителей. Там им удалось повеселиться — более сотни трупов за пару часов. Боже, и это его солдаты! Имелись, конечно, новобранцы, но их было не так чтобы много. Основная же часть состояла под его командой не один год.
Вроде полковник не сказал ничего обидного, а уж тем более оскорбительного. С совершенно невинным видом сообщил о случившемся. Но вот тон, каким это было сказано… Андрис предпочел все же взять себя в руки. Он продолжал все так же прямо смотреть в глаза командиру, стараясь, чтобы в его взгляде не было вызова, и ответил:
— Молодой барон Берзиньш никогда не был моим патроном. Сразу по его прибытии я был освобожден от службы, господин полковник. Так что я ни одного дня не состоял под его командованием. А что касается этого нападения, то сомневаюсь, что это работа Вепря.
— Но как же, молва неустанно твердит именно об этом.
— Слухи, распространяемые досужими кумушками. Какая им может быть вера? Если их послушать, тогда и смерть моего патрона, барона Берзиньша, во Фрязии — его рук дело. Заодно присовокупите сюда байки, будто он отравил наших солдат, а затем взорвал пороховой погреб, тем самым вынудив нашу армию отступить, нанеся значительные потери корпусу под Обережной. Потом он начал грабить на наших дорогах, следом отчего-то решил, что заниматься этим делом ему неинтересно и хлопотно. В довершение напал на наш патруль. Этого ему также показалось мало, он напал на замок, где квартировала рота драгун, большинство из которых имели богатый боевой опыт. На закуску он решил развлечься, поджигая поля с уже вызревшими зерновыми. Не много ли приписывают этому разбойнику, господин полковник?
Он все же не сдержался, с его уст слетела-таки кривая ухмылка. Получите-ка, господин полковник. И кто сказал, что я насмехаюсь над вами? Эта улыбочка адресована сплетницам, но вы ведь не из их числа? А если вы считаете, что вас лично этот тон и ужимки как-либо задевают, то я к вашим услугам. Ну же, чертов слизняк, к оружию! Боишься? Правильно боишься. Боялись и те нахалы, которые считали, будто их древняя высокородная кровь погуще, чем его, произведенного в дворянское звание за верную службу указом короля Карла. Хотя, скорее всего, это было достигнуто стараниями старого барона. Впрочем, нахалы эти как раз и пожалеть ни о чем не успели, а вот их вдовы, родители… Ну да никто не виноват. Нужно быть идиотом, чтобы задевать того, кто военную стезю сделал смыслом своей жизни еще много лет назад и не пропустил ни одной кампании.
— То есть вы все это считаете бредом? — откинувшись на спинку складного стула и устремив на подчиненного серьезный взгляд, произнес полковник.
Нет, он не был храбрецом. Он мог недрогнувшей рукой, не изменившись в лице, выдерживая горделивую позу, отдать полку приказ о наступлении. Он сам всегда оставался на исходной позиции, с десятком проверенных бойцов. Мог часами рассуждать о доблести, о том, как должно вести себя на поле брани, хотя сам в непосредственном столкновении с противником ни разу не участвовал. Но все та же особая спесь древнего рода не давала ему признать, что кто-то может соперничать с ним или быть с ним не согласным. Иное дело, если этот кто-то — более высокородный. Но только не эта дворняга и выскочка. Впрочем, перегибать все же не стоило. Ему были известны случаи, когда в роли волкодавов выступали беспородные псы самой несуразной внешности. Поэтому он все же старался придерживаться тактики игры слов. Уж в чем, в чем, а в этом необразованный мужлан с ним соперничать никак не мог. Выставить в смешном виде и при этом удержаться в рамках приличий — это не шпагой махать.
— Не все, господин полковник. Уверен, что ограбление церкви, купеческих караванов, почтовых карет, как на дорогах, так и на постоялых дворах, — его рук дело. Также думаю, что гибель патруля он организовал, чтобы добраться до каравана. Купцы с некоторых пор имеют слишком большую охрану. Но все остальное… Как он мог осмелиться напасть на замок, где квартирует целая рота драгун? Это под силу скорее врагам барона. Тем более что в замке убиты все без разбора. А ведь Вепрь не стесняется показывать свою рожу при иных обстоятельствах, и людей у него — едва ли десяток. Кто-то просто решил преподнести это как его рук дело, вот и все. Я уверен, что преступника нужно искать среди наших дворян.
— Вы думаете, что говорите?! — Возмущению полковника не было предела.
— Разумеется, я думаю, господин полковник. Возможно, вы еще не слышали, но этот самый Вепрь ограбил еще одно имение. При налете погибли несколько человек — те, кто оказал сопротивление. Никто из безоружных не пострадал, имение разграблено. Он и не пытался скрывать свое лицо. Это похоже на Вепря. А пожары на полях наших крестьян… Зачем это ему? Здесь выгода может быть только нашим соседям, причем не Брячиславии.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что урожай обещает быть богатым. У всех намечаются излишки продовольствия. Вот только если Гульдия потеряет часть урожая, то нам придется его закупать у соседей и цена взлетит вверх. Брячиславия с нами не торгует. Кроме того, они прекрасно осознают, что, случись необходимость, мы, чтобы предотвратить голод, развяжем войну. И скорее с ними, чем с другими соседями.
— Браво, господин капитан. — Молодой подполковник изобразил аплодисменты легким похлопыванием ладоней.
Этот молодой человек, в отличие от остальных офицеров полка, относился к Андрису демонстративно доброжелательно. Впрочем, было видно, что он по-настоящему ценит его боевой опыт. Полковнику приходилось снисходительно относиться к выходкам этого щенка, да еще и поддерживать с ним хорошие отношения. Он ведь из придворных, причем пользуется особым расположением короля. Возможно, это вызвано тем, что правитель чувствовал перед ним некоторую вину. Он был всего лишь на несколько лет старше этого молодого человека, и тому особенно сильно доставалось от детских проказ венценосной особы. Хотя расположение объясняется, скорее всего, тем, что подполковник имел на плечах довольно светлую голову.
— Его величество, до которого уже давно дошли слухи об этом разбойнике, склонен считать так же.
Вот и все. А какой интересной обещала быть забава. Ладно, придется найти иную тему для развлечения. Ну не называть же дураком короля. Андрис понял, что появился благовидный предлог, чтобы уйти с высоко поднятой головой, и предпочел ретироваться. Нет, он не испугался, но вот только убийство на дуэли своего командира — это признак дурного тона. Тогда ему не то что о карьере, а просто о службе можно позабыть раз и навсегда. Ну да, он хотел, чтобы его вынудили вступиться за свою честь. Вот только это не было холодным и рассудочным желанием, скорее наоборот.
— Я должен снова вас поблагодарить, Петерсонс.
— За что? — вздел брови офицер, вышедший вслед за ним.
