металлический стержень. Помните, я отлучился перед ужином, сославшись на недомогание? На самом деле я пошёл осмотреть подвал под этим залом. — Холмс повернулся к мадам ля Конт и с оттенком восхищения в голосе произнёс: — Сколько же вы приложили сил! Фокусы, что вы нам продемонстрировали, производят сильнейшее впечатление.
Впрочем, учитывая, сколько вы собирались заполучить с этих доверчивых бедолаг, игра стоила свеч.
Француженка лишь метнула на великого детектива обжигающий злобой взгляд.
— В основании каждой из ножек стола закреплены тонкие металлические стержни, — продолжил Холмс, повернувшись к нам. — Эти четыре стержня уходят в подвал сквозь высверленные отверстия в половицах. Именно за эти стержни поднимали и опускали стол. Полагаю, этим занимался Франсуа и ещё один господин, который давеча собирал в церкви пожертвования. — Мой друг посмотрел на мадам ля Конт, которая, по всей видимости, смирилась с тем, что игра проиграна.
— Его зовут Жак, — промолвила она.
— Кстати, Уотсон, не забудьте мне напомнить о Жаке: как бы нам не забыть его здесь, — предупредил Холмс. — А то мы тут беседуем, в то время как бедолага сидит в подвале связанный, с кляпом во рту, в компании одних только крыс.
— О боже, Холмс! — ахнул я.
— С ним ничего страшного не случилось, — небрежно махнул рукой мой друг. — Я знаю, как обездвижить человека, не причиняя ему особого вреда. — Повернувшись к остальным, Холмс продолжил: — Между прочим, я обнаружил в подвале несколько занятных приспособлений. Например, мехи, которые могут издать любой звук, от низкого стона до пронзительного вопля.
— Так вот что это были за крики, — догадался Сандерсон.
— Кроме того, в подвале имеется дымогенератор, нечто вроде приспособления для обкуривания пчёл, который используют пасечники. От него идёт полая железная труба, встроенная в половицу. Нет никаких сомнений, что мадам ля Конт вставила в эту трубу небольшой шланг и спрятала его под платьем. Вот вам и ответ на загадку, откуда взялась так называемая эктоплазма.
— Как же я могла быть настолько глупой, что поверила в эти фокусы? — покачала головой миссис Хадсон.
— Прошу вас, не корите себя, — промолвил Холмс. — Вас ввели в заблуждение весьма ловкие трюки. Атмосфера самого знаменитого в Англии дома с привидениями довершила дело.
— А что вы скажете насчёт последнего фокуса — планшетки и письма?
Впервые за всё время Холмс немного замялся.
— Этот трюк, Уотсон, был совершенно особенным, и вынужден признаться, что пока не сумел его разгадать. Быть может, Анри управлял планшеткой с помощью мощного магнита, который держал под столом.
Я взял в руки планшетку и внимательно её осмотрел:
— Сомнительно, — протянул я. — Она полностью деревянная.
Передав мне револьвер, Холмс забрал у меня планшетку и принялся её разглядывать.
— Кроме того, я обыскал карманы Анри и никакого магнита не нашёл, — напомнил я.
— Уотсон, — вздохнул Холмс, — я уже сказал, что пока не могу объяснить, как им удалось провернуть трюк с карандашом. Но это ничего не меняет. Я по-прежнему уверен, что мы имеем дело с фокусом.
— А что вы собираетесь с нами делать? Передадите властям? — спросила мадам ля Конт.
— Это зависит исключительно от присутствующих здесь добропорядочных граждан, которых вы собирались обмануть. Если они пожелают заявить на вас в полицию — это их право. С другой стороны, поскольку я предотвратил совершение преступления, они могут сжалиться над вами. В этом случае я тоже не буду возражать. Если же вы хотите знать моё мнение, то я считаю, всем будет лучше, если случившееся останется в тайне. У меня не идут из головы сотни людей, которые присутствовали на ваших сеансах, искренне полагая, что получают сообщения от родных и близких с того света. Правда окажется для них весьма болезненным ударом. Если вы пообещаете вернуться домой, во Францию, и никогда больше не возвращаться сюда, пожалуй, будет лучше отпустить вас с миром. — Детектив обвёл взглядом присутствующих.
Многие согласно кивали в ответ на его слова.
— И всё-таки как же было бы здорово всегда знать, какая лошадь на скачках придёт первой, — вздохнул мистер Сандерсон.
— Это лишь мечты, пустые мечты, — ответил Холмс и, повернувшись к мадам ля Конт, протянул ей визитную карточку: — Если я через семь дней не получу от вас письма с парижским почтовым штемпелем, я заявлю на вас в Скотленд-Ярд.
Презрительно посмотрев на Холмса, мадам ля Конт изысканным жестом взяла его визитку и произнесла:
— Мы уедем на рассвете. И можете не волноваться, больше не вернёмся: делать нам больше нечего, кроме как мотаться через пролив в вашу вонючую Англию!
— Ведите себя скромнее, мадам, — с невозмутимым видом отозвался Холмс. — А то меня так и подмывает связаться с моим добрым другом инспектором Дешамом из французской сыскной полиции и обратиться к нему с просьбой расследовать ваши фокусы в славной доброй Франции.
— Думаете, вы такой умный и могущественный, мистер Холмс? — оскалилась мошенница. — Может, оно и так. Только вы ни за что не раскусите последний фокус. Вам никогда не удастся его понять, потому что это был не трюк. — С этими словами она в сопровождении своих помощников вышла из зала.
— Не забудьте про Жака в подвале! — крикнул им в спину Холмс.
Миссис Хадсон, Сандерсон, Тэвисток и остальные присутствующие сгрудились вокруг Холмса и робко принялись благодарить его за спасение от мошенников.
— Всё хорошо, что хорошо кончается, — повторял Холмс, пожимая им руки. — Случившееся будет вам всем уроком, а в чём этот урок заключается, вы и сами знаете.
Все, понурившись, кивнули.
Достаточно быстро гости начали расходиться по номерам-кельям. Взяв в руки чемодан, я попросил служанку отвести меня в Горницу скорби.
— Значит, вы не отказываетесь от своего намерения провести там ночь? — спросил Холмс.
— Разумеется нет, — ответил я с уверенностью, которой на самом деле не испытывал.
— В таком случае, спокойной ночи, Уотсон. Надеюсь, вас никто не побеспокоит.
— Спокойной ночи, Холмс.
Ко мне подошла служанка с двумя подсвечниками, в которых горело по свече. Вручив один подсвечник мне, а второй держа в руке, она предложила следовать за ней и двинулась вперёд. Мы миновали несколько мрачных коридоров, освещённых свечами, и поднялись наверх по скрипучей лестнице. Переступив через порог и поднявшись по ещё одной лестнице, ещё более узкой, чем предыдущая, мы оказались в восьмиугольной комнате на вершине башни. В неверном, дрожащем свете свечей, отражавшемся в стёклах трёх окон, я разглядел кровать с балдахином и старинный туалетный комод, на котором стояли кувшин с водой и чаша. В келье имелся очаг, но огонь в нём не горел. В помещении было зябко, а ветер, казалось, выл громче, чем внизу. Служанка пожелала мне спокойной ночи и откланялась. Я почувствовал себя ужасно одиноко.
Хотя я знал, что Холмс и другие постояльцы где-то рядом, совсем неподалёку, в этой холодной келье я ощущал себя так, словно очутился на необитаемом острове. Я подошёл к окну и выглянул наружу, однако ничего не было видно. Во мраке казалось, что лесная чаща практически вплотную подступает к монастырским стенам. Луну затянуло облаками. Я поставил подсвечник на прикроватный столик и начал раздеваться, готовясь ко сну. Неожиданно кто-то поскрёбся в окно. От неожиданности у меня перехватило дыхание. Повернувшись, я обнаружил, что это лишь ветви старого дуба, скользящие по стеклу под порывами ветра. Я прыгнул в постель и, натянув одеяло до подбородка, принялся всматриваться в пляшущие на стене комнаты тени. Такое впечатление, что я снова оказался в детстве. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, охваченным страхами, у которых нет названия.
— Ладно тебе, старина, возьми себя в руки, — подбодрил я сам себя вслух. — Ты же врач, учёный! Что сказали бы твои коллеги, если бы сейчас тебя увидели? — Откинувшись на подушки, я смежил веки, но
