Пастырь стада своего

Тони Л. П. Келнер Пастырь стада своего

Шарлин Харрис, Тони Л. П. Келнер Введение

Нас так воодушевил успех сборника «Many Bloody Returns», что мы тут же бросились составлять следующий. В каждом рассказе первого сборника должны были присутствовать две обязательных темы: вампиры и день рождения. Идея себя оправдала, и для второго сборника мы тоже решили выбрать две темы. Выбирать их было очень весело — может быть, даже слишком, — и нас не раз заносило, когда мы перекидывались блестящими идеями по электронной почте. Например, зомби и День Посадки Деревьев — как вам?

Но успокоились мы на более разумной комбинации: оборотни и Рождество. Потом, опять же веселясь от души, составили список авторов, которых хотели бы видеть. К нашему восторгу, почти все они согласились. Дж. К. Роулинг, правда, отговорилась тем, что занята какой-то другой серией, но почти все прочие смогли представить рассказ в необходимый срок.

Мы надеемся, что вам этот сборник будет так же приятно читать, как и первый. Поразительно, как талантливые писатели разных жанров строят такие разные рассказы из двух одних и тех же блоков. Читайте и наслаждайтесь.

Тони Л. П. Келнер — автор девяти детективных романов и множества рассказов, а роман «Спящие с плюшем» выиграл премию «Агата». Хотя она пишет о карнавалах, конгрессах фанов, проказниках-старшеклассниках, круизах, радостных встречах родных, о вампирах и бельевых магазинах, сейчас она представляет первый рассказ о вервольфах. В ее собственной стае насчитываются муж — коллега по перу Стивен П. Келнер, две дочери и две морских свинки. К сожалению, никто из них не признает за ней статуса главной собаки в стае.

Половина примерно членов стаи были в волчьем облике, остальные сохраняли человеческий. Джейку даже непонятно было, на что уж тут смотреть: на оскаленные зубы или на хмурые суровые гримасы. Чтобы не решать эту дилемму, он адресовал ответы мигающим огням рождественской елки. Что-то странное было в том, что вся жизнь решается перед рождественской елкой, но именно так бывает, когда нарушишь фактические все правила волчьей стаи одновременно именно в канун Рождества.

— Но я же не имел в виду уходить один без разрешения, — попытался оправдаться Джейк.

— Я недостаточно ясно отказал в разрешении?

Брайан как раз был среди тех, кто остался человеком, но рычание вожака стаи с тем же успехом могло исходить из волчьей глотки.

— Нет, но…

— Ты реально продемонстрировал свою готовность успешно принимать форму, признанную для тех или иных обстоятельств приемлемой?

— Нет, но…

— Тогда что ты все-таки имел в виду?

Джейк проглотил слюну.

— То есть, наверное, да. А можно я расскажу с самого начала?

Послышался рокот голосов, и он рискнул посмотреть на стаю. Особо дружелюбных и желающих слушать не было, но Брайан уже принял решение.

— Говори. Но только не лги снова, Джейк.

Смысл был ясен: не скажет правды — может прощаться со своим местом в стае. Джейк снова с трудом сглотнул слюну. Он не настолько давно был в стае, чтобы знать, что такое быть извергнутым. Даже не знал, переживет ли он изгнание.

Трудность тут была вот какая: Джейк совсем не был уверен, что правда поможет. Даже когда Фелисия, жена Брайана, поймала его при попытке прокрасться в дом, он еще не понял, как крупно влип. Дошло лишь тогда, когда Брайан стал созывать остальных членов стаи ради суда над ним, созывать в тот же момент, хотя уже близилась полночь. По случаю праздников не все могли попасть сегодня к Брайану, но собралось достаточно, чтобы их решение считалось официальным. И окончательным.

— Так вот, — начал Джейк. — Вот так это было.

— А тебе тоже не терпится дождаться вечера? — спросила Руби.

— Ха! Еще бы.

— И мне, — сказала девочка. — Я так люблю Рождество! — Джейк закатил глаза. На леденцы ему было наплевать — тут до полнолуния считанные часы остались. — О чем ты просил Санту, Джейк?

— А? — Он оторвался от игры в ВоВ на секунду, и этого хватило, чтобы проститься с приличным количеством очков. — А, блин!

— Выражения! — раздался голос из кухни.

— Простите, — пробормотал Джейк.

— Я думаю, одно плохое слово Санта тебе простит, — попыталась утешить его Руби.

— Или да, или нет, — ответил он, думая, не разыгрывает ли она его. Девочка до сих пор верит в старика в красной куртке? Да господи, ей же уже почти девять! Конечно, Руби выросла в настоящем доме и в настоящей семье; настолько настоящей, что даже страшно становится, а его перекидывали из одной приемной семьи в другую. И до него почти сразу дошло, что ему нет нужды сообщать на Северный полюс о перемене адреса.

— Так о чем ты его попросил? — не отставала Руби.

Он не просил ни о чем. Ему такое в голову не приходило.

— Это… знаешь, это секрет.

— Это как нельзя никому говорить, что хочешь на день рождения?

— Да, вроде того.

— А мама сказала, что на Рождество желания можно рассказывать, потому что если Санта-Клаус не может выполнить весь мой список, ему папа с мамой могут помочь. Твоя мама тебе такого не говорила?

— Руби! — одернул ее голос из кухни. Руби зажала себе рот рукой.

— Джейк, прости, пожалуйста! Я забыла!

— Ничего страшного, — сказал он ей совершенно искренне. — Я ее все равно почти не помню. — Едва-едва остались смутные воспоминания о ее запахе. — И я уже привык.

— А еще у тебя теперь есть мы. — Руби положила ладонь ему на рукав. — И у нас будет самое лучшее Рождество в мире!

— Чер… очень правильно!

Он теперь уже не был одиночкой-неудачником, у него был дом, была стая, прикрывающая спину. Скоро будет полнолуние — а с ним его первый настоящий, не по школьной площадке ночной бег. И это знание заставляло его весь день нетерпеливо ждать: будь он в образе волка, хвост бы у него дергался как электрический.

Из кухни вышла Фелисия, мать Руби, держа в руках полную с горкой тарелку.

— Печенье! — радостно объявила она.

Донесся аромат, и Джейк с радостью бросил джойстик. Ухватил с тарелки пряничного глазированного человечка и откусил ему голову, радуясь этому процессу, как может только оборотень.

— Ты будешь со мной смотреть «Рудольф, красноносый олень»? — спросила Руби с полным ртом