какая-то мешанина из тел и обломков. Есть там живые или нет? Некогда разбираться! И короткими, в три- четыре патрона, очередями причесываю и этих.
Вон ещё кто-то в стороне копошится… копошился.
В голове гудит и трещит, я почти не слышу своих собственных выстрелов. Какое-то движение в кустах? И туда всадим несколько пуль, не жалко. Скорее, скорее — пока они не опомнились! Десяток их точно уже заземлить удалось, но ведь могут придти в себя и остальные!
Сколько патронов ещё в магазине?
Надо было и второй прихватить, есть же он где-то у Егорыча?
Некогда!
Бегом пересекаю поляну, тут ещё какое-то движение наметилось…
Точно!
Офицер.
Без фуражки, её унесло взрывной волной
И несколько солдат.
Очумело мотающие головами.
Автомат в моих руках выплевывает последние патроны, и затвор лязгает вхолостую.
Но трое солдат тыкаются мордами в землю — с ними покончено!
Услышав, должно быть, выстрелы, офицер тянет руку к кобуре — его автомата рядом не видно, наверное, потерялся где-то.
И ещё один солдат, тоже, между прочим, безоружный, выхватывает откуда-то нож.
Ему первому и прилетает.
У «ППД» хороший приклад… железякой снизу окованный. Да и сам автомат весит немало!
Так что удар прикладом по зубам… это тот ещё подарочек!
Вот и фриц в этом убедился. На собственном примере. Добавляю сверху по башке — всё, этот уже не поскачет…
Выстрел!
Офицер уже приподнялся на подгибающихся ногах. Пистолет пляшет в его руке, и нет ничего удивительного в том, что пуля улетает неведомо куда.
Н-на!
И тяжелый ППД летит ему в лицо.
Ошалевший или нет, а получить увесистой железякой в рыло — немец не хочет. Отклониться он не успевает, и поэтому, инстинктивно вскидывает руки вверх, защищая свое лицо. По рукам он и получает. Тоже, надо сказать, не подарочек…
А вот я, успев подхватить с земли нож, забитого прикладом солдата, наваливаюсь на офицера, выворачивая свободной рукою в сторону его пистолет.
Мы оба падаем на землю.
Немец что-то кричит, несколько раз бабахает «Вальтер».
Поздно!
Всё уже для тебя поздно обер-лейтенант!
Изо всех сил наваливаюсь на рукоятку ножа, загоняя его офицеру куда-то под ребро.
Он выгибается дугою, сучит ногами и пытается меня скинуть на землю. Наши глаза встречаются.
— Brenn in der Holle, du Schweinehund!
Понял свиная собака?! Гори в аду, сволочь!
Глаза его подергиваются какой-то дымкой, тело обмякает. Выдергиваю нож и, не глядя, бью его ещё несколько раз.
Всё… теперь, уже действительно — всё.
Отваливаюсь в сторону и перевожу дух.
Немцы кончились? Не факт…
Подбираю пистолет офицера и сдергиваю с него ремень с кобурой. Магазин — сменить, патрон дослать. Подхватываю с земли «ППД» и забрасываю за плечо. А вот и автомат офицера! В сторонке валяется. Прихватим… лишним не станет.
Обхожу поляну и всаживаю по пуле во все тела фрицев, которые встречаются по дороге. Действительно, парочка недобитых попалась. Впрочем, особого сопротивления они оказать не смогли — по причине полного беспамятства. Ничего, ребятки, вы партизан точно так же добивали — а долг платежом красен! Не знали? Это у нас пословица такая есть…
А вот, теперь — уже всё…
Сажусь на землю и машинально перезаряжаю свое оружие. У одного из убитых забираю второй «Вальтер» и запасной магазин. Вешаю на пояс вторую кобуру и подсумки с автоматными магазинами. Выбираю себе автомат получше. Найти свою снайперку, это удалось сделать только после долгих поисков. Попутно подбираю и тот самый ящик из-за которого и начался весь сыр-бор. Он заперт и я не знаю, как его открыть.
А потом…
Потом я долго таскаю тела погибших партизан и укладываю их в воронку от взрыва.
Лучшей братской могилы для них, пожалуй, что и не придумать. Немцев оставляю валяться там, где их застала смерть. Хрен с вами, вы тут гости незваные. Отыскав в развалинах землянки доску, должно быть, от патронного ящика, присобачиваю её к сосне. Огрызком карандаша, подобранного мною у кого-то из партизан, пишу на ней. «Двенадцать советских партизан, павших в борьбе с немецкими сволочами».
Так?
Правильно?
Писать их имена?
Пожалуй, что и не стоит, ведь сюда очень скоро заявятся и фрицы, по следам своих «охотничков». И имена на доске будут им только в помощь. Ничего, пока что жив и я, и их помню. Не все, но тут уж ничего не поделаешь. Вот дойду до своих, там всё и расскажу.
Почему до своих?
А куда ж ещё-то?
Искать кого-то здесь?
Ага, снова нарываться на недоверие и подозрительность?
«Сдавай оружие, а мы после разберемся». Вот уж хрен! Не дождетесь… Разобрались тут уже одни такие умники…
А вот за линией фронта — проще будет. Есть у меня аргумент — этот самый ящичек. Раз уж из-за него полегло столько народа, то ценность он имеет — и немалую!
Что-то немаленький у меня груз получается!
Ящик этот, уже килограммов пять или около того. Винтовка, автомат и пистолеты — тоже вес приличный. Что-то надо оставлять… Снимаю один пистолет, два, пожалуй, что и перебор. Оставляю две гранаты, это, наверно, тоже слишком, хватит и одной. Патроны… Тут экономить нельзя, беру все.
Ещё раз прикидываю вес, всё-таки многовато. Но, с другой стороны, я спешить никуда не собираюсь. Буду идти медленно, помощников у меня нет и не ожидается, надеяться могу только на себя. Сколько идти до линии фронта?
А фиг его знает.
На карте, которую удалось позаимствовать у офицера, линии фронта не обозначено. Но направление движения по ней определить вполне возможно. Более того, обозначения немецких гарнизонов и даже отдельных постов — имеют место быть. Значит, и пройти можно попробовать тихо.
А раз так — в путь!
Окидываю прощальным взглядом место боя. Парочку гранат (в виде растяжек) я тут кое-где присобачил, так что на легкую жизнь немецким «спасателям» рассчитывать не стоит. Ничего, мальчики, это вам не родной лес… тут с опаской ходить нужно…
Р А П О Р Т
