перед ними в агонии, а пулеметы все продолжали стрелять. Я даже вздрогнул, настолько страшно выглядело это месиво из людей и животных.
С лица Тотонхорна наконец-то слетела маска, и на несколько мгновений лицо у него приобрело непонятное выражение. То ли изумления, то ли жалости к людям, попавшим под губительный огонь, то ли чего-то еще.
Дормон справился с собой быстро, снова надев ее, и начал отдавать приказы.
Я же припал к биноклю, пытаясь рассмотреть холм, на котором находился Хаито, и мне удалось рассмотреть несколько трупов на его вершине. Было непонятно, есть ли среди них дормон тугиров, и единственное, что удалось разглядеть — часть убитых одета в мундиры армии Готома.
Через оптику удалось рассмотреть, что с холма, где расположились стрелки, продолжали стрелять. Теперь они палили по прислуге артиллерийской батареи, и было видно, как среди пушек метаются люди, пытаясь спастись.
Взвешенное решение и риск того стоит, вряд ли среди людей Готома, прибывших сюда, много опытных артиллеристов.
А вот это уже совсем нехорошо, перевел я бинокль чуть левее. Около сотни кирасир галопом направлялось прямо к скале, на которой засели стрелки.
Я уже успел посочувствовать находящимся там парням, когда кирасиры резко сбавили ход, разворачивая коней. Вот она в чем причина: из-за перелеска показались кавалеристы фер Дисса с длинными пиками, разворачивающиеся в лаву, желая нанести удар во фланг отступающим тугирам. И кирасиры, вместо того, чтобы устремиться им на встречу, повернули в обратную сторону.
Ну да, каждый сам за себя, один бог за всех. Да и какой смысл умирать здесь, вдали от родины, если их союзники тугиры драпают со всех ног, драпают, куда не кинешь взгляд.
'Как же много их успело полечь под огнем пулеметов, — думал я, шаря биноклем по полю боя. — Очень много, значительно больше, чем в бою при Варентере'.
Подъехал на своем могучем гнедом жеребце Прошка, с лицом, закопчённым от порохового дыма. Во время боя он находился у пулеметов, я сам и послал его туда, помня удачные действия Проухва в Варентере.
Он взглянул на меня, ожидая вопросов.
— Все отлично Проухв, вы сработали просто превосходно. На лучшее и при всем желании рассчитывать было нельзя. Будь теперь со мной и вот тебе фляжка с бренди. Не любишь ты крепкие напитки, терпеть их не можешь, но сейчас — надо. Знаешь, Проухв, даже через сотни лет люди так и не придумают лучшего лекарства для снятия стрессов. Вот только принимали бы они их только как лекарства.
Забрав протянутую Прошкой обратно фляжку, я и сам приложился к ней хорошенько пару раз. Сейчас бы самое время и Тотонхорну бренди предложить, но нет его, он где-то далеко впереди, воодушевляя воинов личным примером. А мне это совсем не нужно, я свою задачу выполнил.
Глава 14
Эрих Горднер
Не спалось. Я сидел и смотрел, как бьются в камине языки пламени, тщетно пытаясь выбраться наружу, создавая при этом подобие уюта. Хотя какой может быть уют в чужом доме, который ты занял сразу после того, как его в страшной спешке покинули хозяева.
То, что хозяева покинули дом очень спешно, заметно сразу. Все ценные вещи остались на своих местах, а с кухни доносился запах подгоревшего варева. Хорошо, дело до пожара не дошло.
Когда мы вошли в поместье, принадлежавшее мелкому трабонскому дворянину, на полу возле самых дверей валялась оброненная впопыхах женская накидка. Вполне могло быть, что ее владелица — молодая и симпатичная женщина.
Могу представить себе весь ее ужас. Как она волновалась, бедняжка, при мысли о том, что не успеет убежать, и полностью окажется во власти чужаков, вторгнувшихся в ее страну, в ее дом.
'А сколько их таких, — с грустью думал я, — которые не успели, или им некуда было податься. И во всем этом виноват я'.
Ведь именно я оказался во главе этих людей, больше половины из которых являлись кочевниками- вардами. Степняками очень сложно, почти невозможно управлять. Это не в сражении, когда за собственную трусость, а порой и за трусость своих товарищей можно поплатиться головой. Здесь другое, и степняки считают, что вправе прихватить любую приглянувшуюся вещь или взять силой понравившуюся им женщину.
Кстати, зря я считал, что Тотонхорн неспособен на жесткие, но иногда, такие необходимые меры. После разгрома Хаито, дормон приказал казнить каждого двадцатого в одном из вардовских родов, чьи воины дрогнули при виде накатывающейся волны тугирской конницы, поспешив спастись бегством. Мера крайне жестокая, но, должен признать, очень действенная. Кроме того, полностью родом заслуженная.
После сражения мертвое тело самого Хаито мы нашли с тремя пулевыми отверстиями в голове. Четвертый выстрел, перебивший ему позвонки, пришелся в шею.
— Надежно сработали, — усмехнулся я. — Любой из выстрелов должен был быть смертельным. Непонятно даже, как они так умудрились.
Выяснилось все просто.
— Мы подстраховались, — рассказывали парни. — Да и отличить Хаито от остальных было легко.
Судя по тому, что одно из отверстий оказалось в темени дормона тугиров, подстраховывались они по уже упавшему мертвым дормону тугиров.
Тотонхорн отреагировал на удивление спокойно. Возможно, он даже обрадовался тому, что избавился от своего главного врага, но, как обычно, на его лице ничего не отразилось.
После разгрома тугиров Тотонхорн выделил мне часть своего отряда численностью примерно в три тысячи человек, поставив над ними своего сына Тотайшана.
Сам же дормон принялся наводить порядок, как на своих землях, так и на теперь уже принадлежавших ему землях сыновей неба. Войско свое ему удалось легко пополнить за счет тех родов, что до сражения занимали выжидательную позицию, но, узнав о его полной и окончательной победе, поспешили к нему примкнуть.
Мне же чуть более пяти тысяч конников, тех, что у меня теперь имелись, вполне хватало для реализации своего замысла, который был достаточно прост.
Он заключался в том, чтобы совершить рейд по территории Трабона.
Нам предстояло пройти вдоль Энейского горного хребта, достигнуть ущелья, проходившего сквозь горы, и выйти на территорию, принадлежавшую уже Империи. Дальше наши пути расходились.
Тотайшан со своими людьми поворачивал на север, в родные степи, ну а я направлялся в Дрондер. Правда, по пути ему предстояла и еще одна миссия. Путь Тотайшана лежал через степи, по которым кочевали вайхи, и вардам необходимо было пройтись по ним огнем и мечом. Хотя бы за то, что вайхи поддержали короля Трабона Готома в его войне с Империей.
'Вообще, вайхами нужно будет серьезно заняться сразу же после окончания войны, — размышлял я. — Этот очаг постоянной напряжённости на окраине Империи здорово раздражает. Кроме того, передать его детям в наследство хочется меньше всего. И лучше сделать это чужими руками, так пусть Тотайшан и начнет. Заодно приобретёт и кое-какой военный опыт, в дальнейшем он ему понадобится'.
На территорию Трабона мы вторглись без всяких проблем. Да и какие трудности могли бы возникнуть?
Бескрайние степи с весьма условной границей и редкими укреплениями, где дослуживали свой срок негодные по состоянию здоровья к боевым действиям солдаты Готома. Ну и прибежище попавших в опалу офицеров, удаленных подальше с глаз долой.
Мы прошли ввиду небольшой крепости Видлоу, не услышав ни единого выстрела. В течение следующих двух недель лишь один раз наше продвижение попытались остановить наспех сколоченные
