Численник

то, что сплыло!
На шестой этаж, без слез, без лифта,
поднялась, туда едва пускали,
там сгорели наши все скрижали,
оставались память и молитва.
Под ногами угль трещал и клацал,
мертвой петлей – провода печали,
ржавые штыри кругом торчали
зоною тарковской и стругацкой.
Шапочку стянула машинально,
книги пахли трауром и тленом,
слепо проступала краем бледным
пепелища жизненного тайна.

17 марта 2006

«Желчь застоялась и горечь во рту…»

Желчь застоялась и горечь во рту,
дом на ветру и тоска поутру,
время не с теми идет и не так,
власть негодяев у всех на устах,
власть набивающих ствол и мошну,
власть удушающих жизнь и весну,
общество в пудре, прыщах и парше,
уши сограждан в холодной лапше.
Скользкий лапшевник снимаю с ушей,
образ чужой прогоняю взашей,
времени мало, и дом на юру,
я не играю в чужую игру.
Малое время сочится большим,
в ушко игольное лезет аршин,
оба гундосят: прими, обними, —
словно сироты в последние дни.
Значит забрало опять доставать,
значит забрало, достало опять,
вроде войны или вроде чумы.
Мы это, Господи!
Господи, мы!

29 марта 2006

«Вдруг в костре что-то вскрикнуло…»

Вдруг в костре что-то вскрикнуло
голосом тонким, стеклянным,
словно склянка разбилась,
но там ничего, кроме веток.
Чей избыток страданья
проник в этот мир из того,
чей язык нам неведом,
неслышим, инак, нечитаем?
Безотрывно глядела
и слух напрягла до предела,
в ожиданье второго сигнала,
что откроет канал для канала.
Понапрасну.
Из мира иного
тиражами не тискают тайны.
Только веточка, малая флейта,
огоньками по нотам играла.

31 мая 2006

«Образуется ветер…»

Образуется ветер,
в глубоком безмолвии ночи
образуется ветер,
и листья скребутся о листья,
образуется ветер
внезапно, болезненно, странно,
образуется ветер,
чтоб сгинуть сейчас же бесследно.

Из каких, из таких и сяких
из молекул пространства
образуется ветер,
по времени столь скоротечен,
две секунды, ну пять,
но не больше, чем пять или десять,
замер, умер, исчезнул,
как будто и не было вовсе.

Образуется ветер.
О, если бы рядом, в постели,
или просто поблизости
метеоролог —
объяснил бы научно,
вот как образуется ветер,
налетая внезапно…
Но нету ученого рядом.

31 мая 2006

«Жгу старый штакетник…»

Жгу старый штакетник,
снедаема новым открытьем:
мой муж многолетний
является главным событьем.
Заборные лаги
заботливо он поправляет,
семейные флаги
на уличный взгляд выставляет.
Вся улица видит:
мужик настоящий, на славу,
не пьянь, что уставится в видик,
а там хоть трава не росла бы.
Топор с молотком,
железяк полновесные грозди,
и мускул битком,
и послушные доски и гвозди.
И капли горячие
пота на коже соленой,
и снова я зрением зряча
невесты влюбленной.
Здорово, мой принц,
мне с тобою, как в старом романе.
Из солнечных брызг,
о, костер мой, что светит в тумане!

12 июля 2006

«Стихи приходят и уходят…»

Стихи приходят и уходят,
и где-то там отдельно бродят,
рифмуясь строками моими,
но не мое под ними имя.
Любовь приходит и уходит,
кого-то в отдаленье сводит,
случаясь с ним и с ней весною,
но не со мною, не со мною.
Судьба приходит и уходит,
и с кем-то дальним хороводит,
на выбор предлагая шансы —
закрыт мне вход на эти танцы.
Но если было все моим,
а после разлетелось в дым —
я этот горьковатый вкус
повсюду различу на вкус,
я тех и этих понимаю,
я, как себе, другим внимаю,
пространствам дольним потакаю…
Да временем вот истекаю.

21 сентября 2006

«Я живу из последних сил…»

Я живу из последних сил,
я стараюсь, как девочка в школе,
что ли век меня подкосил,
населенье с косою что ли.
В паутину рванула страна,
не урок нам чужие страны,
наша Раша от ража пьяна,
одобряя убийство Анны.
Полагали, расчет подождет,
осень шла золотой и желанной,
затянуло черным дождем
небеса над убитой Анной.
Ни теляти, ни волки, никто,
разве только шакалья стая —
превращая живое в ничто,
неживое убойно терзая.
Я держусь из последних сил,
я стараюсь, как девочка в школе,
кто-то рядом губу закусил,
кто-то тихо заплакал от боли.
Зонт к зонту, как плечо к плечу,
море мокрое лиц красивых.
Видишь, Анна, тебе шепчу,
это встала другая Россия.
Быль и небыль, как свет и тень,
тот свинец и небесный этот,
день истории, Анин день,
тень и мрак уступают свету.
Птицей вещей, подбитой влет,
пасть однажды и враз немея…
Мысль в висок – кипяток в лед,
я додумать ее не смею.

15 октября 2006

«Сквозь оконное стекло…»

Сквозь оконное стекло,
сквозь морозные узоры
чьи-то тени, чьи-то взоры,
и от елки натекло.

Золотое домоседство,
желтый запах мандаринов,
лунный снег аквамаринов,
красок чудное соседство.

Время резаной фольги,
время детства человека,
и звучат твои шаги
через четверть с лишним века.

24 декабря 2006

«А февральское солнце…»

А февральское солнце
грело длинные ноги,
грело робкий румянец
и простуженный нос,
и пространство промерзшей
недальней дороги,
и платок в тонких пальцах,
промокший от слез.

8 февраля 2007

Поэт

Сухо, скупо и отборно,
начитавшись и нажившись,
обло, лаяй и озорно,
в пашню пашнь бросает зерна,
в башне башнь расположившись.

Песней песнь кровит из горла,
из горла же и лечеба,
где прореха, там и прорва,
слава, глянь, сама поперла.
Продолжается учеба.

Счет-расчет мильярдом к тыще,
млеко звезд течет из крынки,
волком в поднебесье рыщет
и блохе подкову ищет
на блошином жизни рынке.

Блазень блазней проступает,
как пятно на старых брюках,
ветка тянется простая,
пролетает уток стая,
в огороде зреет брюква.

Оставляет копирайты,
где опасней и напрасней,
крошки в жменю собирает,
смертью смерти попирает,
чтобы вставить в басню басней.

10 июня 2007

«А я говорю вам, что счастье в деньгах…»

Ирене Лесневской

А я говорю вам, что счастье в деньгах.
Вот этот звонок и надтреснутый голос:
я слышала… может быть, денежный голод…
возьми… будем думать, что я олигарх…
Горела изба, в ней сгорала судьба,
не видеть, не знать, не дышать пепелищем,
часть пишем в уме, часть в тетрадке запишем —
след бледный огня маркирует слова.
Дотла отчий дом, до реального тла,
пылал, говорили, красиво на диво,
отца молодого страницы архива,
и книги, и платья, и мамина слива,
и все, с чем срослось, что