честно сказал я.
— Добро. Что требуется, наставник? — Князь был явно настроен на короткий разговор.
— Сперва знать хотел, князь, сколько уных мне дашь в обучение.
— Для начала два десятка, выберешь сам. Пройдешь в их избу, там осмотришься и набирай. Еще что? — уточнил князь.
— Мне их в какие часы брать? В утро, в день или в вечер?
— Да насколько надо, настолько и бери, чай, ты наставник, не я, тебе виднее, — внезапно для меня сказал Ярослав.
— Добро. Я бы, княже, думал их на своем дворе учить, подале от теремов, где всякий в советчики станет, да и от варягов подальше, — прямо сказал я. Дипломат из меня, конечно, как из цыгана поп.
— А что для того требуется? — Князь явно торопился, раз даже не повторил выступления Ратьши.
— Денег на избу для занятий. На лес и артель, князь. Я ваших цен не знаю, у кого спросить про то — и подавно. Прости, что к тебе с этим, — я потупил наглый взор.
— Ништо, дело нужное, правильно пришел. Ты бери человека из наших, местных, веди на торг, там наймешь артель и лес возьмешь, а за платой пошлешь сюда, в терем. Скажешь, княжье дело. Пусть идут к Третьяку, я того оповещу, чтобы уплатил. Все ли у тебя, наставник?
— Все, княже, теперь все, — я поклонился и выпрямился, ожидая приказаний.
— Велико доверие тебе, Ферзь, шустро в гору бежишь. Добро, добро. Ступай, — как-то загадочно проинструктировал меня Ярослав, и я, пятясь, вышел из горницы. Епишкин козырек, неограниченный кредит, вместе с тем еще и от воровства застрахован. Я-то лишнее вернул бы, а так очень даже мудро. Придут артельщик и купец к Третьяку, тут и получат свое. Небось не каждый день к ним от князя люди ходят, добры, значит, молодцы. Вроде меня, Ферзя-ста.
Кстати, о молодцах. Приказ-то даден, время тянуть не следует.
— Поспелка, проводи-ка меня, парень, к уным в избу. Пусть все уные там соберутся, скажешь, княжьим словом Ферзь велит, — сказал я Поспелу.
— Так проводить или бежать предупредить? — растерялся Поспел.
— Сначала упреди, потом вернешься и проводишь. Я тебя во дворе подожду, — отвечал я, и чиновник для особо мелких поручений брызнул с лестницы.
Я же степенно вышел во двор и снова сел на волшебную завалинку. Как ни сяду на нее, что-то случается — то убить норовят, то кредиты открывают… Все не просто так тут торчать! Я снова закурил и уставился в землю. Смотреть по сторонам как-то не тянуло, появились мысли, что успеется еще, я не археолог, сравнивать, в какую лапу рублен терем, и какие к нему пристройки и службы, дело не мое. Но мемуары я точно напишу. Иероглифов рисовать, пожалуй, не стану, а вот берестяные листочки малость почеркаю, да и спрячу понадежнее, еще и от сырости и старости как-нибудь обработаю, воском, что ли, натру, да заверну в тряпки и кожу. Так и так, дескать, в году 2011-м я, такой-то… И все по порядку. Любая экспертиза год написания укажет с точностью, но головы потом поболят у народа. Я криво ухмыльнулся — может, так и делались некоторые исторические загадки? Кто-то просто хотел пошутить? Сова, к примеру, пошутила вот. Ну инда и я пошучу.
Тут вернулся ко мне чиновник мой, запыхавшийся и красный.
— Ты чего, Поспел, как калина красный? Не обидели тебя уные? — в шутку спросил я.
— Нет, наставник, не обидели, только бегал много, пока всех у избы собрал. Все тебя ждут.
— Тогда веди, Поспелка, посмотрим, что за уные.
Чиновник степенно пошел рядом, стараясь отдышаться. Так мы, чинно шествуя по подворью, вышли к большой избе. Поспел толкнул дверь, я шагнул на порог. В избе разом поднялись на ноги уные. Много уных. Человек пятьдесят. Тут же стоял длинный, почти во всю избу, стол, у северной стены: честь по чести, печь, вдоль восточной и западной стены стояли лавки, на которых, надо думать, спали уные.
— Здравы будьте, молодцы, — я всматривался в лица, мне предстояло выбрать из них двадцать человек, ошибиться не хотелось. Впрочем, двух я уже выбрал.
— Здрав будь, наставник Ферзь, — гулом ответили мне уные.
— Ратмир, Воислав, ко мне. Первые двое. Повелел мне князь взять в науку двадцать уных, для пробы и для начала. Выбирать стану. Пошли на двор.
Вся орава молодых, крепких парней вышла на воздух. Я подошел к толпе и сказал:
— В ряд встаньте, я каждого видеть должен.
Группа мигом превратилась в стройную шеренгу.
— Добро. Теперь в сторону пусть те отойдут, что у меня учиться не хотят. Все только вольной волей.
Человек десять вышли из шеренги и замерли.
— Добро. Ступайте в избу обратно, с вами разговор кончен.
Я всматривался в лица, стать смотреть нужды не было, парни были как на подбор, да и не будь то мудрено — княжьи люди росли. Ошибиться не хотелось. Смотрели уные прямо, глаз не прятали, выбрать было несложно. Вскоре я отобрал еще восемнадцать человек.
— Все, парни, набор кончен. Что с остальными делать, дальше будем решать, вернее, князь будет решать. Вы, кого выбрал, ждите приказа, когда в учение идти, прибежит к вам вот этот Поспел. Заниматься будем в «черной избе», где я и живу. А пока что мне там кое-что доделать надобно. Кто хочет что спросить, спрашивайте.
— А чему учить будешь, наставник? Только на мечах сражаться аль еще как?
— Вам и меча хватит, на слово поверьте. Им одним всю жизнь можно заниматься, — утешил я высунувшегося с вопросом уного. Тот кивнул и умолк. — А тогда все пока, уные. Ждите гонца своего, — я, признаться, даже важности подпустил, как-никак, княжьим повелением поднят до наставника!
Интересно… Века прошли, а способы все те же — поднимай человека из грязи, станет верен. Правда, меня не из грязи, но из лесу, так хрен редьки не слаще, беспамятный человек с деревянным мечом стал учителем молодых дружинников — на случай потолковать с варягами, как я понимаю. Еще немного, повешу я на забор метлу и собачью голову — для солидности.
Размышляя, я шагал скорым шагом к торгу. И опять не за бабами! А за дровами! Да даже и не за дровами еще, а узнать, где живет кузнец Ерш. Хоть он и не столяр, и не плотник, но, думаю, подскажет, где плотничков сыскать да леса купить. Он ведь и не псарь, а собаку мне враз нашел.
Как найти Ерша, мне споро и доходчиво объяснила на базаре крепкотелая торговка овощами, кидавшая на меня и на мой меч удивленные взгляды. Потом, видимо, смирилась и с тем и с другим, и взгляд ее наполнился извечным женским призывом, но я, греха убоявшись, а точнее, не желая связываться с вольной, поспешно и потешно сбежал от грудастой Цирцеи, о чем метров через пятьдесят горько пожалел. Но не возвращаться же мне было, смешно просто.
…Ерш оказался дома, на окраине города, а вернее, в своей кузне. Меня встретила у ворот хозяйка, поздоровалась и провела к хозяину. Она была моложе Ерша лет на пятнадцать, но не надо было быть столь опытным человеком и спецом по бабоведению, как я, чтобы понять, что она мужа любит, и он ее тоже. Так что не зря я все же Фарлофа положил. Кому-то легче вздохнулось.
— Ферзь! Здрав будь! — обрадовался Ерш.
— И тебе доброго здоровья, мастер, — отвечал я. Должник он мне или нет, неважно.
— Ты по делу или на гости? — уточнил кузнец, доводя до ума подкову, зажатую клещами.
— По делу, Ерш. Даже по двум делам. Одно по службе, второе для себя, то за плату.
— Не говори, Ферзь, ерунды. Хоть меч проси, даром сделаю, — мрачно ответил Ерш.
— Мастер, ты не гневись, ты со своей работы живешь, семью питаешь, мне стыдно твое время даром тратить.
— Или говори, что надо, или иди себе прочь, — насупился Ерш, закончив работу.
— Ладно. Дай берестку какую и уголек, — с этими словами я набросал на бересте бо-сюрикен, метательный клинышек поменьше пяди, заточенный с двух сторон. — Сделаешь? Вот такой же длины, толщина вот такая, — я черкнул на бересте зарубку. Меч мечом, а такая штука, если к рукам, порой меча полезнее… Да и запрета мне на них Тайра не делал. Так что рассую по карманам, чай, не оторвут.
