— Пока нам не до занятий. Наше дело — князь. Пока наши не вернутся, вся надежда только на нас да на варягов, — при этих словах я сплюнул на траву.
Воины постарше переглянулись, без слов услышав все, что им требовалось знать. Уные мои солидно, как породистые кони, закивали головами. Тоже, надо понимать, что-то поняли. Ничего, к ночи я все популярно разъясню, если понадобится. Боюсь, что понадобится. Возле меня немой, но очень красноречивой тенью, как пришитый, держался чиновник для особо мелких поручений.
Мало, очень мало у меня людей, даже считая с разведчиками и дружинниками. Уные мои пока против варягов, думаю, немногое смогут. Если бы кого-то интересовало мое мнение, я бы предложил оставить еще человек хотя бы двадцать. А если полусотня Ратьши опоздает?! Но мнение мое интересовало разве что моих людей. Обозников, что ли, припрячь? Народу там много… Много, много. Плотники, кузнецы, каменщики, кашевары и прочие — воинских дел — мастера. Их варяги пройдут как горячий нож масло, не заметив. Да почему я все время жду беды именно от варягов? А черт его знает! Но не жду ни угольцев, ни татей, никого иного. Варяги — и все тут.
А князю моему именно теперь стало угодно пытать пальцем море. Ну, собственно, на то и воля княжья, а меня к нему не советником нанимали. И правильно, кстати говоря, сделали — я бы им насоветовал…
Несмотря на дурные предчувствия, я еще проинструктировал уных и дружинников, как себя вести. Ни на какие варяжские возможные провокации не поддаваться ни под каким видом. Если начнется массовая драка, князь останется только под защитой Тени, а я представления не имел, на что способен этот молчаливый спутник Ратьши. Хотя, надо полагать, кое-что он умеет, раз неотступно был при тысяцком все то время, что я тут нахожусь. И в Киев с нами ездил.
Да что за черт! Что за мысли без конца лезут мне в голову? Ну предчувствие финала, дальше-то что? Велика, можно подумать, беда, если мне снимут голову, строго говоря. Таков мой путь, уклоняться мне с него не пристало. Так учил меня старик Тайра, так думал и я сам. Думал ли? Последние дни меня упрямо точила мысль, что неплохо было бы посетить Ягую. А то и остаться там навсегда. Как я ни гнал эти невозможные картины, они не отставали. То ли Тайра что-то упустил в моем воспитании, то ли я не в силах был преодолеть искус, хотя уверен, что такие искусы преследовали всех самураев всех времен, но те выбирали служение. В массе своей. Да, но и сам старик Тайра, собственно, вообще не искал служения, а сидел себе смиренно на острове, пока туда не принесло меня. Аргумент? Ну не то чтобы уж совсем аргумент.
Князь спас мою жизнь в лесу, в первый день моего прибытия. Князь приблизил меня, кормил, доверял. Вот это были аргументы. То, что я дважды спас ему жизнь, аргументом быть не могло. По той простой причине, что это была моя работа, не более того.
Но легче мне от этого не становилось. Я понимал, что если уходить к Ягой, то это уже будет навсегда, причем финал там может быть самый неожиданный. Смотаться к ней в отпуск точно не выход, такого ни ей, ни мне не надо. Да и вообще это бред. И что делать, спрашивается? Весы мои задергались, не в силах обрести равновесие. На одной чаше монолитно возлежало Служение, а на второй — Ягая и Кромка, где можно спокойно общаться с нежитью. И что перевесит? Жаль, что старик Тайра уже умер! Отходил бы он меня сейчас посохом, глядишь, просветлело бы в головушке-то. Хорошо, что он уже умер, — со стыда бы сгорел старик. В следующий миг волна стыда окатила и меня. Хорош у старика Тайра был ученичок — на полном серьезе подумывал свернуть с Пути Воина на кривую дорогу к женщине. Бред, бред, не более того. Все, хватит. Бред. Это позор. Позор и бесчестье. Меня передернуло от отвращения к самому себе. Стражница против Долга?! Тут не о чем говорить. Скучать по ней никто не воспретит, никакое бусидо, но взвешивать «за» и «против» в такой ситуации немыслимо.
День тянулся и тянулся. Предчувствия мои все крепли и крепли по мере приближения дня к закату. Они перерастали в уверенность — сегодня ночью тут что-то случится. Что еще я могу сделать? Поговорить с князем? О чем? Да и, судя по тому, что сказал мне Ратьша, слушать меня князь не стал бы. Он свято верил в свою звезду. Ну, вольному воля.
Я вдруг понял, сколько человеческих жизней теперь зависит от меня. Нет, как данность я это принял много раньше, а тут вдруг резко осознал. Больше сотни. Это еще не самое главное. Самое главное — князь. Что нашло на Хромого?! Зачем такие дикие выходки? Нет, можно понять его порыв испытать свою звезду, ему ли суждено пылать над Русью или его братцам, но слишком опасно он играл. На самой грани фола.
— Поспел! — крикнул я. Мальчишка вынырнул из-за палатки и подбежал ко мне, поклонился и замер. — Поспел, что бы тут ни началось, в драку не лезь. Сделай так, как сделал недавно на дороге, — спрячься. Что бы тут ни случилось. Понял?
— Понял, наставник. Но ты же сам учил нас, что услышать и убежать не позорно, а вот увидеть и убежать — настоящий позор?
Вот тебе и блеснул знанием бусидо! Что теперь ему сказать? Что это шутка? Не простит. Если сказать, что он еще мал для Пути Воина, выйдет нечестно, — как жилы из него тянуть в додзе и с веником гонять, так уже взрослый, а как дошло до дела — мал?
— Знаешь, Поспел, просто не задавай мне вопросы. В жизни часто бывает, что воин получает приказ, который ему совершенно не нравится, но никто его, собственно, не спрашивает. Вот и я тебя не спрашиваю, делай что велено, ученик. Понял?! — Так я с блеском вышел из положения.
— Как прикажешь, наставник! — Поспелка поклонился и ушел, имея крайне мрачный вид.
А я в который раз пожалел, что не отправил пацана с Ратьшей. Все думал, что честно, что нет. Макаренко, епишкин козырек! Вот убьют Поспелку ночью — тогда что запоешь?! Что таков Путь Воина? И будешь прав, кстати, но легче ли тебе от этого станет? Тьфу-тьфу, не сглазить!
Время от времени косился я на варяжский стан. Но варяги вели себя вполне пристойно. Никаких выходок они себе не позволяли, на наш переезд, судя по всему, наплевали с высокой колокольни. Может, я вообще на воду дую?
Да даже если и так, в конце-то концов! И буду дуть, пока не придет из Ростова подкрепление, мне платят не за умиротворенность духа и недеяние, а за обучение уных, а сейчас — за охрану князя, тут не помедитируешь! Если что, я проведу все дни до прихода людей Ратьши с вздыбленной шерстью, лишая уных ежедневных занятий, и дай Бог, чтобы я ошибался. Но я не ошибался. Такого же рода тяжесть на моей душе лежала перед тем, как умер старый Тайра. Тоже не было видимых причин, а дышать было тяжело. И все тяжелее и тяжелее с каждым днем, а длилось это и в тот раз дня три, как не больше.
Я ушел в палатку принять своего снадобья и натереть грудь. Но даже болезненные ощущения, сопутствующие этой процедуре, не могли меня отвлечь. Что еще можно сделать для безопасности князя? Ничего. Ничего, и это было самым тяжелым бременем. Бездействие.
Прошел обед. С небес на нас равнодушно смотрело ясное, сильное солнце. Вот уж кому нет никакого дела до того, что удумали эти людишки под ним! Поневоле позавидуешь. Варяги же тем часом разбрелись по лагерю, ходили между палаток, околачивались у засек, где в карауле стояли их сородичи, бродили по обозу, как могли, коротая время. Время! Время до чего?! Порой мне, как бы ни избито было это выражение, чудилось, что время попросту остановилось. Навсегда. Так и буду я сидеть, как Трезорка, а варяги так и будут ходить, ничего не делая, мои люди будут преть в броне, а князь сидеть в шатре, сегодня он ни разу не вышел. Обозники же наши тем часом валили лес, обтесывали сучья на упавших деревьях и сволакивали деревья поближе к засекам. Будут ставить стену. Жаль, что не вокруг княжьего шатра. К ним, что ли, в помощь податься, все при деле? Нет, этого тоже нельзя. В общем, ничего нельзя. Сиди и жди у моря погоды.
Но день, как ни странно, все же начал клониться к закату. Я обошел своих людей, повторяя немудреную истину — спать сегодня никто не ложится. Ничего никому я объяснять не стал. Конечно, от этого люди нервничали, но с другой стороны, нервничая, они становились куда более внимательными. А что до их переживаний — мне до этого дела нет.
Потом наступило время ужина, правда, я ничего есть не стал, выпил кружку горячего сбитня, все так же тоскуя о чае, да тем и ограничился. Многие мои люди последовали моему примеру. Оно и верно, сытый сокол на добычу не летит. Я присмотрелся к стану варягов: тех, судя по всему, аппетит стороной не обошел. Оттуда слышались взрывы смеха, гул голосов, время от времени начинались их дикие, лающие песни, которые плетью били мне по ушам.
Ратьша успел упредить князя, и тот внял его просьбе. Ни одного из моих людей в караул не
