– Со стороны выглядит так, как будто вы готовы меня придушить. Впрочем, наверное, действительно готовы…
Придушить… Ирина замерла – мужчина, занимавшийся с ней любовью и пытавшийся задушить ее… И это ее предыдущая жизнь! Так, может, это благо – не знать, что тогда случилось, а жить в этом особняке- тюрьме со смазливым мужем и умницей-дочкой?
А также с Цербером в виде экономки да пронырливой и лживой «свекровью»… Да, выбор был, прямо скажем, далеко не равнозначный…
Не заметив смятения Ирины, Тамара продолжила:
– Да, в ваших интересах. Потому что если я все выложу, вы все равно не поверите. И уж точно не вспомните, кем были раньше. Только повредите себе, думая об этом постоянно и выковыривая информацию из своего подсознания. Многие в такой ситуации просто двигаются по фазе – в прямом смысле. Вы этого хотите?
Ирина в смятении посмотрела на Тамару, и та добавила:
– Вам и так сказали, как вас раньше звали. Это ничего, это можно. Вреда не нанесет. Все остальное – опасно.
– Меня лишили воспоминаний, меня лишили имени, меня лишили всей моей прежней жизни! – вспылила Ирина. – И вы хотите, чтобы я с пониманием относилась к тому, что вы не желаете мне ничего говорить? Конечно, куда вам, вы же представить не можете, что со мной происходит!
Тамара качнула головой и произнесла:
– Могу. Потому что, как и вы, когда-то оказалась в руках этих мнемозинщиков. Ну, то есть тех, кто работает на Гладышева и клинику «Мнемозина». Меня тоже лишили моих воспоминаний, моего имени и моей прежней жизни. И навязали мне новые воспоминания, новое имя и новую жизнь. Все такое правдоподобное – и одновременно насквозь лживое!
Ирина ошеломленно взглянула на Тамару и, еле справившись с обрушившейся на нее информацией, произнесла:
– Но вы ведь… Вы производите впечатление вполне адекватного человека! Скажите, ведь прежние воспоминания вернулись к вам?
Тамара кивнула и ответила:
– Да! Только, конечно, не сами – это после применения их методик забвения исключено. Да, имеется способ вернуть воспоминания, именно поэтому я здесь!
Ирина судорожно сглотнула, а Тамара добавила:
– Воспоминания и имя. Но не прежнюю жизнь. Потому что после того, что произошло, никакого возврата к тому, что было ранее, не может быть. Но ведь вы этого не боитесь?
Ирина помотала головой, и Тамара произнесла:
– Отлично! Значит, мы друг друга поняли! Я вас отсюда вытащу, но пока повремените с вопросами. Ответы вы получите скоро, но не сейчас. Все понятно? Вопросы есть?
– Примерно два миллиона, – ответила Ирина, – или ни одного. Хотя один имеется. Мне «Онегина» дальше читать или уже не надо?
В дверь осторожно постучали, Тамара кивнула Ирине, и она громко произнесла:
– Ну что же, Тамара Вячеславовна, я готова предоставить вам еще один шанс, хотя вы этого, честно говоря, не заслуживаете. Но, так и быть, мы зароем топор войны и начнем все сначала!
Дверь дрогнула и пошла в сторону, на пороге возник Вадим. Ирина судорожно пыталась сообразить: неужели их разговор с Тамарой вызвал подозрения, поэтому и «супруг» заявился?
Но по выражению лица Вадима Ирина сразу поняла, что ничего он не слышал, ничего не заподозрил и ничего не знает. Подойдя, он поцеловал ее и произнес несколько виноватым тоном:
– Ириша, я прошу прощения, что мешаю вам, хотел просто спросить, не требуется ли тебе помощь. А то все выглядело уж как-то слишком серьезно…
«Выглядело уж как-то слишком серьезно». Сам того не осознавая, Вадим проговорился. Откуда он мог знать, как вообще это выглядело? Ведь в спальне его не было. А видеть он мог только в том случае, если здесь были установлены камеры наблюдения. И он, вкупе со «свекровью» и экономкой, наблюдал за тем, как напряженно беседуют две женщины.
Ирина же, не заостряя внимания на этой оговорке, ответила:
– Нет, ты весьма кстати, милый. Я только что объяснила Тамаре Вячеславовне, что она сможет остаться только в том случае, если будет играть по моим правилам. Ведь вы это поняли?
Она постаралась изобразить из себя капризную молодую хозяйку, жену владельца подмосковного особняка.
– Всенепременно, Ирина Владимировна, – ответила Тамара, – очень рада, что мы смогли прояснить несколько крайне важных моментов относительно методики воспитания Людочки. Она – живой, чувствительный и сообразительный ребенок. И так похожа на своих родителей!
Она произнесла это мягким, ласковым тоном, поглядывая то на Ирину, то на Вадима, Ирина же сама смотрела на «мужа» и заметила, как его лицо залил слабый румянец. Он ведь точно не отец Людочки, поэтому и не смог сдержать естественную реакцию на похвалы в чужой адрес.
– Да, Людочка пошла в маму, – заявил он и добавил: – Как, впрочем, и ее братик…
Он осекся, быстро стрельнул глазами и сменил тему.
– Отлично, тогда вы можете идти к Людочке! Она спит, но не исключено, что скоро проснется. У нее очень чуткий сон!
Он нес какую-то околесицу, и Ирина сразу поняла – в его задачу входило сосредоточить внимание на своей предыдущей фразе о братике, причем при помощи нелепых попыток найти другую тему для разговора.
Ирина посмотрела на Тамару, которая прищурила глаза и наклонила голову, словно желая сказать: «Необходимо вести себя не как Ирина, знающая правду или хотя бы ее часть, а как Ирина, верящая в сказки, которыми ее потчевали в особняке».
Потом она вышла, оставив «супругов» наедине. Ирина повернулась к Вадиму и испуганно спросила:
– Братик? Какой братик? О чем ты ведешь речь?
Вадим закашлялся, потом прошелся по комнате и заявил:
– Извини, я сегодня сам не свой. Я хотел сказать, что если у Людочки будет братик, чего мы не исключаем, то он тоже будет похож на своих родителей, ведь так?
Он приобнял Ирину за талию и носом дотронулся до ее шеи.
– А мы ведь хотим завести еще одного ребеночка? – промурлыкал Вадим, толкая «жену» к кровати. Его руки обнимали ее тело. – Он будет похож на Алешу…
Он замер и попятился, словно осознав, что снова сморозил какую-то ужасную вещь.
Ирина взглянула на Вадима, понимая, что идет тонкая игра. Этот мальчик, Алеша, анимационный фильм с участием которого она видела в «Мнемозине», играл во всем этом ключевую роль.
– Алеша? – нахмурилась она. – Почему именно так? Это имя… Оно мне знакомо?
Она действовала по наитию, точно не зная, как стала бы вести себя на ее месте ничего не сведущая Ирина. Однако, судя по всему, она поступила именно так, как ожидал Вадим. Потому что он тотчас добавил:
– Нет, не Алеша, зачем Алеша? Это имя мне не нравится!
– Но ведь так звали твоего отца, – сказала Ирина, а Вадим натужно рассмеялся:
– И он оказался в итоге ловеласом и прохвостом, разбившим сердце моей мамочке. Да к тому же это очень распространенное имя. Назовем его лучше…
Он задумался или сделал вид, что задумался, а Ирина, наблюдая за Вадимом, поражалась тому, какой он хороший актер. Как он учитывает нюансы, как он перебрасывает мостик от одной фразы к другой, как он подводит ее к какой-то важной мысли, вернее, пытается вложить в ее голову какое-то существенное воспоминание!
И где Вадим только такому научился? Наверняка на курсах повышения квалификации для аферистов и преступников. Не исключено, что при «Мнемозине» такие действительно имелись. Или он учился в театральном институте?
