А к вечеру Ганс вместе с командиром батареи штугов оберштурмфюрером Хорстом Крагом и подъехавшим Кнохляйном уже осматривали поле побоища. Солдаты деловито строили в колонну собранных по ярам и буеракам пленных. Выглядели поляки неважно, повинуясь отрывистым командам конвоиров, словно автоматы, они смотрели вокруг обезумевшими глазами, но на ногах стояли более-менее твердо – всех, кто был серьезно ранен и не мог идти, добивали на месте, чтобы не возиться.
Фриц подвел общий итог наблюдениям:
– Мда, неплохо мы поработали.
– Еще бы, два боекомплекта расстрелять, да еще и по ограниченному пространству…
– Кому как, моим штугам и одного за глаза хватило.
– Ага, зато вовремя. Фриц, видал те керогазы, что штуги на въезде в поселок подбили?
– Видал, правда, так и не понял, что это за катафалки бронированные.
Ганс с Хорстом весело засмеялись. Они успели осмотреть поле боя и уже выяснили, что это за 'звери'.
– Не ты один! Пошли, посмотрим вблизи, тогда будет наглядней…
Троица офицеров развернулась и вскоре выбралась к въезду в деревню, где и стояли, жидко дымя, три упомянутых автомобиля, странных, но, несомненно военного назначения. Вернее стояли только два из них, так как третий буквально развалился на части, превратившись в бесформенную груду железа, отдаленно напоминающую сложившийся карточный домик.
– Бронеавтомобили, – разочарованно отметил Кнохляйн, – и что такого? Напоминают наши времен рейхсвера, для перевозки пехоты.
– То-то и оно. Только бронированы намного сильнее. Мы уже посмотрели, и наш спец по взрывчатке Бруно уверяет, что они и мину могли выдержать.
В этот момент будущее и показало свои клыки. Из-за недалекой рощи неожиданно выскочило несколько странных летательных аппаратов. На каждой из похожих на автожир-переросток, что-то вроде кабины от виденного Гансом американского Дугласа с приклепанным к ней длинным хвостом, машине висело по несколько странных трубчатых устройств, почему-то напомнивших Гансу о 'небельверферах'. И как он понял в следующую секунду, не зря напомнивших. Аппараты зависли. На концах труб вдруг вспухли клубы дыма. Офицеры упали за бронированный борт подбитого бронетранспортера, с ужасом наблюдая, как взрываются одна за другой пытающиеся съехать с дороги самоходки. Уничтожив бронетехнику, аппараты развернулись практически на месте и открыли огонь по залегшим пехотинцам из пушек и пулеметов. Несколько очередей попали прямо в построенную колонну пленных, разбросали в сторону не успевших залечь охранников. Уцелевшие поляки, воспользовавшись гибелью охраны, бросились врассыпную. Залегшие эсэсовцы открыли по ним огонь. Некоторые из бегущих сразу упали, но остальные продолжали зигзагами мчаться в сторону спасительного леса. Нойнер увидел, как Куно и еще один эсэсман, имени которого он вспомнить почему-то никак не мог, установили пулемет на колесе подбитой машины. Длинная очередь задела один из автожиров-переростков. Он как-то странно завилял, задымил и начал падать куда-то за рощу. Остальные резко разлетелись в сторону и быстро скрылись за горизонтом. Офицеры, ругаясь, вскочили и устремились к своим солдатам и горящим штугам…
Польша. Где-то под Сокулками.
Сергей Верещагин, ефрейтор в/ч 1825
'Ну, белобандиты польские, вы у меня еще дождетесь! Сссуки. Зубами рвать буду за своих ребят'. Осторожно повернувшись на правый, менее промокший бок, он еще раз проверил насколько хорошо обернут затвор 'светки'. Не дай бог вода или грязь попадет – и все, останется он безоружным, с одними гранатами. Вздохнул, сдувая текущие по лицу потоки воды, и подумал, что прежняя, образца одна тысяча восемьсот девяносто первого дробь тридцатого, 'мосинка' была куда надежнее. Время тянулось медленно. Стараясь отрешиться от холодного, непонятного настоящего, ушел в воспоминания, продолжая следить за дорогой. Странной дорогой со странным покрытием…
Утром их часть неожиданно подняли по тревоге, не просто для проверки, а с выходом в район сосредоточения и выдачей боекомплекта. Ничего конкретного не говорили, но командиры ходили с глазами бешеной собаки – видимо сами знали не больше остальных. Ходили слухи о немецких диверсантах, прервавших сообщение с приграничными частями. Но Сергей сразу понял, что началась война, не могли их просто так поднять, да еще и боевые патроны выдать.
К заданному району пришлось бежать в полном боевом, их рота, хотя и числилась мотоциклетной, мотоциклов имела едва треть от штатного количества. Николай, из прошлогоднего призыва, сдох на полпути, пришлось ему помогать. Сергею досталась винтовка. Ничего, он-то покрепче этого городского хлюпика, добежал нормально.
Продышались. Командир роты, старший лейтенант Михеев, на повышенных тоном объяснял комбату, что командует разведчиками, а не связистами. Товарищ капитан в ответ на том же командно-матерном напомнил старлею, что возможна встреча с немецкими парашютистами-диверсантами, и вообще-то товарищ старший лейтенант командует ротой разведчиков Красной армии, а не монашками, и обязан выполнять приказ!
Конечно, Михеев ответил: 'Есть!', и злой как тысяча чертей, для начала устроил всем разнос за отсутствие порядка, после чего приказал младшему лейтенанту Туташхия взять два броневика, грузовик и десяток солдат и отправиться для установления связи.
Ехали осторожно, учитывая неизвестную ситуацию впереди и возможность столкновения с диверсантами. Но все равно, первая стычка с польскими жандармами стала для всех большой неожиданностью. Неизвестно откуда взявшиеся призраки несуществующего государства нагло пытались остановить колонну, но устрашенные очередью поверх голов, разбежались. Тормозить не стали, кажется, младшой решил сообщить о случившемся по рации, которая имелась на большом броневике. Поехали дальше, удивляясь идеально гладкой дороге, странным сооружениям вдали и непонятно откуда появившемуся и испуганно свернувшему к обочине при виде броневиков, лимузину неизвестной марки. Еще через десяток километров дорога раздвоилась. Колонна остановилась, лейтенант разрешил всем размяться, а сам попытался сориентироваться по карте. Судя по междометиям помогавшего сержанта, определиться никак не получалось. Так бы блуждали красноармейцы по неведомым путям изменившимися дорожками, если бы не неожиданное появление вооруженной банды на грузовиках. Одетые в странную, не немецкую и не польскую, пятнистую униформу бандиты внезапно окружили стоящую колонну и по-польски, а затем и по-русски потребовали сдаваться. В ответ раздалась очередь из пулемета броневика…
Свой первый бой Сергей не запомнил. Кто-то стрелял, он тоже выстрелил несколько раз, было страшно и ничего не понятно. Потом загорелся пулеметный броневик, а в пушечный попало что-то и тот взорвался с оглушительным грохотом.
Как Сергей оказался в кустах и почему потерял сознание -вспомнить никак не удавалось. Очнувшись позднее, он осторожно попытался встать. Голова болела и кружилась, ноги держали плохо, но до дороги доковылять удалось. На дороге догорали автомобили и броневики, убитые лежали там, где их застигла смерть. Верещагин несколько минут бродил среди трупов, пытаясь разобраться кто есть кто, и не узнавая странно изменившихся в посмертии сослуживцев. Потом снял пару не сильно испачканных подсумков, несколько гранат и побрел вперед. Обнаружив подходящее место, Сергей сел в засаду и теперь сидел под внезапно пошедшим дождиком и ждал, не появится ли кто-нибудь на дороге.
Неожиданный звук заставил Верещагина насторожиться. Из-за поворота выскочил странный угловатый броневик, больше похожий на обычный грузовик, но с бортами, отливающими металлом. На борту красовался какой-то странный рисунок, в виде непонятного зверя, и польский флажок, а чуть выше рисунка блестели стекла бойниц. 'Вот и пригодились бронебойные патроны. Не зря у старшины других обойм не оказалось. Спасибо, Ефимыч!' – подумал Сергей, пытаясь прицелиться в бойницу кабины быстро приближающегося бронеавтомобиля. Выстрел! Взметнувшаяся после выстрела водяная пыль демаскировала укрытие, но менять его было некогда. Пуля, к удивлению Верещагина, стекло расколотила, но не пробила.
