Оксана, – но дело твое. Не говори, что я тебя не предупреждала. Деньги – еще не все. Я знаю много богатых и несчастных людей.
– Лучше я буду богатой и несчастливой, чем бедной и счастливой, – засмеялась нервным смехом Виктория. – Я все равно считаю, что мне повезло. Быть с ним рядом уже счастье, а потом, Марко никогда не оскорбит, никогда не ударит, а у нас здесь еще неизвестно, на кого бы я нарвалась. Мир?
– Мир, – ответила Оксана. – Знаешь, твой жених был не готов к испытаниям, что ему устроили жители поселка, когда он подъезжал на белом лимузине к твоему коттеджу. Где только не натянули веревки!
– Вот идиоты! Совдепия! Еще в коттеджах живут, а привычки, как у… – снова побагровела Виктория.
– Потом эти конкурсы… «Угадай размер ноги невесты», ну, эти вырезанные следочки… Он не угадал, – продолжила Оксана.
– Велика беда! Не угадать мой лапоть сорокового размера! Мы не настолько долго знакомы.
– Потом ему предложили пряди женских волос, чтобы он выбрал волосы своей невесты, – снова продолжила Оксана, – и Марко опять не угадал.
– Ну и что?! – взвилась Виктория. – Женщины часто меняют цвет волос, я тоже пользуюсь оттеночными шампунями. Мало ли оттенков у блондинок! Мы с ним встречались ночью в клубах, ресторанах да в постели, там плохо виден цвет волос.
– Но не до такой степени! – возразила Оксана. – Он выбрал прядь моих волос, понимаешь? Я-то брюнетка! Он что, не знает, на ком женится, или дальтоник? Вика, он вообще видит тебя или смотрит как на пустое место? – попыталась докричаться до подруги Оксана.
– Слушай, что тебе надо? – спокойно спросила Вика с изменившимся от злости лицом. – Чтобы я сейчас вышла и сказала, что свадьбы не будет? Не дождешься, ясно?
– Ясно, – сдалась подруга и, нацепив улыбку, открыла дверь со словами: – А вот и жених!
Марко под руку с мамой Вики Надеждой Борисовной Шанс вошел в комнату невесты. Надежда Борисовна висела на его руке, словно гиря, и намеревалась, вероятно, контролировать каждый его шаг вплоть до росписи на документах в загсе. На ней было кричаще-красное платье и такого же цвета туфли. Она предвкушала триумф дочери.
– Ну, как она вам? – заглянула в его каменное лицо будущая теща.
– Виктория, ты красавица! – сказал Марко, все-таки отцепил от себя Надежду Борисовну, подошел к Вике, поцеловал ей руку и вручил букет. И он не был далек от истины: Виктория действительно была образцом классической красоты.
– Какая вы элегантная пара, – умиленно сложила руки на груди Надежда Борисовна, – будьте счастливы, дети мои.
– Спасибо, мама, – прослезилась Виктория и бросилась к ней в объятия.
– Будьте счастливы… Пора в загс, – отстранилась от дочери Надежда Борисовна, хорошо помнившая о необходимости этого красивого миллионера расписаться в книге регистраций в загсе.
– Едем, – сказал Марко решительным голосом. Он походил на человека, твердо решившего прыгнуть головой в омут…
Через пять минут белый лимузин и цепочка машин с гостями, изъявившими желание ехать в загс, тронулись в путь.
Марко, впервые оказавшийся в русском загсе, с интересом осматривался. Здесь уже к ним присоединились его мама и другие гости. Все подходили с поздравлениями, жали ему руку и хлопали по плечу. Марко же чувствовал в душе абсолютную пустоту, и от этого среди этих счастливых лиц ему становилось еще тоскливее. Виктория же захлебывалась своим счастьем и уже изрядно набралась шампанского.
– Идем… – прошептала она жениху и потащила за собой.
Марко не успел оглянуться, как оказался вместе с ней в мужском туалете, в кабинке, прижатым ее жарким телом к стенке.
– Я хочу тебя прямо здесь! – заявила Вика, облизывая губы.
– Ты перепила. Идем, скоро наша очередь, – ответил ей Марко.
– Ты что, не хочешь? Я же предлагаю тебе! Ты как глыба льда, а лицо просто каменное, – продолжала тереться о него Виктория, – расслабься…
– Не сейчас, – попытался отстраниться от нее Марко, – и не здесь…
– Ты же любишь меня? – Вика пошатнулась.
– Люблю, – поймал ее за талию Марко.
– Тогда в чем дело? – Она освободила свою грудь от стягивающего ее корсета. – Что ты такой зажатый? Боишься за свои капиталы? Тебе не придется в меня вкладывать ни копейки, за свой силикон я заплатила сама.
– Ты совсем пьяна. – Марко выскочил из кабинки, слегка оттолкнув Викторию.
– Ну прости! Ну прости меня! – захныкала она. – Я просто не знаю, что еще я могу сделать для тебя! Я на все готова, понимаешь?!
– Успокойся, девочка моя. Иди. Я сейчас приду, – мягко сказал ей Марко.
– Я буду ждать. – Виктория привела в порядок свою одежду и вышла из туалета.
Марко подошел к раковине и пустил холодную воду.
– Марко? – услышал он голос рядом с собой.
– Мама? – спросил он, не поднимая головы. – Это мужской туалет, а правила приличия говорят, что…
– Плевать я хотела на правила приличия! – взорвалась она. – Уходи отсюда!
– Что? Наша очередь?!
– Уходи отсюда, – медленно повторила Антония.
Марко поднял на нее глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Здесь есть запасной выход. Налево от туалета за угол… Уходи, я больше не могу смотреть на твою агонию.
– Мама, как я могу?
– Очень просто! Это чудовищно, ужасно, но это честнее, чем остаться. Ты не виноват, это все я… Ты пошел на это ради меня. Я посмотрела сейчас на вас со стороны и подумала: жалко, что отец не дожил. И тут на меня снизошло озарение, это он, твой отец, вразумил меня. Внуки, семья – все это очень хорошо… Но так нельзя… Нельзя вот так насиловать себя! Ты выглядишь несчастным. Я подумала: что же я делаю, дура старая! Какой ценой! Уходи, Марко!
– А как же…
– За это не беспокойся. Я отвечу за все и сполна. Это моя расплата за то, что сама и сделала. – Антония приложила носовой платок к глазам. – Мне жалко и эту молодую влюбленную дурочку, которой ты можешь поломать жизнь… Уходи, Марко…
Марко сполоснул лицо холодной водой и поцеловал мать.
– Спасибо… Кажется, я знаю, за что тебя любил отец.
– Уходи… – подняла на него глаза Антония и улыбнулась сквозь слезы. – А все-таки ты хорош! Увидела я тебя в загсе! Да за тебя любая женщина пошла бы. Может быть, и состоится это когда-нибудь, а?
– Любимая, да нелюбящая ведь отказала, – подмигнул ей Марко.
– Кто?
– Наша спасительница Камилла.
– Надо же… Эта ветеринарша с характером. Да у нее, видимо, извращенный вкус, – вступилась за сына Антония.
– Я думаю, что это у меня все эти годы был извращенный вкус, – ответил Марко и тихо вышел из туалета, оставив Антонию стоять одну у раковины с текущей водой.
В туалет заглянул мужчина и, заметив Антонию, остолбенел, потом покосился на табличку с буквой «М».
– Мадам?
– А? А… Я уже ухожу, – очнулась она от своих мыслей.
