– Камилла, ты молодец. Я, честно признаюсь, дала слабину и думала, что тебя убили. А ты жива, я так рада! Ты – молодчина! Это такое счастье!
Мила скривила лицо в недовольной гримасе.
– Ты так думаешь? Ты еще многого не знаешь… Если бы у меня был выбор, я бы предпочла умереть.
– Не говори глупостей! Ты жива, и это является самым главным на данный момент!
– Как ты здесь оказалась, Надя?
– Странная ты, Мила… Я искала тебя! Мы узнали, что ты уехала в Италию и исчезла. Мы нашли человека, к которому ты поехала, и вот я здесь.
– Ты приехала одна? – с дрожью в голосе спросила Мила. – Я имею в виду: где люди, милиция? Ну, скажи же мне, что ты не одна искала меня?!
Надежда поняла, что Мила находится на грани нервного срыва.
– Успокойся, Мила! Конечно, я приехала не одна, со мной Марко.
– Марко? – переспросила Мила дрогнувшим голосом. – Он здесь?
– Конечно! Мы вдвоем прилетели с конкретной целью – найти тебя.
– Как ты нашла его?
– Да какая разница! Главное – результат! Мы и в доме у этого Владимира были, даже с полицейским, обыскали каждую комнату и ничего не обнаружили! Никаких следов! Где мы сейчас?
– У него в доме, – ответила Мила.
– Где? В подвале?
– Нет… в башне.
– Не может быть, мы все башни облазили, – удивилась Надежда.
– В башне… Посмотри в окно… – сказала Мила.
Надя, ошеломленная всем произошедшим и тем, что в этой темнице есть и окно, на коленях подползла к стене, с трудом встала и выглянула в небольшое окошко, причем стекло было опущено на одну треть, что давало доступ свежего воздуха в комнату к девушкам. Действительно, взору Нади открылся вид на небольшую площадку перед домом Владимира с мешками цемента и строительными тележками.
– Правда башня… Как же это? Потайная комната? – предположила Надежда, только сейчас внимательно оглядываясь. Комната была очень странная. Очень узенькая, какая-то полукруглая. Стены были из необделанного камня. Дверь была тяжелая, плотно закрывающаяся, металлическая. Еще Надя заметила в стенах какие-то странные маленькие окошки со створками.
«Прямо камера пыток какая-то…» – мелькнула мысль у Нади.
– Что здесь за чертовщина? Почему вы в цепях? Что он делает с вами? Кто эта девушка? Почему вы обритые? – засыпала девушек вопросами Надя.
– Ишь ты… – усмехнулась Мила, – скоро все узнаешь… на своей шкуре.
– Подруга, я не узнаю тебя… Почему ты злишься на меня?
– Потому что всегда ты так! Вроде нашла нас, а что толку? Всего лишь станешь одной из нас. Никакого проку! Суетишься, что-то делаешь, сеешь хаос… Хоть бы что-то полезное сделала! – выкрикнула истерично Мила.
– Не надо так говорить! Я все для тебя сделала, даже больше того! Я не виновата, что ты помчалась сломя голову к этому маньяку, даже не предупредив меня. Я же нашла тебя, понимаешь, нашла! Почему вы не подали сигнала?! Окно открыто, дверь металлическая. Почему не кричали, не стучали?! Мы тут полдня с полицией ходили!
– Я не знаю, не знаю, не знаю, – ответила Мила, закрывая бритую голову руками. – Мы никого не видели.
– Но как же? Полдня!
– Ничего не знаю, – поджала губы Мила, словно на допросе.
Надежда раздраженно вздохнула. Теперь она уже понимала, что эта узкая комната располагалась в толще стен башни, а неправильной формы дом маскировал ее, создавал оптический обман.
– Почему ты пришла одна? – спросила Мила, и слезы потекли из ее глаз.
– Я пришла на разведку, и все шло хорошо… Если бы Владимир не забыл свой плащ, то он бы не обнаружил меня. Не беспокойся, нас обязательно найдут! Пусть я и не говорила, что иду в этот дом, но Марко обязательно догадается. Он знает, что я подозреваю Владимира и что если я и пошла куда-то, то только сюда. Он догадается, вот увидишь! А уж когда он сюда придет, будь уверена, я подниму здесь такой шум, что они услышат нас и освободят.
Искра надежды мелькнула в испуганных глазах Милы, внимательно слушавшей Надю.
– Что он делает с вами? – спросила Надя у подруги, придвигаясь поближе.
Другая девушка все это время сидела в самом узком месте, в противоположном конце комнаты, смотрела в одну точку и слегка раскачивалась.
– Я не знаю… – прошептала Мила и подняла холщовую материю на руках.
Надежда вздрогнула, все вены подруги были исколоты, а кожа в кровоподтеках и гематомах.
– Боже! Что это?!
– Я не знаю… Он все время колет нам что-то… а иногда берет кровь из вены.
– Он вампир? – предположила Надя. – Что он колет вам? Наркотики?
– Я не знаю, но чувствую себя плохо…
– Он насилует вас?
– Что ты! Нет…
– Господи, он кормит вас?
– Конечно, очень хорошо… Только не выпускает на улицу… и делает уколы… А иногда здесь включается ультрафиолетовый свет, который заменяет нам солнце… Он заботится о нас…
– Как вы позволяете все это делать с вами? Вы же как подопытные крысы! – Надежда на время даже забыла о своей сильной головной боли.
– Скоро узнаешь…
– Ты даже не избита! Ты разрешаешь все это делать с собой? – продолжала недоумевать Надя.
– Он показал нам, что сделал с другими девушками… Ох, лучше тебе этого не знать.
– Тут еще кто-то есть? – вздрогнула Надежда.
– Много… было много, сколько – точно я не знаю, но в живых остались мы вдвоем, а теперь вот втроем… Вся эта башня имеет в толще стен потайные комнаты вроде этой. Там жили другие девушки и женщины… Сколько их было точно, я не знаю. И как долго они там жили, я тоже не знаю. А когда они умерли от его опытов, он избавился от них. – Плечи Милы затряслись мелкой дрожью.
– Успокойся, подруга, – сказала Надя, понимая, что это глас вопиющего в пустыне.
– Он спокойно залил эти ниши, эти искусственные полости в стенах, жидким цементом, – наконец-таки выговорила Мила.
– Вместе… – начала было Надя.
– …вместе с несчастными девушками, погребя их заживо, когда они стали ему не нужны. Поэтому мы с Аллой ведем себя хорошо. Да, Алла? – звякнула цепями Мила, обращаясь к своей сокамернице.
– Алла? – тупо переспросила Надя. – А не та ли это Алла из Москвы, что пропала год назад?!
– Я не знаю, о чем ты говоришь, но эта девушка русская, и она здесь очень давно. Она не говорит, это он называет ее Аллой. Я считаю, что она понимает, о чем говорят люди, вернее, я на это надеюсь, так как она тут единственная душа в этом аду, в этой тюрьме.
– Мила, не плачь! Мы обязательно выберемся отсюда, – сказала Надежда, с ужасом глядя на Аллу. Если это та женщина, о которой она подумала, то она должна была провести в заточении целый год, причем не просто в заточении, а в муках.
«Что он им колет, – содрогнулась Надя, – если это лекарство приводит к такому результату? Она же просто овощ. А что, если он и со мной такое сделает? Будем здесь овощной грядкой. Ой, Марко, надежда только на тебя. Ты же умный парень, ты же миллионер! Ну догадайся, ну додумайся, где я могу оказаться с моим неуемным характером», – погружалась в свои невеселые мысли Надежда. Она даже смотреть не могла на обритую, изуродованную подругу в какой-то нелепой одежде и цепях. Сердце ее сжималось от жалости…
