выпуская широкую ладонь Григория из своей.
– Не волнуйся, Мила, мы используем все шансы, чтобы спасти тебя, – подал голос Григорий, понимая своего итальянского коллегу, что в таком запутанном деле нужны голые факты, и только они.
– Что ты сейчас сказал?! Повтори! – закричала Мила.
– Мы поможем тебе, – сказал Гриша.
– Нет, не то! Используем шансы… шанс! Ну какая же я дура! Я только сейчас вспомнила, что когда-то говорила мать… вернее, не мать, а сама Зоя Михайловна, пришедшая к нам. Я подслушала их разговор. Зоя тогда была значительно моложе и выглядела шикарно. Она говорила моей маме, что рискнула родить от Кости детей, смотря на Камиллу, то есть на меня. У Камиллы, мол, все хорошо, значит, и ей повезет. Но, мол, Бог был на стороне жены, а не любовницы, и сейчас она расплачивается за свой грех сполна. Старшая дочка выглядит абсолютно нормальной, но при этом она может совершенно бесстрастно резать живую лягушку на мелкие кусочки, а младшая просто ненормальная. Мама решила ей отомстить и не сказала, что я не дочь Константина Михайловича, что эта штучка должна нести свой крест и за все горе, причиненное нашей семье, должна поплатиться. Но Зоя, уходя, сказала, что она не останется с этими монстрами, опасаясь за свою жизнь. Младшенькую она хотела сдать в психушку на пожизненное содержание, что с ней стало потом, мы уже знаем. А старшенькой, которой было три или четыре года, Зоя решила дать шанс. Она отдала ее на удочерение в одну богатую семью, им понравилась очень красивая девочка, и выглядела она вполне нормально. Зоя взяла большой куш и заодно избавилась от обузы – больного ребенка. Она тогда смеялась. «Я даю ей шанс и отдаю в семью по фамилии Шанс!» Все так и было! Я вспомнила! Наверное, после шока и препаратов Анзилотти в моей памяти всплыли давно забытые детские воспоминания! – возликовала Мила.
– Шанс?! – оторопела Надя. – Виктория Шанс – дочь твоего отца! Нет, она, конечно, чокнутая… Боже, да она же сейчас в ударе после двух убийств, она теперь не остановится…
– Когда я ехал к вам, я видел ее… Виктория направлялась к синьоре Тозини, – побледнел Джузеппе.
Глава 26
Антония Тозини в саду поливала свои любимые цветы. На душе у нее было спокойно, хотя… Антонию немного беспокоило настроение единственного сына. Сейчас, когда ее мальчик был готов жениться, стали возникать какие-то препятствия… якобы избранница его не хочет идти за него замуж. Женщина была глубоко уверена, что ее сын – само совершенство, и Антония искренне не понимала, как это кто-то мог не хотеть выйти за него замуж.
– Мир сошел с ума! – вслух сказала она, вздохнув.
– Это точно! – раздался позади нее звонкий женский голос.
Антония Тозини оглянулась и увидела высокую синеглазую девушку с темными волосами в дорогой стильной одежде. Антония схватилась за сердце.
– Вика, ты?! Ой, напугала! Что ты здесь делаешь? Почему не предупредила, что придешь? Я думала, что ты в своей галерее. То есть я очень рада видеть тебя, но как-то это неожиданно… – развела руками дама.
Вика вдруг заулыбалась и, словно одержимая какой-то мыслью, пошла на Антонию. В руке у нее был камень.
– Лживая сука! Хочешь единолично пользоваться своим сыном до конца дней своих? Они сейчас настанут!
– Что ты? Что ты, Вика? – испугалась Антония и попятилась от незваной гостьи.
– Тебе меня не обмануть! Я никогда не сдаюсь! Не думай, что я недостойна Марко, я уничтожила всю свою гнилую семейку, оставив в живых одну сводную сестренку, чтобы она за это ответила. А мне ничего не будет, кроме почета и уважения, ведь я буду Тозини! Я не сумасшедшая! Я оторвалась от них, у меня приемные родители, а если они только откроют рот, я и их уничтожу! Никто об этом не узнает, никто! Эта старая дура приволоклась ко мне, рассказав историю моего рождения и кто был моим отцом. Она говорила, что я не избегну его участи… но она ошибалась! Я вывезла все картины этого психа и уничтожу их вместе с галереей, еще и страховку получу! Какая же я сумасшедшая? Какие приступы бешенства? Я ничего не помню и не знаю! Об этом художнике все забудут вместе с его ненормальными работами, а вместе с этим умрет и тайна моей семьи! Я не такая, как они! Нет! Я видела это ничтожество в психушке, это же овощ! Я не такая, уверяю вас! Я проломила ей голову без тени сожаления, а затем заставила новоиспеченную мамашу рассказать о сумасшествии Милы, тоже дочери моего папаши… вернее, нет! Я не имею к этому никакого отношения! Так ведь?! – грозно надвинулась Виктория на Антонию, которая ровным счетом ничего не поняла из ее путаной и эмоциональной речи.
– Дорогая, при чем здесь я?
– Ты тоже должна умереть, ты не дашь нам спокойно жить… Марко будет безутешен, но я успокою его, я отделаюсь от всех никчемных людишек, мешающих нашему счастью!
– Викачка…
– Молчать! – дико закричала Вика.
Пожилая женщина бросилась бежать с криками о помощи. Она не помнила, как натолкнулась на девушку с огненными волосами, которая схватила ее и прижала к себе.
– Успокойтесь, синьора, все закончилось! Все хорошо!
Григорий Степанович тем временем скрутил Вику и надел на нее наручники, Джузеппе с полицейскими уже спешил на помощь.
– Все… – Григорий вытер пот со лба, а Надя закрыла лицо руками и заплакала.
Все вокзалы, аэропорты пропитаны особым воздухом разлук и встреч…
Григорий Степанович в криво застегнутом дождевике стоял напротив Надежды и смотрел на нее не отрываясь, словно хотел насмотреться на всю оставшуюся жизнь. В руках он мял ремень дорожной сумки.
– Значит, улетаешь? – старалась бодро говорить Надежда, но почему-то ее голос предательски дрожал.
– Дело закрыто…
– Жалко. Я хотела бы видеть тебя на нашей с Марко свадьбе.
– Извини, служба… – Григорий кашлянул.
– Простыл?
– Нет, просто много курю.
Они вели разговор ни о чем.
– Почему ты отказался от денег, что предлагал тебе Марко Тозини за спасение его матери? Тебе хватило бы на всю жизнь, – спросила Надежда, разглядывая морщинки на осунувшемся лице.
– То, что я сделал, это моя работа, а взяток я не беру, – ответил Григорий.
– Это была не взятка, а вознаграждение!
– Мне от твоего Марко ничего не надо! – буркнул Григорий.
– Честный?
– Да.
– Понятно, почему один…
– Я честен перед собой и перед людьми, и если говорю, что не смогу обеспечить тебе достойн…
– Что это? – вздрогнула Надя, грубо прервав его. – Объявили посадку на рейс до Москвы! Так скоро?
– Я пойду?
– Подожди еще пять минут! Какой-то ты, Гриша, нескладный! Я за тебя буду переживать! А у тебя на работе стреляют? С тобой может что-то случиться? Ты хоть пиши мне иногда по электронной почте! – зачастила Надежда, вцепившись в его пуговицу на плаще, и так висящую на одной нитке.
– Что ты? – взял ее холодные руки в свои широкие теплые ладони Григорий. – Ты прямо как мать родная! Не надо за меня так волноваться, я уж проживу как-нибудь… Никто за меня так не беспокоился, – решил он обратить все в шутку, так как понимал, что Надя находится на грани истерики.
– Гриша, ну почему ты словно одинокий волк? Ты же красивый мужчина и молодой еще!
Непонятно кого она пыталась убедить в этом, спрашивала или констатировала.
