Они спустились на крыльцо.
– В общем, порешим так, – резюмировал Бутов уже своим обычным, уверенным тоном. – Сор из избы, то бишь из дивизии, выносить не будем. Не впервой – авось получится. Слава Богу, ребята у меня тут все свои, проверенные. Рапорты останутся, но дальше никуда не пойдут. Ну, забыл я их по инстанции передать, – с невинным видом улыбнулся полковник. – Дел по горло.
– Не подставляйте себя, Федор Емельянович, – покачал головой Марков.
– Все, Георгий Владимирыч! – обрубил Бутов. – За этим я тебя и звал. И запомни – этого разговора у нас с тобой не было. Не бы-ло! Ступай…
26
Минуло несколько дней с получения известия о взятии Берлина. В дивизию, по-прежнему располагавшуюся на отдыхе, неожиданно пришел приказ о повышенной боевой готовности. Ожидали возможного прорыва на запад блокированных в горных массивах не желавших капитулировать немецких войск. Где-то поблизости якобы видели эсэсовские танки и бронетранспортеры. Сократившаяся до размеров отделения разведрота Маркова снова настроилась на привычную боевую работу. Закончилась первая неделя мая.
В тот день они вычистили оружие, привели в порядок обмундирование и снаряжение. Марков, как обычно, назначил посты на ночь. Все, кроме часового, улеглись спать. Расположились в занимаемом ими домике с комфортом, на кроватях. А среди ночи их разбудили отчаянные грохот разрывов и стрельба.
– Господи, опять! – подскочил сержант Куценко.
– Ни днем, ни ночью четыре года покоя нет, – ворчал Фомичев, торопливо натягивая гимнастерку и хватая снаряжение.
– Ходу, мужики, ходу, – подгонял солдат лейтенант Чередниченко. И озабоченно добавил: – Похоже, немцы опять прорвались.
Паша-Комбайнер привычно подхватил пулемет. Чередниченко потащил вслед за ним к дверям жестяную коробку с запасными дисками. Остальные вооружились автоматами.
– Выходим! – скомандовал Марков, предварительно осторожно выглянув за дверь.
По одному выбежали на лужайку перед домом и запрыгнули в канаву у забора. Там уже сидел находившийся на посту ефрейтор Быков, укрывшийся для маскировки плащ-палаткой.
– Обстановка? – коротко бросил Марков ефрейтору, плюхаясь рядом с ним. От мокрой земли выстиранная и старательно выглаженная с вечера гимнастерка на животе стала темной и с грязевыми разводами.
– Че-то я не пойму, товарищ капитан… – протянул Быков.
У Маркова только вытянулось лицо от такого доклада опытного разведчика.
– Да вы сами гляньте, – перехватил адресованный ему недоуменный взгляд командира Быков.
Стоя по колено в воде, рядом установил на сошки и невозмутимо готовил к стрельбе свой пулемет Клюев. Ему в затылок дышал лейтенант. По флангам расположились Куценко с Фомичевым. Стрельба сначала раздавалась со стороны центральной площади городка. Теперь к ней добавился какой-то неведомый то ли шум, то ли рев. Казалось, палили изо всех углов. Затем вверх со всех сторон начали взлетать осветительные ракеты. Моментально стало видно, как днем. Разведчики заметили в нескольких десятках шагов от себя группу солдат в советской форме. Подняв вверх стволы винтовок и автоматов, они ожесточенно лупили в небо. Как ни в чем не бывало прямо по середине улицы шагал здоровенный майор- артиллерист с пистолетом в руке.
– А вы чего тут, мужики? – заметив изготовившихся к бою разведчиков, недоуменно проговорил майор. И, не в силах сдержать эмоции, кинулся к стоявшему самым крайним Фомичеву, обхватил его за плечи, затряс, приговаривая:
– Победа, братцы! Слышите, победа!!!
Они стояли в канаве – оторопевшие, мокрые и грязные, не веря своим ушам. А майор, захлебываясь словами, пояснял возбужденно:
– Подписана безоговорочная капитуляция! Без-о-го-вороч-ная! Эх, да чего там…
Фомичев еще не пришел толком в себя, а майор уже совал ему в руки откупоренную большую стеклянную бутылку:
– Давайте, славяне, за победу!
– Мать честная, неужто все? – отчего-то совершенно по-детски, растерянно заозирался сержант Куценко.
– Давай сюда, что ли, – поднялся из-за пулемета и машинально протянул руку к Фомичеву за бутылкой Паша-Комбайнер.
– Дождались, – выдохнул Быков и стянул с головы пилотку.
Лейтенант Чередниченко крутил головой во все стороны, тщетно пытаясь на чем-нибудь сосредоточиться. Через секунду он уже потонул в богатырских объятиях артиллериста.
Марков сел на землю, положил автомат рядом с собой, расстегнул верхние пуговицы гимнастерки, утер ладонями лицо и устало прикрыл глаза…
За ним пришли 10 мая 1945 года. Тентованный «Студебеккер», резко взвизгнув тормозами, остановился напротив калитки дома, в котором квартировали разведчики Маркова. Хлопнула пассажирская дверца. Обогнув машину, вдоль забора неспешно двинулся вальяжной походкой старший лейтенант в фуражке с малиновым околышем. Из кузова выпрыгнули двое автоматчиков, пристроились следом, поправляя на ходу каски. Брившийся в кухне лейтенант Чередниченко поспешно вытер вафельным полотенцем намыленные щеки и вернулся в комнату. Чередниченко был встревожен, застыл на пороге в одной нижней белой рубахе и галифе. Быков, Фомичев и Клюев, выглянув в окна на шум подъехавшей машины, переглянулись. Увидев малиновые погоны на шедших к ним от калитки по двору солдатах, Быков потянулся к автомату. Его примеру последовал Фомичев. Паша-Комбайнер решительно прошлепал босыми ногами в коридор. Через секунду оттуда раздался щелчок взводимого пулеметного затвора.
– А ну, стой! – послышался от крыльца окрик стоявшего на посту сержанта Куценко.
Со двора что-то произнесли, весьма неразборчиво.
– Сказано – стоять! – угрожающе повторил Куценко, беря автомат на изготовку. В его голосе промелькнули отчаянные нотки.
Марков застегнулся на все пуговицы, одернул гимнастерку под ремнем и, распахнув дверь, вышел на крыльцо. Остальные разведчики, кто во что был одет, но все с оружием в руках, возникли тут же у него за спиной. Куценко, отступив к самому дому, держал на мушке непрошеных визитеров. На лицах пришедших солдат читалось легкое недоумение. Их автоматы висели за спинами. При появлении разведчиков старший лейтенант-особист открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Марков упредил его, с ходу потребовав сурово:
– Документы!
Пришедший старший лейтенант обвел взглядом направленные на него стволы, недобро усмехнулся и с уверенностью, что следующее его действие моментально решит все вопросы, неторопливо расстегнул карман гимнастерки и вынул оттуда красную корочку удостоверения. Приоткрыв документ до половины, небрежно издалека продемонстрировал его окружающим и, даже не пытаясь скрыть кривой усмешки, уперся в Маркова полным превосходства взглядом.
– Подай сюда! – неожиданно и проворно шагнув вперед, рванул из рук особиста удостоверение лейтенант Чередниченко. И, также моментально отпрянув с добытым документом назад, проговорил с довольной улыбкой. – Сейчас почитаем…
– Стоять, падлы! – рявкнул Куценко дернувшимся было солдатам в малиновых погонах.
Все пришедшие застыли на местах с заметно побледневшими лицами.
– Небось диверсанты, – протягивая красные корочки Маркову, нарочито громко говорил Чередниченко. – Вы гляньте, товарищ капитан, это наверняка фашистские недобитки какие-нибудь замаскировались…
– Так мы их сейчас враз к стенке поставим, – поднял свой ППШ Фомичев.
Солдаты в малиновых погонах затравленно заозирались в направлении своего «Студебеккера». Старший лейтенант, заметно играя желваками, не отрываясь, в упор буравил взглядом Маркова.
Марков быстро просмотрел протянутое ему удостоверение. Оно было подлинным. Впрочем, в этом
