утверждает, что Соломон был непревзойденным мастером религиозной проповеди и всенепременно выступал с такой проповедью перед всем народом в дни праздника Суккот [51], когда в Иерусалим стекались не только евреи, но и представители многих других народов, а в Храме приносились жертвы Богу от имени всего человечества. Таким образом, говорят комментаторы, Соломон, подобно праотцу еврейского народа Аврааму, способствовал распространению «Славы Бога» среди других народов, знакомя их с мировоззрением монотеизма и гуманистическим моральным кодексом.
При этом, если верить устному преданию, хотя время от времени Соломоном и овладевал грех гордыни, он умел смирять ее в присутствии других мудрецов – знатоков Закона и, когда приглашал их для совета, всегда молча и с уважением выслушивал их мнение, прежде чем высказать свое. Таким образом, его мудрость проявлялась и в повседневном поведении, и это была не только мудрость рассудка, но подлинная «мудрость сердца», умение приводить в лад ум и чувства.
Великий средневековый мыслитель Рамбам[52] был убежден, что когда Библия говорит о «мудрости Соломона», имеется в виду, что Соломон был подлинным образцом философа и мистика, а отнюдь не его заслуги в качестве государственного деятеля. И в «Путеводителе заблудших», и в своем предисловии к трактату «Абот» Рамбам убедительно показывает, что Соломон в своих произведениях предвосхитил многие концепции греческой философии. В целом, считал Рамбам, разница между философией Танаха и позицией выдающихся греческих философов в том, что касается вопроса: как человеку следует прожить свою жизнь? – на деле далеко не так велика, как это порой представляют.
Таким образом, по Рамбаму, Соломон был в первую очередь величайшим мистиком, хранителем эзотерической традиции, возникшей, согласно преданию, еще на заре человечества и позволяющей посвященному в эту традицию человеку проникнуть в запредельные миры и, поднимаясь все выше и выше, встретиться «лицом к лицу» с самим Богом. Обычно это мистическое течение называется учением «Меркавы» («колесницы») – по видению пророка Иезекииля (Иехизкиэля), открывшегося ему прежде, чем он услышал Глас Божий и был удостоен видения Славы Господа (см.: Иез. 1:4-24).
Школа мистики «Меркавы» занималась, вне сомнения, и глубинными мировоззренческими вопросами – прежде всего проблемами того, что предшествовало Сотворению мира, постижению смысла иррациональных заповедей Закона Моисеева и т. д. Но вместе с тем немалое значение в ней занимали и мистические практики, призванные помочь человеку пройти через многочисленные «залы» (или, если угодно, «чертоги»; на иврите – «хехалот») высших и низших миров, обойти или подчинить себе их обитателей (соответственно, всевозможных ангелов, демонов, «священных животных» и т. д.), достичь Престола Славы Всевышнего (под этими словами понимается один из наивысших миров), а то и подняться к самому Богу, то есть достичь высшего из миров.
Так как, согласно мистическому учению «Меркавы», мир был сотворен Словом, то с помощью различных комбинаций букв, специальных молитв и заклинаний (то есть, по существу, путем определенных комбинаций букв и слов) человек мог ввести себя в некое экстатическое состояние, открывающее перед ним проходы в эти иные миры, раздвинуть пределы разума и постичь иррациональное.
Еврейские мистики верили, что с помощью сочетания определенных букв и символов (так называемых печатей) человек мог открывать двери «чертогов» и властвовать над их обитателями. Это, в свою очередь, позволяло ему влиять на происходящее в нашем материальном мире – отводя вынесенное кому-то на Небесах приказание, приговаривающее его к болезни, бесплодию, обнищанию и т. д., или же нейтрализуя действующие против человека Высшие силы. Так появились на свет различные «Книги чертогов» («Сефер хехалот»), служащие чем-то вроде «путеводителей» по высшим мирам. Вот, например, отрывок из такой книги, написанной раввином Ишмаэлем:
«Когда дойдешь до врат первого чертога, встань там и возьми в каждую руку по печати. В одну печать, в которой написано имя Тутрусиай Иавай, а в другую – на которой написано имя Сурая [то есть] имя Ангела Предстоящего. Первую покажи тем, что справа от врат, а вторую – тем, что слева. И тогда сразу появится справа ангел Кохавиэль, главный привратник первого чертога, а слева – ангел Тухфиэль… Они поднимут тебя, и передадут, и препоручат ангелу Тагриэлю, который поставлен над главными вратами второго чертога…»[53]
Вот так, предъявляя соответствующие печати и произнося пароли, мистик может продвигаться все выше и выше, все дальше и дальше по залам-чертогам, пока не достигнет высшего, седьмого чертога:
«Когда же вознамерится человек взойти на колесницу, сейчас же распахивает перед ним Апниэль двери, ведущие в седьмой чертог, и каждое око (имеется в виду, что стены чертога полны глаз взирающих) из очей священных широко открывается, и вид их подобен молниям блистающим… Человек тогда содрогается от ужаса, пятится назад и падает навзничь…»[54] Безусловно, автор излагает основы мистики Меркавы в крайне поверхностной, можно даже сказать, спекулятивной форме, но его задачей в данном случае является дать читателю самое общее представление, о чем идет речь, а не пересказывать сотни увесистых томов, написанных на эту тему в разные эпохи еврейскими, мусульманскими и христианскими мистиками.
Учение «Меркавы», подчеркивал Рамбам, испокон веков хранилось в глубокой тайне и передавалось лишь в крайне узком кругу посвященных – от одного учителя не более трем, а то и одному ученику. Показателен в этом смысле рассказ Талмуда о том, как еврейские мудрецы просили раввина Йоси открыть им тайны «Меркавы», но тот отказался это сделать, сославшись на стих Книги Песни Песней Соломона: «…мед и молоко под языком твоим» (Песн. 4:11). «Под языком, а не “на языке”!» – пояснил раввин Йоси, подразумевая, что тайны такого порядка открывают далеко не каждому мудрецу, не говоря уже о простых людях.
Соломон, следуя пониманию его личности Рамбамом, был одним из тех, кто так или иначе (возможно, и путем Божественного Откровения) получил доступ к этим тайнам, позволившим ему подняться над «суетой сует», обыденностью жизни. Причастившись к ним, он создал при своем дворе то, что еврейская традиция испокон веков называла «бейт-мидрашем» («домом учения», «домом толкования», «школой», или, если угодно, «академией»), а в большинстве книг европейских авторов, посвященных Соломону, – «школой мудрости».
В школе, очевидно, было несколько ступеней, причем каждая следующая ступень включала в себя все более узкий круг «посвященных» учеников Соломона. Опираясь на Талмуд, Рамбам приходит к выводу, что сам Соломон стоял на предпоследней ступеньке мистического знания – выше в прошлом поднимался только Моисей, а в будущем поднимется спаситель человечества, Царь-Мессия, который будет его потомком.[55]
Талмуд, в частности, утверждает, что Соломон признавался, что ему был открыт тайный смысл всех, в том числе и иррациональных заповедей, за исключением заповеди о «рыжей корове»[56] Одновременно Соломон настаивал на том, что учение «Меркавы» должно храниться в глубочайшей тайне. Эти знания ни в коем случае не должны попасть в руки большого числа людей, так как это опасно для мира в целом.
Будучи сведущим в эзотерических тайнах, говорят легенды, Соломон повелевал демонами и другими потусторонними силами, смиряя их заклинаниями, а также кольцами и каббалистическими[57] камеями с различными «печатями» (или «ключами») Соломона. Если исходить из этой версии, то у Соломона было не один, а множество перстней с магическими печатями, которыми он пользовался по мере необходимости.
Разумеется, автор этой книги прекрасно осведомлен и не намерен скрывать от читателя, что все серьезные исследователи еврейской мистики, и в первую очередь такой авторитет как Гершом Шолем, убеждены, что мистика «Меркавы» с ее специфическими техниками медитации и магическими приемами сформировалась значительно позже эпохи, когда жил Соломон[58], причем немалую роль в формировании этой мистики сыграли греческие философы.[59]
Но уже во времена Иосифа Флавия (то есть в начале I тысячелетия н. э.) знание эзотерической практики явно связывалось и ассоциировалось именно с именем Соломона.
«Господь Бог, – пишет Флавий, – даровал Соломону также возможность изучить искусство входить в общение с демонами на пользу и на благо людям. Дело в том, что Соломон оставил после себя заклинания
