Паралипоменон в данном случае говорит от имени царя Хирама. Последний, понятное дело, был заинтересован в том, чтобы запросить максимально высокую цену за услуги своего мастера, а потому и всячески его расхваливал.
Из текста «Паралипоменона» становится также понятно, почему масоны называют этого мастера Хирамом Абифом. Одна из фраз 4-й главы второй книги «Хроникона» в переводе Йосифона звучит так: «…и котлы, и лопатки, и вилки, и весь набор их сделал Хурам-Авив царю Шеломо из меди полированной…» (II Хрон. [2 Пар.] 4:16).
Но дело в том, что Давид Йосифон в переводе этой фразы допускает явный просчет. До этого Вторая книга Паралипоменон уже называла Хирама «Хурамом-Ави». «Ав» – на иврите означает «отец», а «Ави» обычно означает «отец мой», хотя может означать и собственное имя, сокращенное от «Авраама». Таким образом, имя «Хирам-Ави» может восприниматься либо как два собственных имени (а у семитских народов вообще, и у евреев в частности, принято давать двойные имена), либо как «Хирам, сын своего отца». Ряд комментаторов именно так это и понимают, усматривая в имени «Хирам-Ави» намек на то, что отец его был не менее знаменитым и уважаемым мастером, чем он сам.
Во втором упоминании имени Хирама в «Паралипоменоне» к слову «Ави» добавляется окончание из букв «йуд» и «вав». В результате возникает некая двусмысленность в вопросе о том, как следует прочесть второе имя мастера Хирама, хотя ясно, что речь идет о том же человеке, который до того был назван «Хурам-Ави». И Йосифон, оказавшись в затруднительном положении, выбирает самый простой, но по большому счету противоречащий правилам чтения на иврите вариант прочтения: «Хурам-Авив». Видимо, то же самое произошло и с масонами: они прочли второе имя Хирама даже не как «Авив», а как «Абив», а отсюда уже рукой подать до «Абифа».
В синодальном переводе Второй книги Паралипоменон на русский язык этой ошибки нет. Его авторы решили проигнорировать то, что в «Хрониконе» Хирам именуется Хурамом, а также слова «ави» и «авив» перевели одинаково – как «Авий». Это, безусловно, было верное решение: донести до читателя смысл текста, пожертвовав при этом второстепенными фонетическими разночтениями.
Наконец, Библия нигде не упоминает о жестоком убийстве мастера Хирама – а ведь если бы это событие и в самом деле имело место, оно почти наверняка нашло бы свое отражение на ее страницах. Зато в той же Второй книге Паралипоменон есть фраза об окончании Хирамом своей миссии: «И кончил Хирам работу, которую производил для царя Соломона в доме Божием» (2 Пар. 4:11), то есть, вероятнее всего, по завершении работы мастер Хирам просто отправился домой, в Тир.
Таким образом, повторим, в еврейских источниках нет оснований для масонской легенды о мастере Хираме. Легенда эта, судя по всему, родилась спустя много веков не только после смерти царя Соломона, но и после разрушения Второго иерусалимского храма в 70-м году н. э., и анализ ее происхождения никак не входит в задачу данной книги.
Что касается происхождения самого мастера Хирама Авия, то по этому поводу идут немалые споры. Из приведенных выше отрывков следует, что Хирам Авий родился в смешанном браке: его мать была еврейкой, а отец – финикиец, уроженец Тира. Однако Третья книга Царств утверждает, что мать Хирама была из колена Неффалимова (Нафтали), а Вторая книга Паралипоменон – что из колена Дана, и это довольно серьезное противоречие, по меньшей мере, с географической точки зрения – эти колена жили довольно далеко друг от друга.
Вместе с тем Иосиф Флавий, имевший доступ к источникам, которые являются для нас навсегда утерянными, настаивает на том, что и отец Хирама также был евреем. «В то же самое время, – пишет Флавий, – Соломон пригласил к себе от царя Хирама из Тира художника, по имени Хирам, который по матери своей происходил из колена Нефталимова, а отец которого был Урий, израильтянин родом».[104]
Таким образом, одни исследователи Библии настаивают, что Хирам Авий был сыном еврейки и известного финикийского мастера по работе с медью; другие – что мать Хирама родила его от первого мужа-еврея, потом вышла замуж за финикийца, который обучил пасынка своему ремеслу; третьи считают, что Флавий прав, и родители Хирама попросту переселились в Тир, где его отец, будучи высококвалифицированным литейщиком, был куда больше востребован, чем в Израильском царстве. До тех пор, пока Соломон не начал свою «стройку века», разумеется.
Впрочем, согласитесь, принципиального значения этот спор не имеет. Как и спор о том, занимался ли Хирам Авий в Храме самыми различными работами, или только работами, связанными с отливкой из меди – на самом деле работы у «медных дел мастера» при изготовлении различных предметов культа и храмовой утвари хватало. И, судя по всему, Хирам Авий и в самом деле проявил себя в этой работе как вдающийся мастер и художник.
Самыми впечатляющими творениями Хирама стали, безусловно, два столба, поставленные у входа в Храмовый зал, а также медное «море» – огромная ванна, предназначенная для омовения коэнов:
«И сделал он два медных столба; каждый в восемнадцать локтей вышиною, и снурок в двенадцать локтей обнимал окружность того и другого столба. И два венца, вылитых из меди, он сделал, чтобы положить на верху столбов: пять локтей вышины в одном венце и пять локтей вышины в другом венце; сетки плетеной работы и снурки в виде цепочек для венцов, которые были на верху столбов: семь на одном венце и семь на другом венце. Так сделал он столбы и два ряда гранатовых яблок вокруг сетки, чтобы покрыть венцы, которые на верху столбов. А в притворе венцы на верху столбов сделаны наподобие лилии в четыре локтя, и венцы на обоих столбах вверху, прямо над выпуклостью, которая подле сетки; и на другом венце, рядами кругом, двести гранатовых яблок. И поставил столбы к притвору храма; поставил столб на правой стороне, и дал ему имя Иахин, и поставил столб на левой стороне, и дал ему имя Воаз. И над столбами поставил венцы, сделанные наподобие лилии; так окончена работа над столбами» (3 Цар. 7:15- 22).
Таким образом, высота столбов Воаз (Боаз) и Иахин (Яхин) составляла, согласно этому описанию, 18 локтей, то есть чуть больше девяти метров. Согласно Второй книге Паралипоменон (3:15), высота столбов составляла 35 локтей (18,2 метра). Некоторые комментаторы считают, что 35 локтей – это суммарная высота обоих столбов; эта цифра была важна в процессе их отливки. В любом случае столбы эти ничего не поддерживали – их назначение было чисто декоративное, символическое. Но вот по поводу того, что именно они символизировали, опять-таки идут споры. Слово «Яхин» означает «уготовил», слово «Боаз» трактуется как комбинация двух слов «Бо оз» – «в Нем Сила». Таким образом, названия столбов как бы сливались во фразу «В Нем Сила и Готовность». Есть мнения, что Воаз и Иахин символизировали все ту же диалектику Божественных атрибутов Суда и Милосердия; две Скрижали Завета, Солнце и Луну и т. д.
Так как Воаз – это имя прадеда царя Давида, то Барух Каплинский высказывает предположение, что Хирам сделал эти столбы в память о предках царя Соломона, и тогда Иахин – это, возможно, имя прадеда Вирсавии.[105]
Подлинное искусство проявил Хирам и при отливке медного «моря»:
«И сделал литое из меди море, – от края его до края его десять локтей, – совсем круглое, вышиною в пять локтей, и снурок в тридцать локтей обнимал его кругом. Подобия огурцов под краями его окружали его по десяти на локоть, – окружали море со всех сторон в два ряда; подобия огурцов были вылиты с ним одним литьем. Оно стояло на двенадцати волах: три глядели к северу, три глядели к западу, три глядели к югу и три глядели к востоку; море лежало на них, и зады их были обращены внутрь под него. Толщиною оно было в ладонь, и края его, сделанные подобно краям чаши, походили на распустившуюся лилию. Оно вмещало две тысячи батов» (3 Цар. 7:23-26).
Помимо этого, Хирам сделал десять медных умывальных чаш, или, проще говоря, раковин, объемом 40 батов каждая. Чаши эти размещались внутри специальных подстав – тележек на колесах. Это позволяло с относительной легкостью перемещать их по всей территории Храма, доставляя в то место, где была нужна вода. А воды в Храме требовалось немало – и для омовения, и для стирки одежд коэнов, запачкавшихся кровью приносимых в жертву животных, и для варки мяса этих животных, в случае если ритуал жертвоприношения предписывал есть это мясо, и т д.
Причем Соломон не был бы Соломоном, а Хирам – Хирамом, если бы эти подставки не представляли собой подлинные произведения искусства:
«И сделал он десять медных подстав; длина каждой подставы – четыре локтя, ширина – четыре локтя, три локтя – вышина. И вот устройство подстав: у них стенки, стенки между наугольными пластинами;
