отвлечься от мрачных мыслей и на короткий период перестал терзаться угрызениями совести. Удалось сосредоточиться на чем-то другом, на событии, которое вот-вот должно с ним произойти. Сосредоточиться на будущем.
Но Майкл все равно держал в уме последний пункт в списке дел, и вот теперь настал момент, когда откладывать его выполнение больше было нельзя. Он отправился в региональный госпиталь Такомы.
В реанимационное отделение.
Туда, где ему не были рады.
По пути Майкл мысленно готовился к новой порции обвинений в свой адрес. В палате Кристин почти всегда дежурил кто-то из ее родителей, а иной раз и оба. Может, хоть в обеденный час удастся избежать встречи с ними.
— Рада вас видеть, мистер Уайлд. Уверена, Кристин будет приятно ваше присутствие, — сказала медсестра, пока он расписывался в журнале регистрации посещений.
Он шел по коридору и гадал, что могут значить слова медсестры. Кристин не выходила из комы уже несколько месяцев. Более того, если верить докторам, Кристин вообще никогда не выйдет из комы. Падение произошло со слишком большой высоты, отсрочка начала лечения слишком затянулась, и инсульт стал слишком обширным. В сущности, Кристин мертва.
От нее осталось лишь то, что он сейчас видел перед собой, — опутанная трубками неподвижная телесная оболочка, зажатая между попискивающими мониторами. Кристин сделалась такой худой, что почти потерялась под бледно-голубым одеялом. Некоторое время Майкл помялся у стеклянной перегородки, вглядываясь в Кристин сквозь просвет в жалюзи. Глаза закрыты, лицо безмятежно, а белокурые волосы (которые ей регулярно мыла мать) каскадом стекают с подушки. Только кожа на некогда опаленном солнцем лице стала бледной и пятнистой, особенно вокруг рта и носа — слишком часто ей вставляют и вынимают трубки и прочие медицинские инструменты.
По счастью, никого из членов ее семьи в палате не было. Майкл расстегнул на парке молнию и вошел, однако тут же остановился, услышав голос:
— Здравствуй, незнакомец.
Майкл остолбенел — в первую секунду ему померещилось, будто с ним заговорила сама Кристин. Обернувшись, он увидел ее сестру Карен — та, подобрав ноги, сидела в кресле в углу.
— Не хотела тебя напугать, — сказала Карен. На коленях у нее лежала увесистая книга — видимо, один из учебников по юриспруденции.
Карен до боли напоминала старшую сестру. Между ними всегда было большое сходство — те же проницательные голубые глаза, те же ровные белоснежные зубы и растрепанные белокурые волосы. И манера речи у них почти не отличалась: все, что они говорили, звучало с оттенком иронии и несло скрытый подтекст.
— Привет, Карен.
Он никогда не умел поддержать с ней разговор; впрочем, беседовали они не часто. В отличие от Кристин, чья кипучая энергия не позволяла ей засиживаться дома, тихая прилежная студентка Карен только и делала, что корпела над учебниками и лекционными записями — стол в гостиной был завален ими постоянно. Майкл обычно перебрасывался с ней несколькими словами, когда заходил к Кристин, однако его не покидало ощущение, что попытками завязать разговор он лишь отвлекает девушку от более важных дел.
— Как она? — Идиотский вопрос, конечно, но ничего другого ему на ум не пришло.
Карен слабо улыбнулась — слегка вздернутый правый уголок рта напоминал улыбку Кристин — и ответила:
— Да так же. — В голосе сквозили нотки обреченности. — Родителям приятно знать, что рядом с Кристин постоянно кто-то из семьи, вот я и предложила посидеть с ней, пока они в закусочной.
Майкл кивнул и посмотрел на руку Кристин, безвольно лежащую на одеяле. Ее пальцы, похоже, стали еще более тонкими и хрупкими, чем раньше; к правому указательному пальцу был прищеплен небольшой черный датчик, передающий сигналы на монитор.
— У нее уже целую неделю нет судорог, — сообщила Карен. — Не знаю, хороший это знак или нет.
«Интересно, что она считает хорошим знаком?» — подумал Майкл. Кристин — настоящая Кристин, живая Кристин, Кристин, которая мечтала покорить с ним все горы и облазать все леса, — не вернется никогда. Тогда на что они надеются? На знак, указывающий, что даже машины не способны до бесконечности поддерживать Кристин в подвешенном состоянии, и она начинает окончательно угасать?
— Ничего, если я на кровать сяду?
— Располагайся.
Майкл осторожно присел на краешек койки и положил руку на руку Кристин. На ощупь она казалась такой хрупкой, словно он держал в руках скелет птицы.
— Учебник юриспруденции? — спросил Майкл, кивком указывая на тяжелый талмуд, все еще покоящийся у девушки на коленях.
— Федеральное гражданское законодательство и реформы. — Карен с глухим хлопком закрыла книгу. — Скоро по ней художественный фильм снимут.
— С Томом Крузом в главной роли?
— Если не ошибаюсь, с Уилфордом Бримли.
Неожиданно в палату вошла санитарка, вытащила из мусорной корзины пластиковый мешок и бросила в большой контейнер на колесиках, стоящий в коридоре. Когда она удалилась, Карен сказала:
— Мне приятно снова тебя здесь видеть. Как дела?
— Да так себе, понемногу. — Он отлично понимал, что стоит за вопросом Карен — она, как и все окружающие, знала, что несчастный случай его здорово подкосил. — Решил вот заглянуть перед отъездом.
— О, и куда?
— В Антарктику. — Даже Майклу еще непривычно было произносить это слово.
— Ух ты! По заданию редакции, надо полагать?
— Ага. «Эко-Туризм» направляет. Они буквально на днях пробили разрешение. Буду месяц работать на небольшой станции в районе полюса.
Карен положила книгу на пол рядом с креслом.
— Кристин тебе позавидовала бы.
Майкл невольно бросил взгляд на Кристин. Ее лицо, разумеется, не выдавало ни малейших признаков эмоций, да и вообще жизни. Всякий раз, когда он находился в палате, его раздирали противоречивые чувства — как вести себя в этих стенах? Как если бы Кристин присутствовала, слышала и слушала все, что вокруг нее происходит и говорится, или как если бы ее здесь нет? Первый вариант отдавал неискренностью, а второй звучал как приговор.
— Кстати, у Крисси была пара книг про Антарктику, — сказала Карен. — Они до сих пор стоят на полке в ее комнате. «Экспедиция Эрнеста Шеклтона» и еще что-то подобное. Если хочешь, возьми их себе — думаю, Кристин была бы только рада.
Начинают раздавать ее личные вещи… А ведь она все еще здесь. Или не здесь? В каком все-таки мире она пребывает? — гадал Майкл. Возможно ли, что у Кристин осталась частичка сознания — невидимая материя, парящая где-то там, в неведомом информационном поле вселенной?
— Спасибо, я подумаю.
— Только учти: родители продолжают верить, что Кристин когда-нибудь вернется домой и все станет, как прежде.
Майкл кивнул. В вопросе перспективы выздоровления они придерживались единого мнения, хотя обычно и не высказывали его вслух. Обоим был прекрасно известен медицинский диагноз, и оба давно с ним смирились. Более того, Карен однажды увидела результаты сканирования мозга сестры, на котором черным — очень подходящий цвет! — была отображена обширная область, успевшая атрофироваться за время комы. Увиденное она описала Майклу как «погруженную во мрак деревушку со слабо освещенными крохотными оконцами всего в паре-тройке домов». Но и этот свет с каждым днем тускнел. Рано или поздно
