то, двое доплывут до берега или один.
Биться об заклад я не стал. Мой цинизм еще недостаточно окреп, чтобы ставить на человеческие жизни. Однако и я почерпнул полезный опыт. В вопросах свободного плавания по морским просторам я абсолютный дилетант. На береговые камни выбрался только один трэль. Правда, второй не дотянул до берега самую малость – метров пятьдесят. Видно, прибой доконал.
Так что поспорь я с кем-то, неминуемо проиграл бы.
А вот мой раб стал богаче на целый серебряный дирхем – выиграл у Рулафа. Хавчик поставил на единичку. Впрочем, ставил он мое серебро, так что и дирхем теперь тоже мой.
Захваченное плавсредство Ольбард осмотрел и полностью одобрил.
Трофейная лодка бежала в кильватере драккара, как жеребенок за мамкой.
А сегодня ей предстояло самостоятельное плавание. С командой заготовителей на борту.
Нас было восьмеро. Трувор, Руад, Рулаф, Сигвад (тот самый парень, которого принимали в хирд вместе со мной), я и еще двое варягов. А также Свартхёвди. Земли эти были – датские. Медвежонок же был природным даном с Сёлунда, знал поименно всех местных лидеров и носил правильную одежку. Это значило, что по вышивке на его куртке любой коренной обитатель Датской Марки мог запросто отследить родословную, а затем (если у обитателя не было к роду Свартхёвди кровных претензий) облобызать, покормить или иным образом выразить его живым и мертвым родственникам глубокое уважение.
Медвежонку предстояло, если потребуется, вести переговоры и торговаться о цене провианта. Если, конечно, не удастся получить требуемое бесплатно. У северян эта экспроприация считается почти законной и называется – страндхуг. Выглядит это так: приплывают на большом корабле к мирным землевладельцам крепкие парни в доспехах и очень мирно интересуются: не поделишься ли, дорогой товарищ, с ними провизией и другими необходимыми в походе вещами?
Грабеж? Какой грабеж! Мы же чисто по-дружески просим! А то так есть хочется, что и переспать не с кем. Неужели можно отказать в сущих пустяках морским странникам, творящим вечную славу северного народа?
При этом, для убедительности, борцам за нурманнскую славу рекомендуется ненавязчиво так поглаживать рукоять секиры. Угрозы? Какие угрозы! Разве мы угрожаем? Просто напоминаем, что есть такой освященный веками и одобренный прадедушками (викингов, само собой, а не землепашцев) обычай. Страндхуг, называется. Вы что, против обычаев? А вот это уже уголовно наказуемое преступление!
Однако бывают ситуации, в которых тема не проходит. Как правило, когда военное превосходство приверженцев страндхуга не столь очевидно.
Ну, тогда можно и за деньги…
Подходящее место для десантирования мы обнаружили часика через полтора. Внизу, под скалой, мокла рыбачья лодка немного меньше нашей. Повыше сушились сети. Вверх по карнизу взбегала хорошо утоптанная тропинка. Даже такому неопытному викингу, как я, очевидно: где-то там, наверху, имеется человеческое жилье. А следовательно, вода и пища.
Мы пристали и высадились.
Наблюдательные варяги сходу обнаружили на тропе следы лошадиных и козьих копыт.
Глаза у моих друзей загорелись. Конинка, козье молочко…
Страндхуг! Ура! Теперь зажируем!
Однако, как я уже говорил, были такие, которые – против.
Вот на них мы и напоролись.
Два рослых бородача стояли поперек тропинки, недвусмысленно нацелив на нас копья.
А за ними, повыше, у поворота, – еще двое. С луками.
Добро пожаловать, гости дорогие. Как насчет «перекусить» острым железным предметом?
Нас было больше. И, скорее всего, мы были лучше подготовлены, хотя копья, шлемы и щиты у аборигенов тоже сработаны вполне профессионально. Надо полагать, они нас заметили уже давно, так что успели и облачиться, и обсудить протокол встречи.
Возможно (даже скорее всего) мы их победим. Но какова будет цена победы? А ну как дешевле все-таки – серебром?
Вперед выдвинулся Свартхёвди. Продемонстрировал пустые руки и начал переговоры. Мирные.
То есть сначала был предложен бартер: они нам – пищу и воду, а мы за это не станем забирать лодку и сети. А то такое дело – если не принесут нам перекусить, то придется самим рыбку ловить, чтоб от голода не помереть. Тут-то рыбацкая снасть и пригодится.
Аргумент был веский.
Но аборигены уперлись рогом. Может быть, оттого, что им было во что упираться.
Позиция больно выигрышная. Карниз узкий, да вдобавок изгибается удачно, а стрелки вообще за камнями прячутся. А вот мы – как на ладони. Если начнем чужое имущество прибирать, то сверху очень удобно будет в нас разными предметами швыряться. Стрелами, например, или булыжниками…
Диспут длился примерно полчаса. И вот наконец прозвучало редкое в устах викинга словосочетание «мы заплатим».
Теперь пошел уже конкретный торг. И почти определились условия: наверх мы не пойдем. Съестные припасы в виде пары козлят и трех свинок, свежую воду и даже пару бочонков пива нам снесут прямо сюда…
И цену аборигены предложили приемлемую… После получасовой торговли.
…Словом, дело было почти на мази, когда этот дебил взял да и стрельнул. Причем – в меня.
Что у него там в башке переклинило, понятия не имею.
Стрелу, допустим, я отбил. И вторую – тоже. А потом Трувор удачно метнул копье и сбил стрелка с карниза.
Тот пролетел метров пять, еще столько же прокатился по камешкам и затих, не подавая признаков жизни.
Родичи стрелка обиделись (за что? – он же первым начал!) и открыли военные действия. Одно копье полетело в Свартхёвди, второе – в Трувора. Свартхёвди пригнулся, Трувор увернулся – а может, метатель был не слишком меткий… Но в итоге оба копья «достались» мне. Первое продырявило щит, второе смачно долбануло по макушке шлема.
Результат: я, оглушенный, плюхнулся в воду и едва не потоп, потому что место оказалось довольно глубокое, а плавать в доспехах весьма затруднительно.
Выручил Сигвад, подцепивший меня, еще в процессе падения, за ремень щита бородкой секиры. Тут подоспели наши: Рулаф ухватился за древко застрявшего в щите копья (остальные прикрывали щитами) и выволок меня на сушу.
Тем временем бой прекратился.
Свартхёвди заорал, мол, стоп! Ну ее, драку! Давайте все-таки поговорим!
Оставшиеся без копий аборигены, хоть и с топорами наголо, тоже в атаку идти не спешили.
Свартхёвди истово клялся атрибутами Тора и добрым именем своего дедушки Ормульфа, приходившегося родичем кому-то из местных ярлов, что не хочет кровопролития. Но если все же такая неприятность случится, то там, за мысом, находится драккар Хрёрека-ярла, и пусть тогда поднявший топор на его хускарлов пеняет на себя!
Не знаю, какой из доводов оказался более убедительным, но наши противники опустили топоры, и через минуту Свартхёвди уже представлял им хольда Трувора.
А я в это время сидел на береговом камешке и пытался определить, есть у меня сотрясение мозга или нет. Тошнить вроде не тошнило, но голова кружилась, и меня не по-детски трясло. Не сразу до меня доперло, что трясет от холода: я же промок до нитки. Некоторое тугодумие тоже было косвенным свидетельством сотрясения… Ну да ладно. Мог ведь и воды нахлебаться, а то и вовсе утонуть.
– Благодарю тебя, выручил! – с чувством сказал я Сигваду.
– Пустяки! – махнул рукой мой спаситель. – Мы же с тобой, считай, молочные братья.
Ну да. А вместо общей материнской сиси у нас – ритуальный сапог Хрёрека. Хорошо хоть его пришлось не облизывать, а только обуть. Хотя (я теперь уже был в курсе некоторых местных обрядов), если бы меня принимали в обычный род, пришлось бы и на коленках посидеть, и к «материнской» груди приложиться. Не
