окровавленных бинтах и с мукой во взгляде.
— Барышня, вы кого-нибудь ищете? — услышала Лидия рядом и подняла глаза на крепкого мужика, у которого, однако, на перевязи был обрубок руки.
— Да, — почти шепотом произнесла она, — Андрея Петровича Туровского. Вы знаете, где он лежит?
— Пожалуйте за мной, барышня.
Он повел ее по коридору и отворил дверь в большую палату, где она, сначала шаря взглядом по лицам лежащих, не сразу увидела двоих, играющих в шахматы у окна. В том, что сидел на стуле у постели другого, склонившись над доской с фигурами, Лидия наконец с трудом узнала Андрея и, внезапно ослабнув от волнения, прислонилась к косяку двери. Приведший ее мужик хотел было окликнуть Андрея, но Лидия сделала ему знак молчать и он отошел, наблюдая за ней. Она же не спускала глаз с Андрея, разглядывая его почти незнакомое и родное лицо, худое и бледное, и такое странное без бородки и с очень короткими, только что отросшими, волосами. Она несколько раз пыталась позвать его, но голос пропадал и она только шевелила губами. Наконец, ее заметили и кто-то громко спросил, к кому барышня пришла. Андрей оторвался от доски и посмотрел на нее. Между ними словно протянулась невидимая нить, они пошли навстречу друг другу, не отрывая глаз от лица и уже не видели никого вокруг, на ощупь огибая кровати, и наконец встретились. Лидия забросила руки ему за голову и прижалась всем телом, закрыв глаза. Она опять, как всегда, почувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой, и в то же время ей хотелось, как ребенка, обнять и защитить его слабое и больное тело. В палате все смотрели на них, потом стали отводить глаза и занялись разговорами, показывая, что они могут не стесняться, так как все заняты своим и не обращают на них внимания. Андрей обнимал ее и она чувствовала, как вздрагивает его тело.
— Андрюша, ложись, я посижу рядом.
— Ты надолго? Когда ты приехала?
— Третьего дня я вернулась из Монте-Карло и сразу к тебе. Твоя болезнь серьезна? Что говорят врачи? Я испугалась. Меня отпустили на десять дней, значит, еще неделя. Андрей! Я не верю!
— Я тоже не верю! Это не сон? Со мной все в порядке. Это даже не воспаление легких, это бронхит. Лидочка, какая ты стала красавица! Завтра я поговорю с врачом, может, меня отпустят погулять с тобой. Где ты будешь жить, в гостинице?
— Нет, Аня дала мне письмо к своей подруге. Я у нее еще не была. Андрей, я люблю тебя.
Говорили они несколько бессвязно, держали друг друга за руки и боялись отвести глаза. У Лидии набегали слезы при виде Андрея, ей хотелось провести ласково по его впалой щеке, по его стриженому затылку, прижаться губами… Кровь бросилась ей в лицо и она часто задышала, Андрей дотронулся до ее горячей щеки.
— Пойдем, я провожу тебя, тебе надо устраиваться. Ты ведь завтра придешь?
Лидия кивнула. Они вышли из палаты и в пустом коридоре она на миг прижалась губами к его щеке. Андрей глубоко вздохнул и закашлялся.
Из госпиталя Лидия поехала к Ольге Михайловне Садовниковой, которая приняла ее с радостью, оказалась очень милой дамой, актрисой драматического театра. Муж ее был тоже на фронте, а сама она собиралась ехать со спектаклями в Ростов и Екатеринодар. Она предоставила в распоряжение Лидии всю квартиру, в которой оставалась только ее свекровь, маленькая болезненного вида старушка. Вечером они все сели пить чай, к хозяйке пришли ее друзья актеры, начались расспросы про Петроградскую жизнь и Европу, в которой два года уж никто не был. Лидия отвечала рассеянно, думая только об Андрее, и вскоре ушла к себе. Утром она рано встала и, быстро выпив кофе, отправилась в лазарет. Разыскав врача, Лидия, удивляясь сама себе, стала дотошно выспрашивать его об состоянии Андрея и получила очень обнадеживающий ответ, что он почти здоров и теперь ему нужно только тепло, усиленное питание, прогулки на свежем воздухе и отдых.
— Так я могу его забрать?
— Если он еще несколько раз явится на осмотр. Я думаю, через десять дней он сможет ехать обратно.
— Обратно! — упавшим голосом воскликнула Лидия, — о, Господи!
— У меня есть предписание не задерживать лечение дольше необходимого, поговаривают о весенней компании, так что каждый офицер на счету.
— Благодарю, господин доктор, — рассеянно сказала Лидия, думая о том, что не оправдалась ее надежда забрать Андрея с собой в Петроград. Но все-таки, неделю они будут вместе и не в этом ужасном госпитале. Она поспешила в палату обрадовать Андрея. Он встретил ее сияющей улыбкой и поцеловал обе руки. Сидя на извозчике Лидия озабоченно поглядывала на то, как Андрей легко одет, наконец, сняла с себя пуховой платок и закутала ему горло. Андрей засмеялся и обнял ее за плечи. В доме Садовниковых Лидия тут же распорядилась согреть ванну, старая хозяйка велела заварить сушеной калины и принесла меховой жилет сына, а кухарка пообещала сделать редьку с медом, что для больной груди — первое лекарство. Лидия решительно вошла в ванную комнату вслед за Андреем.
— Не возражай, я помогу тебе мыться! — и она отвернулась достать белье и одежду, что привезла с собой, внезапно застеснявшись смотреть, как он раздевается. Намылив мочалку, Лидия начала старательно мыть его плечи, руки, спину, придерживая другой рукой, пока Андрей не взмолился:
— Лидочка, уйди, умоляю тебя. Это выше моих сил! Ты же видишь, я еще слишком слаб для этого. Я сам справлюсь, — и засмеялся, увидев, как она покраснела, — Милая! — сказал он ей вслед.
Когда он вошел в комнату, Лидия просияла, увидев, что в штатской одежде он почти прежний Андрей. Кухарка, у которой сын тоже был на фронте, начала прямо сразу приводить в исполнение план Лидии об усиленном питании и, не дожидаясь обеда, принесла блюдо пирожков с печенкой и повидлом и чай с малиной. Андрей был усажен в кресло и Лидия, устроившись рядом на стуле, смотрела, как он пьет чай.
— На этот раз вся одежда пришлась мне впору! — он вопросительно посмотрел на нее.
— Это Аня покупала. Мне было бы не успеть, Я прямо с поезда на поезд. Только прочитала в письме, что ты болен. Андрей, если бы ты не заболел, мы бы не увиделись?
— Да, моя дорогая, готовится наступление, так что вряд ли мы бы увиделись до осени. Расскажи мне о своей поездке. Удачно ли съездила?
Лидия начинает рассказывать обо всем, что видела за границей, о своем первом плавании, о знакомстве с английским авиатором, о своем успехе. Она говорит, время от времени надолго замолкая, и просто глядя на него с блуждающей улыбкой на лице, не замечая входящих время от времени в комнату старушки Садовниковой и Ольги Михайловны. После обеда, который Лидия заставила его съесть весь, несмотря на протесты, они немного покатались на извозчике, потом Лидия заметила, что Андрей утомлен, и заставила его лечь. Когда он заснул и она вышла в столовую, где Ольга Михайловна пила чай перед отъездом, они заговорили об Андрее.
— Я знала его лет десять назад, он был очаровательным юношей, таким наивным и романтичным, помню, был влюблен в Любочку Менделееву и все ходил за ней и вздыхал! Мы с Аней не раз подшучивали над ним.
— Я знаю, он мне рассказывал об этом, — Лидия улыбнулась, вспоминая, как жадно она читала его письма тогда и как раскрывали они для нее мир.
— Я завидую вам, Лидочка. У вас все будет хорошо и никакая война не сможет вас разлучить. Андрей ведь очень
— А разве можно во время войны забыть? Что же тогда помнить?
— Деточка, — засмеялась Ольга Михайловна, — ты так же наивна и романтична, как и Андрей. Мой муж, я уверена, сейчас не пропускает на фронте ни одной юбки, на ком бы она ни была надета — на сестре милосердия или на бабе из ближайшей деревни. Да и я особо не мучаюсь угрызениями совести… — она вздохнула, — Потому-то на вас так приятно смотреть, вы как герои пьесы: знаешь, что такого в жизни не бывает, но смотреть интересно! Я желаю вам счастья! Храни вас Господь!
Еще два дня Лидия с наслаждением окружала Андрея заботливым уходом, но интуитивно держалась на расстоянии, помня его отчаянное: «я слишком слаб для этого!». Но она всей кожей чувствовала его присутствие, ощущала его взгляд, как прикосновение, и все время казалось, что она теряет сознание от напряжения, с которым сдерживала желание прижаться к нему и целовать, целовать… Лидия обнаружила,
