Этот вечер не приносил однозначных ответов.
Нордейл мягко светился огнями.
Перемигивались между собой окна небоскребов, желтели над дорогами ленты изогнутых тонконогих фонарей, обливали искусственным светом ночной тротуар витрины. Куда-то неслись по дорогам машины всех цветов и мастей, ведомые людьми… Водоворот лиц, имен, судеб. Куда приведет их дорога? И какой вираж сделает жизнь с очередным поворотом руля?
Укутавшись в старый пуховик и натянув на голову капюшон, я сидела на крыше одного из офисных зданий. Не самого высокого в округе, просто случайный выбор. Не хотелось, чтобы мимо плыл людской поток. И еще так гораздо проще было осознавать себя «здесь и сейчас», слушая гул машин внизу и завывания ветра здесь, наверху.
Я Дина… Девушка из другого мира, неведомым образом провалившаяся в этот город и оставшаяся в нем жить. Конец ноября. Но ноября другого мира и другого календаря. Жизнь в двух мирах сделала многие вещи относительными, проявив их зыбкость. Мы полагаемся на даты и числа, на циферблаты, на стрелки часов, строим по ним свою жизнь, но что есть время? И какое значение оно приобретает, если вдруг останавливается? Ноябрь здесь… Октябрь в родном мире. Наверное, Март или Август где-то еще… Сколько их всего… миров?
Небо было удивительно чистым, насыщенно-черным с крохотными глазками подмигивающих звезд. Ветер прогуливался по плоской крыше, путался в антеннах, пытался по-кошачьи свернуться в углах под высоким бетонным бордюром.
Я никогда до этого не сидела на крышах, но сегодня почему-то захотелось. Пуховик хорошо держал тепло, и низкая температура не отвлекала от философских размышлений, навалившихся почти сразу после утренней лекции Дрейка. Хотелось практиковаться еще и еще. Правда, получалось с трудом. Образ одного- единственного человека привлекал мысли куда больше настоящего момента.
Я тосковала в его отсутствие и расцветала, когда он был рядом.
Дрейк.
Почему именно он?
Почему не какой-нибудь парень с соседнего двора, не мужчина из моего мира — простой, обычный смертный? Почему не какой-нибудь человек, встретившийся на улицах этого мира или один из будущих коллег моего отряда? Все красивые, как на подбор, высокие статные парни. Всё при них: и ум, и сила. Я усмехнулась, подумав, что Баала учитывать не стоит.
Так почему же Создатель собственной персоной?
Бесполезность подобного вопроса была налицо.
Какая разница почему? Главное, что с этим делать?
Я до сих пор не была уверена, в какой роли видел меня Дрейк: любопытный экземпляр, обладающий потенциалом Творца? Хороший телепортер для отряда? Или все-таки женщина, с которой хотелось бы провести больше, чем несколько недель обучения?
Очень хотелось верить в последнее. Иначе зачем все эти неуловимые жесты нежности, полувзгляды, зачем это скрытое тление в глазах и страсть, ощутимая в воздухе. Зачем шопинг, рестораны, подбрасывание до дома? Тоже обучение? Или же все-таки чувство… Хоть какое-то… Пусть слабое, щекочущее, но способное когда-нибудь развиться в настоящую любовь.
Я любила Дрейка. Любила в полную силу и не сомневалась, что чувствую то, что чувствую. Это лишь герои дешевых женских романов почему-то имели тенденцию сомневаться в себе до последней страницы. А как сомневаться, если одна лишь мысль о начальнике разливалась по телу сиянием солнца? Глупо отрицать и бессмысленно.
Я поводила пальцем по стылому бордюру, на котором сидела, потом сняла перчатку. Сверкнул в лунном свете вправленный в золотое кольцо бриллиант.
Руки мерзли, но я все равно продолжала гладить мерцающий в темноте камень. Подарок. Его подарок. И моя радость. Видит Бог, если бы я тогда могла его обнять, я бы обняла. Прижалась бы щекой, уткнулась носом в шею. Что угодно… Лишь бы еще ближе, лишь бы почувствовать на себе его руки, и плевать на субординацию. В тот момент он не был для меня Начальником, он был просто мужчиной.
Сколько раз я мечтала о настоящем касании, но так ни разу не решилась на него? Почему? Ответ был прост — я боялась. Боялась того, что если почувствую боль или шок, то в памяти отпечатается убеждение, которое будет сложно сломать, что страх, образовавшийся на клеточном уровне, перерастет в безусловный рефлекс.
Теперь я была умнее и понимала, что нельзя допускать вещей, время для которых еще не пришло. Сперва нужно вырасти, нужно чему-то научиться. Когда-то Дрейк обронил, что физический контакт может стать возможным, если мой энергетический фон изменится в достаточной степени, но не сказал, что именно для этого потребуется и когда такое может произойти.
Но ведь шанс есть. А если он есть, я обязательно его использую. Ведь тот, кто верит, всегда найдет дорогу, всегда увидит, как сделать правильный шаг. А я верила.
Жизнь уже показала, что чудеса случаются. И та ночь, когда я провалилась в этот мир, стала их началом.
Во мне есть сила, есть желание. Есть твердое намерение пройти эту дорогу до конца. Трудности были и будут, они встречаются на пути у каждого, но если знать, что (не важно как) ты их победишь, то так оно и будет.
Натянув перчатки на озябшие руки, я посмотрела на ясное ночное небо. Бескрайнее высокое темное небо, расстилавшееся над Нордейлом, его окрестностями, другими городами и другими Уровнями. Все люди, живущие на них, ходили под этим небом, задирали головы, смотрели на него, неизменно испытывая одно и то же чувство. Чувство благоговения.
Интересно, касался ли край этого неба небосвода моего мира? Наверное, нет. Где находился Мир Уровней? Как далеко от того дома, где жила мама? И возможно ли было измерить расстояние привычными величинами?
Но то были риторические вопросы. В данный момент в моей душе царило чувство счастья, благодарности и предвкушение долгой интересной дороги. Дрейк бы мной гордился. После необременительной философии, я все-таки скатилась в Настоящий момент, которым теперь с удовольствием наслаждалась. Под ногами гудели машины, сверху завывал ветер, а я сидела на крыше и улыбалась.
