Появилась инертность и безразличие к своим служебным обязанностям.
В армии начали широко распространяться различные панические слухи, которым многие верят, ибо официальных опровержений в войска не поступает. Моральный дух личного состава значительно снизился, а политико-воспитательная работа запущена.
Информация была не утешительная. Обращаясь к советникам, С. Л. Соколов сказал: «В связи с изменившейся обстановкой я хочу отметить, что советники, которые находятся в войсках, по сути, работают в боевых условиях. Это требует от них большого мужества. Велика заслуга военных советников и в том, что они не допустили возникновения конфликтов между афганскими и советскими войсками при вводе их в страну.
Теперь всем вам следует перестраивать свою работу с учетом сложившейся обстановки, направляя ее на повышение боеспособности Афганской армии. В воспитательной работе с личным составом нужно широко разъяснить происшедшие изменения в стране и пресекать распространение панических слухов.
Сейчас уже нельзя строить свою работу без учета действий мятежников, без учета условий гражданской войны в стране. Вы должны направить свои усилия на активизацию действий правительственных войск против контрреволюции, чтобы лишить ее возможности диктовать свою волю в ряде районов страны».
В конце своего выступления Сергей Леонидович отметил: «Хочу обратить ваше особое внимание на то, что не следует рассчитывать на вовлечение советских войск в вооруженную борьбу с мятежниками, их функции совершенно иные, о них я уже вам говорил.
Свою работу мы закончили поздно ночью. Первый день нашего пребывания в г. Кабуле оказался очень насыщенным всевозможной информацией.
Необходимо было ее тщательно проанализировать и определить на что мы должны опираться в своей работе. За основу была принята информация наших советников, которую мы считали наиболее объективной и полной, ибо армия обычно аккумулирует настроение народа.
Мною был разработан план нашей работы на ближайшие два-три дня. В нем предусматривался визит к Министру Обороны и посещение афганских пехотных дивизий, дислоцирующихся на северо-востоке страны и провинции Кандагар — там обстановка была наиболее острой.
Утром следующего дня состоялась наша встреча с Министром обороны. Подполковник Мухамед Рафи — молодой офицер, выше среднего роста, подтянутый и стройный. Своим внешним видом как бы поддерживал свою независимость и вместе с тем скромность.
С. Л. Соколов проинформировал Министра о проделанной нами работе и плане на два ближайших дня, а также высказал оценку положения дел в армии и некоторые пожелания для их улучшения.
Ранее подполковник М. Рафи занимал должность командира танковой бригады. Состоял членом фракции ПАРЧАМ. При свержении короля Дауда и прихода к власти НДПА в 1978 году, активного участия в восстании не принимал, был обвинен в измене, арестован и содержался в тюрьме. В последних числах декабря 1979 был освобожден и назначен Министром обороны в новом правительстве.
Такое стремительное восхождение по служебной лестнице естественно не способствовало столь же быстрому освоению новых обязанностей. По опыту прежней работы и уровню своей военной подготовки он не был к этому готов. Кроме того, как личность он не выделялся в офицерской среде. Его не знали и ему трудно было рассчитывать на поддержку офицерского корпуса.
Нужно отдать должное М. Рафи который не переоценивал свои силы и не строил иллюзий. Он так и не смог освоить должность Министра обороны и в конце года, под предлогом направления на учебу в академию Советской армии, был освобожден от нее.
В ходе нашей встречи он мало говорил. Внимательно выслушал С. Л. Соколова, а в заключении сказал: — «Я понимаю свою главную задачу — восстановление боеспособности Афганской армии. Все что Вы, товарищ Маршал, рекомендуете я буду выполнять. Опыт Советской армии для нас служит образцом как нужно защищать свою Родину. Без вашей помощи нам будет трудно решить эту задачу в короткие сроки. Я возлагаю большие надежды на советских военных советников. Они очень добросовестны и мы высоко ценим их работу. Я прошу оказать мне лично посильную помощь в освоении своих обязанностей в более короткие сроки. Все высказанные Вами рекомендации мы принимаем с удовольствием.
Сразу же после этой встречи мы вылетели в Кандагар, а в последующие дни в Баграм, Герат и Шинданд, где побывали в трех пехотных дивизиях и частях 5-ой мотострелковой дивизии под командованием генерала Ю. В. Шаталина.
Перед нами предстояла неприглядная картина. Все три пехотные дивизии по сути дела как единое целое не существовали. Возложенная на них задача — охрана большого количества объектов, могла быть выполнена только при условии создания малочисленных гарнизонов силою от взвода до батальона. Для организации более крупных гарнизонов у дивизий не было ни сил, ни средств.
Подразделения, выделенные для охраны, находились на значительном расстоянии друг от друга и не имели связи не только между собой, но и со штабами своих частей.
В местах постоянной дислокации дивизий оставалось максимум до двух пехотных батальонов, которые сопровождали грузы, необходимые для поддержания жизнедеятельности личного состава. Зачастую таким отрядам приходилось пробиваться с боем через территорию, контролируемую мятежниками.
Малочисленность и разбросанность гарнизонов не позволяли вести боевую подготовку и воспитательную работу. В это же время такие условия были благоприятны для воздействия вражеской пропаганды на личный состав.
Интересная деталь — в большинстве населенных пунктов имелись органы государственной безопасности и милиции. По их просьбам туда выделялись войска, которые брали под охрану и защиту не только местные органы власти, но и госбезопасность и полицию, которые вели себя очень пассивно.
Не лучше выглядели и местные органы власти. Не имея связи с провинциальными центрами и столицей, они были предоставлены сами себе. Практически телефонная связь была разрушена мятежниками по всей стране, а для установления радиосвязи хотя бы в звене столица-провинция правительство не располагало радиостанциями. Население получало информацию о положении в стране из уст духовенства, которые в своем большинстве находилось в оппозиции к революционным преобразованиям. Удельный вес духовенства в стране был весьма велик. Служителей Ислама насчитывалось около 300 тысяч человек, а число действующих мечетей и святых мест превышало 40 тысяч.
Если учесть, что около 90 % населения страны исповедовало Ислам, то можно представить какое влияние на умы людей оказывало духовенство.
Особенно удручающее впечатление у нас осталось от посещения 20-ой пехотной дивизии в г. Баграм. Командир дивизии — майор Сейджан прибыл к месту службы всего три дня тому назад и спрашивать с него было нельзя. А положение дел в дивизии было плачевным. 4-ый артиллерийский полк, пехотный батальон 10-го пехотного полка и два батальона 31-го пехотного полка перешли на сторону мятежников в знак протеста против ввода наших войск. В 31-ом пехотном полку осталось всего 60 офицеров из 130 и около 100 из 1300 солдат.
Единственной боеспособной единицей оставался 24-й пехотный полк, расположенный в г. Файзабад на удалении 200–250 км от штаба дивизии.
В вооруженных силах Афганистана 20 пд считалась неблагонадежной, т. к. служила местом, куда отправлялись офицеры, провинившиеся по службе из других частей и соединений. Естественно и настроения офицеров были недоброжелательными к руководству Министерства обороны. К вводу наших войск в Афганистан некоторые офицеры этой дивизии отнеслись отрицательно.
По нашему заключению, дивизия как боевая единица, перестала существовать.
Во время своего первого посещения Афганистана мне приходилось бывать в этих гарнизонах. Сравнивая положение, которое было 2–3 месяца тому назад с нынешним, я отмети резкое ухудшение. Особенно были заметны общая растерянность и снижение боеспособности дивизий. Повсеместная замена командиров старшего звена, зачастую неподготовленными офицерами, не вызывали оптимизма, а наоборот были одной из причин упаднических настроений офицеров, являвшихся членами НДПА фракции ХАЛЬК. Кроме того, сам факт проводимой замены рассматривался как недоверие армии со стороны администрации
