маршал.
— Товарищ маршал, — продолжал А. Кадыр, — до прихода к власти Б. Кармаля большинство офицеров членов НДПА принадлежали к фракции Хальк. Вскоре после свержения Х. Амина, Б. Кармаль обратился к офицерам и заявил, что его отношение к парчамистам и к халькистам будет одинаковым. А что получилось на самом деле? Началась массовая замена офицерских кадров. Основным критерием являлись не деловые качества, а принадлежность к фракции Парчам. Офицеры перестали верить Б. Кармалю и члены НДПА фракции Хальк чувствуют себя неуверенно. Зачастую старшие офицеры назначались на руководящие должности без ведома Министра обороны.
— Товарищ Кадыр, но мы этот вопрос после беседы с Б. Кармалем, подправили. Сейчас как будто бы таких фактов не отмечается.
— Товарищ маршал, все это верно. Но уже все командиры корпусов, дивизий и, частично, полков заменены. Сейчас почти повсеместно отмечается пренебрежительное отношение к офицерам — членам НДПА фракции Хальк. Имеются не единичные случаи, когда офицерам парчамистам присваиваются внеочередные воинские звания, они награждаются орденами и медалями, а офицеров — халькистов, которые в ходе боевых действий проявляют подвиги и геройство, не замечают. Такие факты вызывают законное недовольство.
— Товарищ Кадыр, вот я слушаю Вас и удивляюсь. Ведь весь этот материал проходит через аппарат Министерства обороны. Ваши товарищи должны следить за тем, чтобы не нарушались существующие приказы. Конечно, не должно быть такого подхода, когда решения принимаются в зависимости от принадлежности офицера к той или иной фракции. Все должно определяться его деловыми качествами. Наши советники при командирах дивизий, корпусов и при центральном аппарате подсказывают им как в том или ином случае целесообразно поступить. Желательно, что бы к их советам прислушивались. Хотелось бы, что бы Вы лично, как член Революционного совета, были более настойчивы при решении армейских вопросов. Мы всегда готовы Вам помочь, и помогаем, но наверное не правильно все перекладывать на нас. Уже пришло время проявлять больше самостоятельности.
Генерал А. Кадыр внимательно выслушал замечания маршала С. Л. Соколова, после чего продолжил свой доклад.
— Оказывая недоверие армии, Б. Кармаль стремился исключить возможность сосредоточения ее сил в определенном районе. С этой целью, по его распоряжению, до 50 % сухопутных войск задействовано на охрану народно-хозяйственных объектов и местных органов власти на всей территории страны. Такое рассредоточение не позволяет вести вооруженную борьбу крупными силами, приобретать боевой опыт и повышать боеспособность армии.
— Я не во всем с Вами согласен — сказал С. Л. Соколов. Конечно, разбросанность армии не способствует ее боеспособности при нахождении в местах постоянной дислокации, но вести вооруженную борьбу с мятежниками, накапливать боевой опыт это не мешает. Вы ведете разговор о плановых боевых действиях, причем крупными силами. А должны сделать упор на ведение ежедневных боевых действий, как это делают мятежники. Этого можно добиться только действиями дежурных подразделений по разведанным объектам. Вот передо мной лежит справка о том, что афганская армия в течение год совершила 400 боевых выхода. На первый взгляд цифра внушительная, а если разобраться, то это не так. У вас 11 пехотных дивизий, следовательно каждая из них совершила 3–4 выхода в месяц, а полки каждой дивизии — по одному. Разве это много? Конечно, с такой интенсивностью боевых действий разгромить контрреволюцию нельзя. Вот и ходят мятежники по всей стране, а афганская армия сидит по гарнизонам в ожидании сосредоточения сил для проведения плановых операций.
— Товарищ маршал, Вы говорите совершенно правильно. И ваши советники толкуют об этом своим командирам, но они не очень охотно идут на такие действия. Я буду теперь с них строго требовать. Но мне хотелось бы еще сказать, что мои предложения, возложить охранные функции на милицию и КГБ, освободив от этого армию, пока не учитываются. Мне кажется это делается потому, что Б. Кармаль много внимания уделяет укреплению органов народной милиции и КГБ в качестве противовеса армии. В связи с этим он не хочет ослаблять их и укреплять армию.
Далее Министр обороны назвал низкую укомплектованность, невысокий уровень обученности личного состава и его слабое политико-моральное состояние. На этих вопросах я остановлюсь несколько ниже.
Из приведенной части разговора маршала С. Л. Соколова с Министром обороны Афганистана генералом А. Кадыром видно, что он прекрасно понимает от чего зависит боеспособность армии, правильно говорит об этом, но очень мало делает и он и Б. Кармаль, как Верховный Главнокомандующий, для ее практического осуществления. Низкая боеспособность афганской армии и явилась той основной причиной, что наши войска не были выведены из Афганистана раньше 1989 года.
К концу 1983 года общая укомплектованность вооружения сил Афганистана составляла около 67 %. Более половины пехотных дивизий в своем составе имели от 34 % до 56 % положенного по штату личного состава.
В афганских вооруженных силах не существовало специальных территориальных органов на которые возлагалась организация призыва, учет военнослужащих и резервистов. Они только организовывались. Призыв военнообязанных был возложен на командиров соединений и частей афганской армии, а с нашей стороны — на советнический аппарат.
Каждый командир части, соединения получал контрольную цифру сколько человек он должен призвать, сколько оставить для себя и сколько и куда направить остальных. Что делал командир? Не имея в своем распоряжении никаких учетных данных, он выделял наряд военнослужащих, которые разъезжали по населенным пунктам и забирали всех кто, по их мнению, может служить в армии. Дело доходило до курьезов. Задерживались офицеры (в гражданской одежде), служащие в других частях и направлялись рядовыми. Документы больных и инвалидов об освобождении от службы уничтожались и они отправлялись служить. Такой варварский способ призыва был назван «отловом». Зачастую отлавливали граждан старше 40 и моложе 16 лет.
Таким путем например, за 1983 год удалось призвать (отловить) 81 тыс. человек или 60 % необходимого пополнения. За этот же период из войск дезертировало более 34 тыс. военнослужащих и практически пополнение составило 48 тыс. вместо предусмотренных 130 тыс. человек.
Существовавший некомплект обычно распределялся без учета задач выполняемых подразделением. Укомплектованность частей родов войск и специальных войск центрального и корпусного подчинения составляла 80–100 %, пехотных дивизий 40–70 %, пехотных полков 3545 %, а пехотные роты имели 15–20 человек, а иногда и меньше.
Дезертирство в афганской армии достигло огромных размеров. Ежегодно из армии убегало 25–35 тысяч военнослужащих, часть из которых с оружием пополняли отряды мятежников. Однако должной оценки этому явлению не давалось и мер к его снижению не принималось. Большинство командиров частей так и не разобрались с причинами дезертирства, да с них никто и не спрашивал за самовольное оставление солдатами частей и подразделений.
Наши советники не раз докладывали соответствующим начальникам, что основной причиной дезертирства является невнимательное, я бы сказал, бездушное отношение к молодому пополнению. Разве можно считать нормальным, когда призванную молодежь размещали на пустыре, не обеспечивая палатками, обмундированием, постельными принадлежностями и едой. А чтобы они не убежали вокруг «лагеря» выставляли охрану и устанавливали минные поля. Не выдерживая такого издевательства, новобранцы бежали, хотя и подрывались на минах.
Немало отмечалось случаев, когда необученных призывников, не прошедших начальной подготовки и не принявших военной присяги, привлекали к боевым действиям. Есть еще не мало и других причин, среди которых значительное место занимала вражеская пропаганда. Но главная и основная — невнимание к людям, отсутствие заботы о них и созданных хотя бы минимальных условий для обеспечения их жизнедеятельности.
Борьба с дезертирством являлась одной из серьезных проблем, стоящей перед афганской армией.
Укомплектованность офицерами была достаточно высока — около 96 %, но уровень их профессиональной подготовки в целом был невысок. Только 26 % из них имели высшее и среднее
