гореть два солнца. Китай никогда не имел равного себе союзника. Древняя китайская традиция — никогда не показывать какой-либо необходимости в сотрудничестве с иностранцами. А когда грозит опасность, Китай — так было на протяжении всей его истории — стремится столкнуть своих потенциальных противников друг с другом.
«Умение китайских лидеров разбираться во внешней политике выше, чем у всех, с кем я когда-либо встречался», — признает Генри Киссинджер.
Китай ищет гарантии своей безопасности, создавая себе репутацию страны, ни в чем никому не уступающей. Главное доказать, что страна будет защищать свою честь и территориальную целостность любой ценой. Пекин ведет себя так, словно малейшая уступка станет для него полным поражением, поэтому обязан отвергать уступки и компромиссы с таким ожесточением, словно речь идет о национальном выживании.
Китайские лидеры — самые несентиментальные проводники политики равновесия сил. С древних времен китайцам приходилось противостоять сильным соседям. Часто, будучи слабее в военном отношении, они побеждали, так как понимали и использовали в своих целях психологию и предрассудки чужеземцев. Китай, когда ему грозит опасность, умело сталкивает своих противников друг с другом.
Руководители Китая действуют в стиле классических традиций европейских государственных деятелей. Коммунистические лидеры оценивают потребности в сохранении равновесия сил хладнокровно и невозмутимо, не позволяя довлеть над собой никаким соображениям идеологического порядка или эмоциям. Это специалисты в области эквилибристики, знатоки теории относительности.
Китай не рискнет поставить свое выживание в зависимость от доброй воли державы, занимающей господствующее положение на мировой арене. И не позволит возможному противнику накопить силы, обеспечивающие ему подавляющее превосходство над остальными странами.
Профессиональные дипломаты отмечают, что Китаю не нравится попытка разыграть китайскую карту против НАТО. Как нам не понравилась бы, скажем, попытка Китая разыграть российскую карту против кого-то.
Евгений Максимович Примаков, будучи министром иностранных дел, говорил о многополюсном мире. Что он имел в виду? Плохо, когда в мире осталась одна сверхдержава, то есть Соединенные Штаты, и все крутится вокруг нее. Примаков говорил: мы будем развивать отношения и с Западом, и с Востоком, и с теми, кто нам нравится, и с теми, кто нам не нравится. Процветание, удачливость, напор Соединенных Штатов вызывали у него неосознанное раздражение. Ему бы хотелось, чтобы, когда он садится за стол переговоров, за ним стояла бы такая же экономическая и военная мощь. Но увы…
Сейчас меньше говорят о многополюсном мире. Пришли к выводу, что эта концепция как раз больше подходит Китаю, чем России. Внешняя политика в последние годы несколько раз менялась — от предложения Западу тесного партнерства до почти холодной войны. Часто невозможно понять практический смысл этих перемен — кроме страстного желания доказать собственную значимость.
С одной стороны — тесные контакты с Европой, желание установить личные отношения с руководителями Германии, Италии и других европейских стран. С другой — частые антиамериканские и антизападные жесты и высказывания. Подозрительные соседи видят в жестах Москвы ничем нескрываемое высокомерие и эгоизм. Не самая привлекательная модель… В Москве постоянно говорят «нет», и этим все ограничивается. Позитивная программа, как правило, отсутствует, если не считать, конечно, широковещательных инициатив советского образца, не имеющих практического смысла.
Но российские руководители чувствуют себя более чем уверенно. Значение России на мировой арене уменьшается, но все еще остается весомым. Помимо ядерного арсенала и места постоянного члена Совета безопасности ООН немалое значение имеют богатые кладовые страны. Нефть и газ, без которых Европе не обойтись (и не только Европе!), — вот самые надежные союзники нашей страны на мировой арене. Китай — тоже потребитель российских энергоресурсов. Но он вовсе не так зависит от российских поставок, как казалось. Газом Китай обеспечил себя практически полностью за счет поставок Мьянмы и Центральной Азии…
Неоправданные надежды на Китай не сбываются.
После пятидневной августовской войны с Грузией в 2008 году Россия признала государственную самостоятельность Абхазии и Южной Осетии. Перед российской дипломатией поставили задачу: добиться признания мировым сообществом двух новых республик — Абхазии и Южной Осетии. В Душанбе прошла встреча руководителей Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), на которую в Москве очень рассчитывали.
26 апреля 1996 года пять стран — Россия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Китай — подписали в Шанхае соглашение о мерах доверия на границе. Так появилась «Шанхайская пятерка». В 1997 году подписали новое соглашение — о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы. Шанхайская организация сотрудничества родилась в 2001 году, когда к пятерке присоединился Узбекистан, и она превратилась в настоящую международную организацию.
Но руководители Китая и других государств, воспринимаемые как союзники, на встрече в Душанбе просто отмолчались. Под давлением российской делегации включили в коммюнике лишь слова о «глубокой озабоченности в связи с недавно возникшей напряженностью вокруг югоосетинского вопроса». Максимум чего удалось добиться — слов о поддержке «активной роли России в содействии миру и сотрудничеству в данном регионе». Это позволило потом президенту Дмитрию Анатольевичу Медведеву говорить, что он получил поддержку от руководителей Шанхайской организации сотрудничества…
Задача обеспечить признание Абхазии и Южной Осетии осталась невыполненной. Можно предположить, что она практически неисполнима. Достаточно широкое признание независимости Косово, в чем крайне заинтересованы Соединенные Штаты и большая часть Европы, — исключение. А вот, скажем, Турецкую Республику Северного Кипра, фактически существующую уже несколько десятилетий, признает только сама Турция. Россия, конечно, более влиятельное государство, чем Турция. И кто-то готов пойти Москве навстречу. Но уже очевидно, что ведущие государства Европы, Северной Америки и Азии твердо поддерживают территориальную целостность Грузии в границах 1991 года (когда она была признана самостоятельным государством). Остальные страны не захотят с ними ссориться даже ради России.
Похоже, у нас часто не понимают китайцев, неверно судят об их намерениях и амбициях. Китай ни в коем случае не захочет предстать в роли младшего партнера Москвы. Времена изменились. У Китая есть возможности, которых нет у России. Китайское телевидение создало целый высокотехнологичный канал на русском языке, который можно принимать по всей России…
К кому же Китай ближе — к России или к Соединенным Штатам?
Российских президентов встречают в Пекине более чем дружески. Еще недавно у власти в Китае находилось поколение политиков, которые еще говорили по-русски и сохраняли ностальгические воспоминания о большой дружбе 1950-х годов. Но поколения меняются, китайская молодежь говорит не по-русски, а по-английски, и едет учиться в Европу и Америку.
Китай сегодня — это СССР вчера?
Президент Соединенных Штатов Барак Обама констатировал: «Отношения между Америкой и Китаем определят облик XXI столетия».
В умах американцев Китай занимает то же место, какое в прежние времена занимал Советский Союз. Разница состоит в том, что Китай — важнейший торговый партнер для Америки. А в остальном ситуация очень похожа. Американцы не могут решить, что лучше: жестко разговаривать с Китаем, требуя соблюдения прав человека, религиозных свобод, решения тибетской проблемы? Или, наоборот, налаживать с ним отношения, считая, что постепенно все устроится?
Многие американцы считают Китай «империей зла», опаснейшим для Америки государством. Другие полагают, что Китай становится более демократичным, более прозападным. Китай превращается во вторую по значению державу в мире и оттесняет Россию с позиции главного партнера США.
Но Вашингтону труднее иметь дело с Китаем, чем когда-то с Советским Союзом.
«Для любой администрации, — пишет бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт, — Китай
