ЕЩЕ ОДИН ИСТОЧНИК ТЕОРИИ — ОПЫТ
Феномен Советской власти
В последние десятилетия теория управления процессами общественной природы начала развиваться особенно быстро. Ей посвящается огромное количество исследований и в странах капитализма, и в социалистическом мире, и, конечно, в Советском Союзе. Чем сложнее жизнь, чем более развитой становится экономика, чем разнообразнее и сложнее используемые технологии, чем больше перед человечеством встает проблем социальных и экономических, тем большим становится «давление жизни на науку». К лицам, которые занимаются практическими вопросами управления, жизнь предъявляет все более и более высокие требования. Все более широкие круги людей понимают недостаточность традиционных методов управления. А эго, в свою очередь, стимулирует развитие теории.
В предыдущих главах говорилось о трех важных источниках теории управления — Кибернетике, Теории организации и Технической теории управления. Но для специалистов, занимающихся прежде всего проблемами управления процессами, протекающими в обществе развитого социализма, не менее важным источником является опыт, практика управления нашим государством, практика решения партией труднейших задач, с которыми сталкивалась страна на всех этапах своей шестидесятипятилетней истории. Тщательный анализ этого опыта дает бесконечно много и исследователю-теоретику и практику-управленцу. И интересным и показательным представляется начальный этап истории нашей Советской державы, когда после опустошительной гражданской войны, в условиях разрухи партия стала перед проблемой восстановить, а практически создать заново промышленное производство и научиться управлять народным хозяйством огромной страны, занимающей одну шестую часть земного шара.
Давайте еще раз вспомним те условия, в которых оказалась Родина сразу после окончания гражданской войны. В 1921 году Советская Россия лежала в развалинах. Многие заводы были разрушены, станочный парк приведен в негодность, шахты затоплены. Транспорт практически был парализован. Я помню, как в декабре 1921 года мы ехали из Майсатихи, где до этого отец занимался организацией сплава леса по реке Мологе в тогдашней Тверской губернии, через Бологое в Москву. Наш поезд из нескольких товарных вагонов и маневрового паровозика добирался до Москвы почти неделю. Когда кончалось топливо, поезд останавливался даже на перегоне, мужчины шли в лес, рубили дрова, загружали паровоз, и мы ехали дальше. Москва нас встретила сугробами и темнотой декабрьского вечера.
Отец раздобыл какие-то санки, на них были взгромождены наши незатейливые пожитки, и мы отправились в многочасовое путешествие от Октябрьского (ныне Ленинградского) вокзала до Сивцева Вражка и Афанасьевского переулка.
Позднее я читал много работ, где приводились статистические данные о промышленном и сельскохозяйственном производстве того периода, изучал всевозможные экономические справочники, но путешествие по декабрьской Москве 21-го года помнится и сейчас и лучше всяких документов говорит о том, что было тогда!
Казалось, что жизнь замерла. Но это только казалось!
В действительности страна была полна сил. Надо было только открыть шлюзы тем могучим потокам энергии, инициативы, смелости в принятии решений, которые через несколько лет — в течение одной пятилетки — вернули промышленность и сельское хозяйство на дореволюционный уровень. И не просто вернули, а создали основу для следующего этапа стремительного развития, создали предпосылки для успешного ведения Великой Отечественной войны и привели к победе над фашизмом.
Владимир Ильич, партия нашли те могучие резервы жизненной силы и энергии народа, которые стремительно повели страну по пути прогресса. Были найдены новые организационные формы управления народным хозяйством, разработаны социально-экономические механизмы, определившие неуклонный подъем производительных сил страны, который иногда на Западе называют «феноменом Советской России». И не случайно период восстановления, первые мирные пятилетия СССР служат объектом пристального изучения учеными всего мира. Его исследуют в Америке, в Японии, в других капиталистических странах, но особое внимание к нему проявляют специалисты социалистических стран. В Венгрии, Югославии, Болгарии на вопрос, почему они выбрали именно такие управленческие структуры, а не иные, мне часто говорили, что истоком их решений был наш, советский опыт становления социалистического государства. Действительно, те формы хозяйствования, которые мы видим в братских социалистических странах, имеют в своей основе идеи, сослужившие добрую службу в первый период существования Советского государства.
Большой интерес к советской практике экономического строительства, управления и организации производства проявляется и в развивающихся странах, особенно тех, кто придерживается социалистической ориентации.
Изучение нашего опыта всегда будет неоценимым подспорьем для поисков сегодняшних решений. Исследователь, специалист в области управления найдет в нем множество удивительных открытий и талантливых изобретений. Что стоит, например, создание синдикатов — этого истинного двигателя новой экономической политики.
Синдикаты не просто хозрасчетные организации — это гораздо больше. Тресты и синдикаты были государственными организациями с государственным капиталом.
Но обладали практически полной самостоятельностью во всех хозяйственных делах. С Госпланом, скажем, их отношения строились на договорных основах и по своему правовому статусу чем-то напоминали компании в западных странах. Это дало повод некоторым «левым» критикам обвинять Советское правительство в насаждении в стране государственного капитализма. Все эти вопросы хорошо известны, и ответ нашей партии на подобную критику был дан еще в 20-х годах. Синдикаты явились той формой реализации принципов социалистической собственности, которая в период восстановления соответствовала социально-экономическим условиям страны. Создание синдикатов позволило партии решить такие трудные проблемы, как ликвидация пресловутых ножниц между городом и деревней, возникших в 1923 году и выразившихся в несоответствии рыночных цен на продовольствие и промышленные товары. Именно такие синдикаты, как в Богородске или Иваново-Возчесенске, обеспечили производство дешевых хлопчатобумажных тканей, в которых так остро нуждалась наша страна, и прежде всего раздетая и нищая деревня. Они возникали не только в легкой промышленности. Структура системы «синдикат трест» была очень гибкой и легко адаптировалась к различным потребностям той или иной отрасли и к тем или иным условиям.
Эта способность определялась их очень высоким уровнем экономической самостоятельности, концентрации и специализации производства.
Коллективы предприятий, входящих в трест или синдикат, не имели права собственности на средства производства. Завод или фабрика не были кооперацией — они оставались государственными предприятиями. Но права руководителей были очень широкие. Зато они и отвечали головой за деятельность предприятий синдиката перед правительством.
Синдикаты и тресты представляли собой весьма мощные организации. Они были способны к самоинвестированию, к саморазвитию; ими найдены весьма интересные формы взаимоотношений с Госпланом, разработаны и внедрены методы стимулирования и поощрения трудящихся, накоплен немалый опыт хозяйствования. В начале 30-х годов синдикаты начали преобразовываться в главки. По-видимому, основной причиной явилась необходимость более высокой организации и централизации управления в условиях надвигающейся фашистской угрозы. Немаловажную роль сыграло, вероятно, и отделение материально-технического снабжения от производства — государственное мероприятие по ликвидации рыночного механизма регулирования, однако я убежден, что кое в чем данная форма управления социалистнческим народным хозяйством не потеряла своего значения и сегодня. Конечно, с тех пор утекло много воды, и наша практика неизмеримо далеко шагнула вперед, но, например, система договоров, которой в те годы широко пользовались, жесткая (вплоть до суда!) ответственность должностных лиц за их выполнение и то поощрение инициативы, самостоятельности и риска, благодаря которым деятельность синдикатов была весьма эффективной, заслуживают самого внимательного изучения.
