как сумасшедшие. Я вдруг понял, что у нас накопилось немало общих воспоминаний. Внезапно мне захотелось поговорить о будущем, но я подавил это желание.
Потом пошел дождь. И, естественно, он начался, когда мы лазили по прибрежным скалам. На мое ворчание Билли ответила:
— Здесь как в Шотландии! Дождь — это часть пейзажа. Разве можно представить себе Северо- Шотландское нагорье или озеро Лох-Ломонд в лучах солнца?
Кароль протянула Мило чайную ложку со словами:
— Попробуй, это просто объедение! Домашние трюфели с кремом шантийи.
Бросив на подругу хитрый взгляд, Мило попробовал десерт: довольно плотной консистенции, а по вкусу действительно похоже на трюфель с легким ароматом вишневой косточки.
Они сидели за уличным столиком ресторана на пьяцца Навона — площади, мимо которой не проходит ни один турист, приезжающий в Вечный город. Известную площадь, где первые этажи домов занимают кафе-мороженое и рестораны с живописными террасами, издавна облюбовали художники-портретисты, мимы и уличные торговцы.
Вечерело. Подошла официантка и зажгла стоящую на столе свечу. Было тепло. Мило с нежностью смотрел на Кароль. Несмотря на неудачу с книгой, они отлично провели день, гуляя и мирно беседуя. Несколько раз Мило собирался признаться в чувствах, которые так долго скрывал, но всякий раз сдерживался, боясь потерять дружбу и расположение Кароль. Он был очень уязвим и боялся, что не переживет отказа. Ему очень хотелось, чтобы она взглянула на него по-новому. Научиться вести себя с ней по-другому. Показать, каким он может стать, если будет любим.
За соседним столиком ужинала семья австралийцев с пятилетней дочкой. Кароль и девочка подмигивали друг другу и то и дело прыскали со смеху.
— Какая чудесная малышка!
— Да, очень забавная.
— И такая воспитанная!
— А ты хочешь иметь детей? — внезапно спросил Мило.
Кароль тут же заняла оборонительную позицию:
— Что за странный вопрос?
— Э-э-э… мне кажется, ты будешь отличной матерью.
— С чего ты взял? — огрызнулась она.
— Просто чувствую.
— Бред!
Мило одновременно удивила и расстроила резкость Кароль.
— Почему ты так реагируешь?
— Я хорошо тебя знаю. Уверена, это одна из фразочек, которыми ты охмуряешь девиц. Ты же думаешь, что любой приятно услышать такое.
— А вот и нет! Ты несправедлива ко мне! Чем я заслужил такое отношение?
Он так разнервничался, что опрокинул стакан.
— Мило, ты меня не знаешь! Тебе ничего не известно о моей личной жизни.
— Так расскажи, черт возьми! Что за секреты?
Кароль задумчиво посмотрела на друга и решила поверить в искренность его намерений. Может, она и правда погорячилась.
Мило поднял стакан и промокнул лужу салфеткой. Зря он, конечно, вспылил, но внезапные перемены в настроении Кароль по отношению к нему становились невыносимы.
— Почему ты обрушилась на меня, стоило затронуть эту тему? — спросил он более спокойным голосом.
— Потому что я уже была беременна.
Кароль отвернулась. Правда сама собой вышла на свет, как пчела, вылетающая из банки после нескольких лет, проведенных в заточении.
Мило был ошарашен. Он сидел не шелохнувшись и смотрел на глаза Кароль, блестевшие в темноте, как грустные звезды.
Она достала свой билет на самолет и положила на стол.
— Хочешь узнать подробности? Отлично. Я доверюсь тебе. Я раскрою свою тайну при условии, что ты не произнесешь в ответ ни одного слова. Я расскажу то, что не знает никто, а потом сяду в такси и уеду в аэропорт. В двадцать один тридцать последний рейс в Лондон, а оттуда в шесть утра есть самолет до Лос- Анджелеса.
— Ты уверена, что…
— Абсолютно. Я рассказываю и уезжаю. А потом ты неделю не звонишь и не ночуешь у меня. Либо так, либо никак.
— Хорошо, я согласен.
Кароль посмотрела по сторонам. В центре площади гигантские статуи фонтана Четырех Рек уцепились за обелиск и бросали на нее суровые взгляды.
— В первый раз он сделал это в мой день рождения, когда мне исполнилось одиннадцать, — начала она.
— Только не говори, что умеешь разжигать костер, — пошутила Билли.
— Конечно, умею, — обиделся я.
— Ладно, поиграй в мужчину, а я буду смотреть на тебя обожающим взглядом покорной женщины.
— Если думаешь, что мне это помешает…
К великой радости Билли, над Финистером бушевала гроза: ставни хлопали, потоки воды лились по стеклам, а в доме было холодно, как на Северном полюсе. Очевидно, упомянутое в объявлении выражение «деревенское очарование» переводилось с французского как «отсутствие отопления» и «отвратительная изоляция».
Чиркнув спичкой, я попытался разжечь горку сухих листьев, которые засунул под поленья. Огонь быстро принялся… и почти сразу потух.
— Неубедительно.
Билли тщетно пыталась скрыть улыбку.
В банном халате и с тюрбаном из полотенца на голове она подбежала к камину.
— Найди мне газету.
Порывшись в ящике буфета, я обнаружил старый номер «Экип» от 13 июля 1998 года, вышедший на следующий день после победы Франции в Кубке мира по футболу. На первой странице огромными буквами было написано «НАВСЕГДА», а ниже фотография Зинедина Зидана, бросающегося в объятия Юрия Джоркаеффа.
Билли разъединила листы и скомкала так, чтобы воздух легко проходил между ними, объяснив при этом:
— Бумага должна дышать. Меня так учил отец.
Она перебрала щепки, оставив только самые сухие, и сложила их над комом бумаги. Наконец Билли построила нечто вроде вигвама из крупных поленьев и гордо произнесла:
— Теперь разжигай.
Две минуты спустя в камине весело потрескивал огонь.
