укрытия-ловушки имелись. Слава богу, что русские так медленно раскачиваются. Еще вчера они бы голыми руками взяли поврежденную лодку со сдохшими аккумуляторами и водой по колено в половине отсеков.
Но за двое суток падавшие от усталости моряки и аварийная команда сделали почти невозможное. Наложили заплату и заварили большую пробоину в рубке, проверили места, в которые попадали снаряды и имелись микротрещины, укрепили заклепки. Артиллеристы кое-как выпрямили перекошенную тумбу с носовой 88-миллиметровкой, главным оружием в надводном бою.
Продолжалась зарядка аккумуляторов, в очередной раз проверялись электромоторы. Требовалась хотя бы пара часов. Пусть подтекает часть клепок, но можно будет нырнуть и попробовать вырваться. Капитан принимал решения быстро. Отрывисто приказал старшему офицеру:
–?У нас четыре пулемета. Срочно сколотите команду из десяти человек во главе с боцманом. Техников не трогать. Выберите лучших стрелков. Пусть выдвигаются с пулеметами и запасом гранат навстречу, подпустят русских поближе и нанесут удар.
Вызванный боцман кивал головой.
–?Патронов не жалейте, в море они нам не понадобятся. От самолетов будем отбиваться из орудий. Ближе чем на километр русских к лодке не подпускать.
–?Ясно, господин капитан.
–?Водолазам через час срезать тросы у трех мин. А часа через полтора попробуем нырнуть.
Экипаж верил в своего удачливого рыжебородого капитана. Команды исполнялись на лету. Десять человек с тремя пулеметами бежали вверх по склону и занимали позиции. Снайпер, опытный охотник, протирал патроны. У него не было оптического прицела, но стрелял он отлично, первый выстрел принадлежал ему, а потом вступят в дело пулеметы.
Обе группы в горячке делали ошибки. Боцман в чине обер-фельдфебеля был опытным моряком, но на суше чувствовал себя неуверенно и не сумел надежно замаскировать пулеметы.
Штабной орденоносец и никудышный разведчик Кулаев вел людей напролом. Возбуждение и страх мешали организовать правильные действия. Хуже того: заглушая страх, он хлебнул из своей фляжки граммов сто пятьдесят водки, которая лишь усилила возбуждение.
Кулаев уже видел, как группа будет штурмовать причал. В открытые люки субмарины полетят гранаты, а пакеты с взрывчаткой сметут надстройки, выведут из строя орудия.
–?Стойте, там пулеметы! — закричали одновременно Слава Фатеев и Антон Парфенов, бросаясь на землю.
Кулаев не видел никаких пулеметов и продолжал бег. От него не отставали двое помощников. Командир взвода Осокин тоже пока не видел пулеметы и не осмелился бросить представителя штаба. Часть морских пехотинцев залегла, другие прятались за стволы елей и хилых берез.
Первая пуля, выпущенная снайпером, ударила в грудь Степана Осокина. Он воевал с зимы сорок первого, был дважды ранен и гордился, что его взяли в десантный отряд морской пехоты. Он был смел и находчив, но ему не хватило решимости действовать самостоятельно, ведь командиром являлся он, а не пришлый штабной офицер.
Мысль, что он умирает, резанула Степана таким отчаянием, что из глаз невольно выкатились слезы. Он жалел себя, а еще больше мать. Летом сорок первого пропал без вести отец, затем сгинул под Ржевом младший брат. Степан учился тогда на курсах младших лейтенантов и попал на передовую в декабрьское наступление под Москвой. Он надеялся, верил, что выживет, семья и так заплатила высокую цену в первые месяцы войны. Не получилось… Пуля пробила аорту и легкое, кровь стремительно вытекала, а сердце отстукивало последние слабые удары.
Одновременно заработали два пулемета. Кулаев успел повалиться на землю, одна из пуль рванула рукав маскхалата и вырвала клочок мяса из предплечья. Не повезло двум его помощникам, один был убит наповал, другой тяжело ранен в ногу выше колена.
Не повезло и одному из морских пехотинцев отряда «Онега». Пули насквозь прошили мягкую древесину ели и простегнули насквозь молодого десантника. Он медленно сполз на хвойную подушку, голубое небо становилось пасмурным, сознание проваливалось в темноту.
–?Всем лежать, — взял на себя команду старшина второй статьи Вячеслав Фатеев.
Кто-то вел беспорядочный огонь, но набравшиеся опыта бойцы «Онеги» уже укрылись за камнями, грудами древней спекшейся лавы, поваленными деревьями. Два немецких пулемета МГ-34 подметали длинными очередями склон горы, снайпер выискивал новую цель. У бойцов «Онеги», кроме накопленного опыта и умения маскироваться, имелось важное преимущество: они располагались выше по склону, имели хороший обзор и уже разглядели врага.
Антон Парфенов взял на прицел ближний пулемет. Заглушаемый трескотней, одинокий винтовочный выстрел оказался роковым для первого номера МГ?34. Пуля расколола верхнюю челюсть и вышла из шеи. Подводник, привыкший расстреливать экипажи потопленных судов, выпустил рукоятку пулемета. Сильная боль и поврежденный мозг заставили его выпрямиться, встать на колени, подставив себя под пули. Фатеев добил его очередью из автомата и отполз в сторону.
В то место, откуда он только что стрелял, уже летели очереди второго пулемета. Десантники вели редкий прицельный огонь, в их сторону ударил третий пулемет. Слава Фатеев ожидал, что командир подлодки выставит заслон, но не думал, что их встретят сразу три пулемета, а атаку десантников возглавит самоуверенный и малоопытный штабник.
Рядом кричал и умолял о помощи тяжело раненный помощник Кулаева:
–?Вадим Аркадьевич, помогите! Кровью истеку.
Значит, так звали орденоносца Кулаева. Прячась за большим камнем, он пытался командовать:
–?Эй, кто там, оказать помощь!
–?Заткнись, — потеряв терпение, крикнул Фатеев. — Командиром тебя никто не ставил, воюй в одиночку. А раненому не поможешь, он под пулеметом лежит.
Тем временем убитого пулеметчика заменил второй номер и снова открыл огонь. Его снял Афанасий Шишкин, немец сунулся головой в казенник и замер.
Бой шел с переменным успехом уже полчаса. Когда вытаскивали тяжело раненного в ногу помощника Кулаева, снайпер убил наповал еще одного десантника. Сам Кулаев давал длинные очереди, не высовываясь из-за камня. Он словно торопился расстрелять единственный диск. Запасной он не взял, так как считал, что воевать будут другие.
Поглядев на мертвое тело лейтенанта Степана Осокина, и бледное как полотно лицо тяжело раненного разведчика, Фатеев, не владея собой, крикнул Кулаеву:
–?Прекращай палить в небо и ползи по ложбине к пулемету на левом фланге.
–?Я старше по званию и тебе не подчиняюсь, — запальчиво выкрикнул старший лейтенант. — Ползи сам.
–?Вместе поползем. Еще час провозимся, и лодка уйдет. Там уже сварка погасла, значит, ремонт заканчивают. Будешь отвечать перед особым отделом. Сам на себя команду взял и дело завалил.
–?Мы подтвердим, — подал голос Афанасий Шишкин.
–?Афоня и Антон, прикройте нас, — попросил Слава.
Фатеев полз, выбирая ложбины и дождевые промоины. Его юркое крепкое тело скользило по сухой траве. Кулаев был вынужден присоединиться к старшине. Он знал: если задание провалится, самое малое, на что он мог рассчитывать, — направление в пехотный взвод, а это верная смерть в первой же атаке. Могут и шлепнуть за трусость, свидетелей хватает. Он едва не выл, жалея себя и свою комфортную сытую жизнь в штабе.
Кулаев сделал еще несколько глотков из фляжки, но алкоголь не помогал, а лишь еще больше затуманивал сознание. Он не знал, что даже самые большие любители выпить из десантников никогда не хлебали во время боя.
Тем временем Парфенов посылал пули в боцмана-пулеметчика, не давая ему вести прицельный огонь. Снайпер тяжело ранил еще одного десантника, но через минуту получил пулю в лицо от Афанасия Шишкина. Зажав рану ладонью, он пополз к пирсу. Боцман, уклоняясь от точных пуль Антона Парфенова, стрелял наугад, затем стал менять раскалившийся ствол.
Славка уловил паузу и, привстав на колено, дал очередь. Автомат ППШ — скорострельное оружие,
