С РГД-33 в целях безопасности снимали металлические «рубашки», длиннорукий старшина запускал гранаты точно в цель, и деревянные манекены часто разваливались на куски от прямого попадания. Остальные манекены, издырявленные осколками, чинили и латали вечером самые неудачливые гранатометчики.
Непонятно, зачем хвалились авторы инструкций, что радиус убойного действия осколков РГД составляет 25 метров, но Слава Фатеев вскоре убедился, что уложить врага или нанести ему серьезные повреждения можно, если граната взорвется метрах в десяти. На более далекое расстояние большинство осколков теряло свою убойность.
Ф-1, или «лимонки», действовали мощнее. Занятия с ними проводились всего пару раз. Фатеев видел, как квадратные осколки вырывали куски досок и разбрасывали их в разные стороны. В то же время часть чугунного корпуса «лимонки» разносило буквально в пыль, которая была опасна всего на несколько шагов. Но, глядя, как сжимаются и влипают на дно окопов бойцы, а наблюдатели-зеваки стараются убраться подальше, Слава понял, что взрывы, а особенно сразу нескольких гранат, морально придавливают противника. После первых же тренировок Фатеев всегда брал на задание три-четыре «лимонки», и они не раз его выручали. А уничтожить экипаж «Нормана» в отсеках и за щитами можно было только гранатами.
Учения с гранатами, особенно с РГД, — вещь для начальства хлопотная. Молодые бойцы теряются. Перед броском надо снять с предохранителя, провернуть рукоятку, встряхнуть корпус и затем бросать, помня, что у тебя четыре секунды. Чтобы не перепутать очередность операций, тренировались на деревяшках.
Не обошлось без несчастного случая. Паренек из Архангельска, встряхнув РГД, вдруг застыл в оцепенении, громко и медленно отсчитывая секунды. Первым опомнился Слобода.
–?Охренел?
Сказано было крепче, матом, но и действовал политрук шустро. С руганью вышиб шестисотграммовую РГД и повалил парня. Граната была с металлической «рубашкой», и досталось обоим как следует. Парню перебило руку, издырявило осколками плечи, лицо. Политруку вырвало под мышкой клок бушлата вместе с кожей и ударило мелким осколком в скулу. Никита Васильевич Маркин, обозленный, что придется ходить в штаб и писать оправдательные бумажки, орал на Слободу:
–?Ты ведь людей отбираешь? Не видел, что боец заторможенный, спит на ходу?
Фельдшер Рябков, накладывая шину, объяснил:
–?Парень нормальный, просто шок случился. Боятся молодые гранат, вот в башке и перемыкает. Да перевяжите вы Кольку, мать вашу, у него все лицо кровью залито.
В общем, обошлось без лишней волокиты и проверок. Беломорье — это не Куйбышевская область, где штабной на штабном сидит. Парня отправили в госпиталь как получившего боевое ранение, а Коля Слобода лишился половинки брови, обзавелся шрамами и приобрел невиданный для политработника авторитет:
–?Наш комиссар не ссыкун. На гранату, как на бабу, без раздумья кинулся.
–?Другого комиссара и не дали бы! Свой парень!
Но хвалиться пока было нечем. Горные егеря да и остальные солдаты группы армий «Север» прошли куда более основательную подготовку. И Маркин убедился в этом в первой же операции по уничтожению плавучей батареи «Норман».
Операция была задумана как ответный удар врагу, который, пользуясь превосходством на фронте, нагло лезет от границы с Финляндией, через горные хребты, по морю вдоль побережья, в глубокий тыл Красной армии, нанося удары от Архангельса до Петрозаводска.
Операцию по уничтожению плавучей батареи «Норман» можно было назвать удачной с большой натяжкой. Едва не половина отряда выбыла убитыми и ранеными. Хотя и на линии фронта потери были не меньшими, а в лобовых атаках исчезали целые роты.
Глава 3
Егеря группы «Север»
Серьезные это были ребята из горно-стрелковых егерских батальонов группы армий «Север». Элитные войска. Иногда называли себя «белые волки». По повадкам, стремительным налетам в светлом или белом камуфляже, они действительно напоминали волков. Но и старший лейтенант Маркин времени не терял, его отряд «Онега» учился и на полигоне, и в боевых схватках, быстро набирая опыт.
Весной активно пошли караваны союзников с вооружением и техникой из Англии и США через Мурманск по Баренцеву и Белому морю в Архангельск. Везли танки, самолеты, паровозы, листы алюминия, тушенку и прочие нужные вещи.
Долгое время было модно свысока оценивать американские и английские поставки. Танки горят, как свечки, самолеты так себе, а без вашей тушенки мы вообще бы легко обошлись. Это не совсем так.
Достаточно было зайти в любую солдатскую столовую или заглянуть на полевую кухню, чтобы убедиться, как неважно обстояли дела с питанием. Бойцы, случалось, по несколько дней, а то и недель сидели на похлебке с перекисшей капустой и редкими блестками жира. Оживлялись, когда в ротный котел бросали две-три банки тушенки. Пара килограммов мяса и сала на сто человек, их и не разглядишь в большом котле, но каша или суп становятся сытнее.
А самолеты? Пять тысяч истребителей «Аэрокобра» привезли корабли в Советский Союз. Скорость 615 километров в час, вооружение сильное — пушка и крупнокалиберные пулеметы. Для сравнения: новый советский истребитель «Як-1» (хорошая машина!) выжимал 590 километров в час, имел деревянный корпус и вооружение куда слабее, чем у американца. Я уже не говорю об устаревшем И-16 («ишачок»), с его скоростью в 500 километров и малокалиберными пулеметами ШКАС, скорострельными, но малоэффективными.
Наши летчики на любых самолетах в бой шли смело и сбивали фрицев, хотя несли немыслимые потери. Эскадрильи и полки таяли, гибли целиком за считаные дни и недели. Так что не пустяк были эти пять тысяч «Аэрокобр», две тысячи истребителей «Киттихоук» с шестью крупнокалиберными пулеметами в крыльях, а также небольшие партии других самолетов. Чем не помощь?
И танков поступало немало. Герой Советского Союза Дмитрий Лоза хорошо отзывался об американском «Шермане». В чем-то он уступал нашему Т-34, но уж значительно превосходил легкие танки БТ, Т-26 или Т-60 с малокалиберной пушкой. Так что не зря немецкое командование выставляло на пути конвоев стаи подводных лодок, эскадрильи бомбардировщиков, и не прекращалось постоянное наблюдение за морем.
Наступивший на несколько месяцев полярный день облегчил работу немецким летчикам и подводникам. Полеты, если не мешала плохая погода, осуществлялись ежесуточно.
Едва не каждый день поднимались столбы дыма и доносились отдаленные раскаты взрывов. В безветренную погоду над водой на сотни метров поднимались грибовидные облака от сгоревших или взорванных крупных транспортов.
На берегах узкого в этих местах Белого моря и Двинской губы немцы стали забрасывать группы разведки (в основном егерей), активизировали агентуру. Среди коренных местных жителей осведомителей даже в трудное время 1942 года найти было сложно, но предатели все же находились, особенно среди ссыльных националистов. Существенной роли они не играли, выполняя функции проводников, да и находились в основном под наблюдением. Зато запищали на высотах и в заливах радиопередатчики заброшенных в тыл разведывательных групп, показывая цели немецкой авиации.
Впрочем, использовалась не только авиация. Немецкие десантные отряды группы «Север» наносили болезненные удары везде, где представлялась возможность. Сброшенные парашютисты в течение нескольких часов хозяйничали в райцентре, взорвали мост, железнодорожные пути, грузовые склады.
Комендантский взвод и зенитный расчет были уничтожены умело и стремительно. Парашютисты знали свое дело, все произошло настолько быстро, что растерянная телефонистка успела произнести несколько бессвязных фраз, которые никто не понял. Ее закололи ножом в спину. Девушка так и осталась
