– Неужели ничего нельзя сделать? – отчаянно спросила Марина, буравя глазами капитана. – Вы же специальный отдел, вы должны знать! Или законы уже ни за что не карают?
Лукоморов усмехнулся в свои шикарные густые усы:
– Почему же нельзя? Законы есть, и они карают. Иногда даже строго. Вот, например, если бы эти ваши двое мальчишек устроили притон у себя дома или еще на какой-то квартире, их вполне можно было бы привлечь. Может быть, даже посадить. По милицейской терминологии, притоны бывают трех видов. Притон, где играют в азартные игры, – раз. Притон, где собираются наркоманы, – два. И еще бывает притон разврата. За это полагается тюрьма, но в этом случае нужно доказать, что некий человек имеет помещение, где организуются неоднократные встречи проституток с клиентами для «оказания услуг сексуального характера».
Вот тогда это притон и можно сажать организаторов.
– Если узнаете, что парни приводили девушек на квартиру с клиентами или еще куда, в какое-нибудь закрытое помещение, и делали это неоднократно, – сообщайте, – закончил капитан Лукоморов, докурив сигарету и медленно размяв ее в наполненной окурками мраморной пепельнице, бог знает каким образом оказавшейся в этом захламленном казенном помещении.
Делать тут было больше нечего. Марина попрощалась и вышла во двор. Присела на скамейку, закурила сама. Она знала, что капитан прав: что он может поделать?
Ничего: ситуация такова, что закон не позволяет. А что может она сама?
Поговорить с девочками? Вызвать их родителей? Ну хорошо, она сумеет уговорить их, убедить. Нарисует картины пострашнее. Допустим, девочки согласятся прекратить свои занятия на обочине. Наверное, Лера не согласится – с ней, судя по рассказу Нади, будет посложнее…
А что потом? Потом Марина уйдет, девочки пойдут по улице, и тут появятся Толик с Денисом. А они уже успели почувствовать сладость денег, отбираемых у беззащитных девчонок. Откажутся они от своего? Конечно, нет. Сумеют ли заставить девочек снова выйти на трассу? Безусловно. Марина уже успела познакомиться с Толиком прошлой ночью, так что отлично могла себе представить, чем закончится встреча этого урода с каждой из девчонок. Она вспомнила грубые безжалостные руки, схватившие ее, мявшие ее тело, и содрогнулась. Нет, какую профилактическую работу с девчонками ни проводи – эти властные цепкие руки окажутся сильнее. А к каждой школьнице участкового не приставишь…
Она поднялась со скамейки и вернулась в отдел. Снова толкнула маленькую дверь, прошла по длинному коридору.
– Послушайте, – сказала она Лукоморову, снова появляясь на пороге, – а где начальник отдела?
Капитан взглянул на Марину, и на его лице впервые появилась искренняя улыбка.
– Вы что, думаете, я от вас что-то скрываю? – спросил он участливо. – Думаете, что мог бы помочь, но не хочу? Вы что, такая наивная или служите совсем недавно? Вам сколько лет?
– Неважно, – начала распаляться Марина, – просто я не могу уйти отсюда, пока что-нибудь не решу. Понимаете? Не могу! Там девочки пропадают совсем, а я не имею права на это спокойно смотреть. Мало ли что нет закона! Мало ли!
Она чуть не плакала от отчаяния. При своем упорном характере Марина буквально не переносила моментов, когда упиралась в стену. Нет: тут либо добиться своего, сделать дело, либо поскандалить на всю катушку и разрыдаться уж окончательно.
Видимо, Лукоморов правильно оценил ее состояние, потому что спорить не стал.
– Хотите начальника? – по-прежнему улыбаясь, мягко проговорил он. – Ради бога, как говорится… Только глупо это, время зря теряете… Вон туда, дальше по коридору, четвертый кабинет. Майор Вербин.
Когда она вошла, хозяин кабинета сидел спиной, и Марина увидела только коротко стриженный седой затылок.
– Разрешите, товарищ майор?
– Одну минутку – раздался глухой голос, – Да, проходите, я сейчас.
Мужчина сидел к ней спиной, над чем-то склонившись. Потом повернулся, и Марина столкнулась с ним глазами. Так она во второй раз в жизни встретила майора Владимира Вербина.
Марина узнала этого человека сразу – ее словно пронзило электрическим током. Они виделись всего один раз, шесть лет назад, но это ничего не значило.
В глазах потемнело, колени затряслись.
И он ее сразу узнал – тут не было сомнений. Как же она сразу не вспомнила его фамилию? Ведь точно – Вербин, только тогда, шесть лет назад, он был старшим лейтенантом. Совсем как она сейчас.
Молчание длилось секунду. Потом майор взял себя в руки и коротко сказал:
– Садитесь. Вы кто?
Только слегка дрогнувший голос выдал его смятение. Владимир Вербин видел перед собой высокую .молодую женщину в сером форменном мундире с погонами.
Форма сидит хорошо, фигура стройная, на окантованных красным погонах – три звездочки.
«Да, это она», – сказал он себе в первое мгновение.
«Нет, это не она» – во второе.
«Нет, все-таки она!»
Он не ошибся, и знал это. Женщина растерялась, и Вербин понял, что и она его помнит.
– Старший лейтенант Карсавина, – дрожащим голосом произнесла Марина, – инспекция по делам несовершеннолетних Правобережного РУВД.
