– Но должны же они чем-то отличаться, – все еще не сдавалась Марина, хотя ощущала, что терпение ее подходит к концу.
– Вот это, – продавщица неохотно ткнула пальцем в «Шанель», – на основе шелка. А вот это, – палец отчетливо метил в сторону «Елена Рубинштейн», – на основе рисовой муки.
– И сколько?
– Что «сколько»?
– Стоит. Я не вижу тут ни одного ценника.
Теперь уже маски были сброшены, и взаимная неприязнь могла вырываться наружу.
– Женщины, которые действительно следят за своей внешностью, – отчеканила продавщица, – Думают не о цене, а о красоте.
Сказано это было дерзким тоном, продавщица глядела куда-то в сторону поверх плеча, и Марине вдруг пришла в голову дикая мысль ударить кулаком поверх стеклянного прилавка – прямо в накрашенную дорогой косметикой мордочку.
– «Шанель» – тридцать долларов, а «Рубин-Штейн» – тридцать семь.
Мозг Марины в течение томительной минуты множил и делил, переводя доллары в зарплату старшего лейтенанта милиции. Результат выглядел не просто тоскливо.
Он был ужасающим…
– Ну, – нетерпеливо произнесла продавщица.
Странные люди встречаются иногда: они хамят покупателю, ставят его на место, а потом еще обижаются, что тот уходит ни с чем.
– Зайду-ка я в другой раз, – сказала Марина, и улыбнулась:
– Что-то вы мне сильно не понравились. Цвет лица, и вообще… Плохая реклама у вашего магазина.
Сказала и вышла, повернувшись спиной. Пусть еще скажет спасибо, что не получила в глаз. А что, вполне бы могла огрести…
И, что самое обидное, ничего невозможно объяснить. Это нельзя объяснить словами. Ну нельзя же в самом деле сказать прямым текстом: я – офицер милиции, у меня высшее образование. А ты – жалкая дура с девятью классами за спиной. Ты не представляешь из себя ничего, ничего не можешь и не умеешь. Богатые люди взяли тебя сюда, чтобы ты коробочки перебирала. Так почему же ты так возгордилась, чем? На каком основании ты считаешь себя выше, чем я? Потому что у меня нет лишних тридцати – сорока долларов? Но ведь, милочка, и у тебя их тоже нет.
И не оттого ли ты, глупышка, так старательно демонстрируешь презрение ко мне, что в первую очередь подсознательно глубоко презираешь себя? Наверное, для последнего у тебя есть основания. Не правда ли, ха-ха-ха?.. И еще раз, еще мрачнее и раскатистее: ха-ха-ха!
Нет, положительно не получилось у Марины сегодня расслабиться в приятном магазине. Не удалось побаловать себя. Что ж, надо заняться чем-нибудь другим.
…На следующий вечер в отделе была запланирована спецоперация. Это рутинная процедура, во время которой редко случались какие-либо неожиданности.
Спецоперации по выявлению притонов разврата проводятся в отделе по плану каждую неделю.
Марину еще ни разу не привлекали к таким операциям, но на этот раз Вербин настоял.
– Я понимаю, что ты весь день ходила по школам, – сказал он. – Понимаю, что устала и голова занята другим делом…
– Гораздо более серьезным, не правда ли? – попыталась вставить слово Марина.
Но Вербин упрямо покачал головой и отвел глаза в сторону, как делал всегда, когда не собирался отступать от намеченного.
– Ребята могут обидеться, – закончил он тоном, не допускавшим возражений.
– Это – общая работа, в ней должны участвовать все сотрудники.
Марина вздохнула и, бросив сумку, оттягивавшую весь день плечо, уселась за телефон – звонить домой, Артемке. Нужно было, как всегда в подобных случаях, успокоить его, объяснив, что мама придет поздно, и научить, каким образом следует разогреть себе ужин. С одной стороны, это неплохо, если мальчик с семи лет будет приучаться к самостоятельности, но с другой – ему ведь нужно и материнское общение. Причем полноценное, а не торопливые слова по телефону…
– Ты купила кэпсы? – спросил тоскливо Артем, и Марина, еще не успев ответить, уловила обиду в его голосе. Сын уже заранее знал, что мама снова забыла. Тьфу ты, вот незадача! Глупое дело эти кэпсы, и недорогое. Подумаешь – картонные кружочки с картинками…
«Просто я сама несерьезно отношусь к детскому увлечению, – подумала Марина, обругав себя в очередной раз. – Это свинство с моей стороны».
Она взглянула на часы. Нет, и сегодня она не успеет купить эти дурацкие кэпсы…
По случаю предстоящей операции в отделе, начиная с шести часов вечера, было оживленно. Сейчас самым главным лицом тут стал Виталик, на которого то и дело устремлялись взоры всех присутствующих.
Осознавая важность своей роли, Виталик гордо восседал за столом и буквально лучился значительностью предстоящего.
На столе перед ним лежала газета рекламных объявлений, развернутая на последней странице, где помещался раздел «Знакомства».
