знаю, наперед неизвестно. Гляди у меня: не визжать, не дергаться, убью! Я их буду спрашивать, а ты молчи. Лежи, молчи и не шевелись. Ты только… – Вдруг он склонился в каком-то нелепом поклоне. И голос притих, обретя почтительность, – ты только помни: ты – донна Анна, а он… – голоса Лаптю не хватало, он задыхался, – он… он… Дон Жуан.
«Сумасшедший, – вспыхнуло в Анне, – Дон Жуан?.. Он бредит, бредит, а я стою и слушаю. При чем тут Андрюша? Нет, тут все связано, связано!»
Откуда-то снизу на нее вдруг пахнуло подвальным холодом. Она выпустила полотенце, и оно упало до полу.
– Убери глазища! – ощерился Лапоть. – Думаешь, новое что предлагаю? Во все века так. Не слыхала? Да куда тебе! С твоим образованием. У вас здесь с обрядами вообще на нуле.
Он вдруг цепко обхватил Анну за бедра, рванул к себе, больно вдавливая ей в живот пальцы.
– Запомнила? – прошипел он. – И кровью полью – стерпишь! Надо, надо, потому что это черная… черная… – у него не хватило дыхания, он умолк, сгибаясь, сворачиваясь, словно бы под непосильной тяжестью.
Анна вдруг услышала тонкий, еле различимый голос. Рвущийся, непрочный, совсем юный. Знакомый. Чей? Не вспомнить… Голос этот охранно протянулся между ней и Лаптем. Анна, напрягая слух, разобрала:
– Черная месса… Черная месса…
– Не буду, не заставишь! – обретя внезапные силы, взвизгнула Анна, глядя прямо в ненавистное лицо, отдирая по одному цепкие пальцы. Она бисерно дрожала с головы до ног. – Иди ты к черту, к черту со своей черной… мессой!
– Узнала! Откуда? – бешено завопил Лапоть, выпуская ее. Он резко отвалился назад, словно она ударила его сильно и точно. В вечернем тускнеющем свете Лапоть вдруг сорвался вниз, провалился по пояс в какую-то дыру, не то в яму. Она увидела его вскинутые руки и забелевшее полотенце. Анне показалось, он хочет накинуть полотенце ей на шею.
– Андрюша! – отчаянно крикнула Анна.
– Ну? – издалека отозвался Андрей.
Лапоть втянул в себя шипящее проклятие. Анна пробежала мимо него в комнату. Андрей все так же стоял у стены. Но черная тень за его спиной исчезла. Что-то изменилось, Анна не сразу поняла, что именно. А… он потушил свечу. Голубоватый дымок вился в воздухе.
Господи, Господи… Я боюсь свечей, стала бояться почему-то.
Привычно светила низкая лампа. На тахте слабо таял кристалл. Его лучи плоско растекались, повторяя складки покрывала.
– Ты что? – хрипло простонал позади Анны Лапоть. Он, видно, стоял совсем близко, прямо за ее спиной, потому что Анна уловила запах его несвежей, отдававшей кислым, одежды. Лапоть вдруг тонко всхлипнул. Анна невольно повернула голову на этот странный всхлип, увидела сальные волосы, заплатку, выползающую из-под мышки. Почему у него такие длинные волосы? Разве у него такие волосы?
– Не отпускай ее! – Лапоть протянул к Андрею руки. Его лицо покрыл мшистый налет. – Дай мне ее ненадолго. Я с ней поработаю, заставлю, хотя она узнала… Откуда, откуда узнала? Нет, лучше ты сам, прикажи, для тебя все сделает!
– Отвяжись, надоело мне, – отворачивая голову, проговорил Андрей.
– Красивый, – чувствуя, что молчать нельзя, неуверенно проговорила Анна, указывая на белый блестящий атлас, свисающий с кресла. – Роза, Андрюша, как живая.
– Соглашается, соглашается! Слышишь? Ну же, ну! – дико вскрикнул Лапоть.
– Заткнись, – глухо сказал Андрей.
В ушах Анны, нарастая, возник комариный писк. Сейчас, как дура, шлепнусь в обморок. Вот не хватало.
Андрей стоял перед ней, все так же опустив длинные руки, глядя на нее без выражения, подрагивая серой, обтянутой шелком коленкой.
– Меня ждут, – пересохшим голосом сказала Анна. – Мариша внизу, лекарства…
– Иди, – безразлично сказал Андрей.
Анна понимала: просто так уйти нельзя. Надо что-то сделать. Подойти к Андрею. Обхватить руками. Истошно завопить в голос. Рвануть, порвать этот серый бархат, чтоб он затрещал… Но нет, ничего нельзя.
Она торопливо схватила кристалл. Задернула молнию сумки. Поймала алчный, слепой от жадности взгляд Лаптя.
Вышла в прихожую. Оглянулась. Комната тонула в полумраке. Встав на цыпочки, Лапоть что-то жарко шептал Андрею.
Анна совсем было уже прикрыла за собой дверь. Вдруг, не сдержав отчаяния, снова распахнула ее и с яростью захлопнула. Звук получился громоподобный. На Анну посыпался с потолка какой-то прах. Упал кусок штукатурки, разлетелся у ее ног, обдав сапоги белой пылью.
– Вот так, – с мстительным облегчением прошептала Анна. Задыхаясь, она сбежала с лестницы. – Думаешь, боюсь тебя, дурак, гадина, псих ненормальный!
Мариши в подъезде не было. На батарее лежали варежки Анны. Черные в зеленый крестик.
Анна шла по улице, заставляя себя вглядываться в лица встречных, вслушиваться в слова, звуки, ища приметы привычной жизни.
Узкий краешек солнца плавал в подкисшем вечернем молоке. Перед Анной шел коротконогий мужчина в меховой облезлой шапчонке. Одну его руку оттягивала нитяная сумка, набитая грязными свиными ножками с тупыми серыми копытцами. В другой руке он нес кусок фанеры, прибитый к палке. Мужчина почувствовал ее взгляд, чутко и боязливо повернул голову. Шагнул в темные ворота. Нехорошо… Так не бывает. Анна поискала его глазами. В проеме ворот было пусто, он как сгинул в ненаселенной черноте.
Ее обогнали две рослые девушки. Полыхал озябший румянец на щеках. Ноги их, звонкие, быстрые, в тонких колготках, отливали стылой бронзой.
«Это всегда так на морозе, – стараясь успокоить себя, подумала Анна. – Как ходят! Не соображают ничего. Ведь все себе там застудят. Я раньше тоже так бегала».
Что Лапоть задумал? Сорвалось у него. Петух дохлый, маскарад. Нет, он не сумасшедший, он что-то хочет сделать со мной, с Андрюшей, подлец. Но у него сорвалось. Голый живот… Нет, больше не могу. Сейчас я позвоню Андрюше. Спрошу его… скажу… Просто так позвоню.
Автомат оказался рядом. Она вытащила кошелек и сразу нашла нужную монету. Стала набирать цифры, медленно по одной называя их вслух, как заклинание.
Длинные, спокойные гудки. Сейчас. Сейчас…
Я скажу, скажу ему, скоро вернусь, скажу, сырники на плите под крышкой. Все хорошо, все хорошо. Что он так долго трубку не берет? А… вот!
– Алло! – услышала Анна ровный певучий женский голос.
– Это кто? – растерявшись, спросила Анна.
– Александра, – не спеша, с мягким недоумением послышался спокойный ответ.
«Не туда попала». Анна осторожно, как стеклянную, повесила трубку.
Глава 13
Анна сошла с троллейбуса и свернула на Кузнецкий. Сумерки слоились, мелькал серый снег. Ноги утопали в жидком месиве, оно разбрызгивалось при каждом шаге до самого асфальта. Сверху падали и тут же таяли бесформенные хлопья. Воротник шубы намок, и она почувствовала запах мокрой шкуры, зверя. Уличная сырость пробралась всюду: под воротник, в рукава и глубже, глубже в грудь. Анна вытянула шарф, уткнулась в него подбородком, но сухой уголок шелка тут же густо облепил снег.
«К Марише скорей, – согревая себя мыслью о теплой, попахивающей газом Маришиной кухне, подумала Анна. – Сразу чаю горячего. Скажу: свежего завари».
На Анну налетела крепкая коренастая девушка в белом платке. Девушка так сильно и резко толкнула ее, что весь воздух вырвался из груди Анны. Хых!.. – невольно выдохнула Анна, и в лицо ей ударил ответный теплый шарик дыхания девушки. Пушистые, вьющиеся волосы из-под съехавшего на затылок платка несли на себе целую конструкцию сцепившихся, блестящих капель. Девушка, радуясь чему-то, быстро улыбнулась
