— Хочешь не хочешь, а детдомовские — они все дефектные. Потому и забирают только самых-самых. А Юрашка еще и под себя мочится.
— Как это?
— А, так тебе еще не рассказывали? Почитай, каждую ночь — лужа. Кому такой нужен?.. — Катюха остановилась. — Все, пришли, что ли. Отворяй калитку.
— Знаешь что, а ставь-ка ты прямо здесь, — внезапно предложил Генка. — Я сам донесу.
— Перед стариками хочешь покрасоваться?
— Само собой.
— А чего голосок тусклый? Или гулять раздумал?
Генка не стал мудрить.
— Да чего-то расхотелось.
— Что, городские, небось, лучше глянутся? — Катюха посмотрела с вызовом, и в глубине девчоночьих глаз блеснула сердитая водица. Темная, обещающая нешуточный шторм.
— Не в этом дело, — Генка изобразил улыбку. — Только больно уж ты говорливая.
— Так все равно же радио нет! — она с готовностью рассмеялась. — Разве что Степчик магнитофон свой иногда включит, так и тот сейчас поломал. Носится, как носорог, вот и крушит все что ни попадя.
— Видел я этого носорога…
— Во-во! Ты один раз видел, а я каждый день вижу, и до сих пор удивляюсь, что живая.
Зубки у Катюхи были ровные и белые, улыбка ей явно шла. Генка покосился на девочку с удивлением. Странно в ней все это сочеталось — грубоватая прямота, сердитые нотки, готовность к веселью.
— Ладно, если хочешь, погуляем, — решил он. — Только уж я сам все дотаскаю. А потом на улицу выйду.
— Смотри, не забудь!
— Не забуду.
— И не переломись раньше времени, — она снова рассмеялась…
На ошибках учатся, и больше Генка не геройствовал. Таскал по одному ведру, шагал аккуратно и часто менял руки. Потому и выплескивал уже меньше трети. Конечно, не подвиг Геракла, но, по крайней мере, остался живой. А еще через полчаса с щебечущей Катюхой они разгуливали по задворкам Соболевки.
— Скучно здесь. Мухи — и те сонные.
— Да уж, не Лас-Вегас.
— Это что — за границей?
— Ага, есть такой городок.
— Ты там был?
— Проездом. Жарко только, не для меня.
— А в Москву ездил?
— Зачем ездить — летаю. Чуть ли не каждый месяц.
— Ничего себе! И Кремль видел?
— Чего его видеть, я там работаю.
— Ты?!
— Ага. Я же компьютерщик, консультантом работаю.
— У президента?
— Ну, не у самого, конечно, но заместителям помогаю.
— Да врешь ты все!
— Чего мне врать, — Генка вынул сотовый, неспешно раскрыл, вывел на зеленоватый дисплей игру с загадочными цифрами, включил гимн России. — Видала? Если бы у вас тут зона покрытия работала, набрал бы номер в любой момент.
— И чего?
— Ничего. Ассистенты подняли бы трубку, поболтали бы о том о сем.
Катюха фыркнула.
— Да зачем ты им нужен такой?
— А я не такой! — возразил Генка. — Я особенный. И потом нас в хакерской команде много. Считай, сборная страны! — Генка с солидностью спрятал телефон. — Конечно, я там не главный, чего уж врать, но тоже на счету.
— А что делаете?
— Собираемся все вместе разрабатываем программы взлома. Про Пентагон слышала?
Катюха неуверенно кивнул.
— Это тоже в Америке, чуть правее Лас-Вегаса. В общем, они из этого Пентагона наши секреты качают, а мы, понятно, у них.
— Так некрасиво же! Все равно как в щелку подглядывать.
Генка развеселился.
— Само собой, но это ж разведка! А без разведки ни одна страна в мире не живет.
— И что в этой твоей разведке — одни дети?
— Почему, взрослых тоже хватает. Но, у детей мозги гибкие — с компьютерами легче управляются. Ты видела, как разговаривают взрослые?
— Ну?
— Каждый день об одном и том же. Футбол, политика, цены на продукты. Замкнутый круг, водоворот. И песни одни и те же поют, и рисовать не умеют.
— Зачем им рисовать?
— Чудачка! Это тест такой. Психологи давно обнаружили, что взрослые рисуют, как десятилетние дети. Потому что именно в этом возрасте останавливается развитие пальцевой моторики. А позже — лет в двадцать — и мозги костенеть начинают.
— Не у всех же!
— Само собой. Исключений тоже хватает, но у большинства головы деревенеют, и все новое до них просто не доходит.
— Это точно! — Катюха рассмеялась.
— Ну вот, — Генка продолжал молоть языком. — А у детей новое каждый день, усвоение — стопроцентное, и на еду с футболом начихать. Кроме того, это особая форма секретности. Кремлевское ноу-хау! На детей-то никто не подумает, верно?
— Верно, я на тебя тоже никогда бы не подумала, — согласилась Катюха. — А к нам-то чего приехал? Тоже разведывать?
— Не разведывать, а развеяться. Отдохнуть, сил набраться. Знаешь, как за компьютером устаешь, — голова пухнет! А здесь воздух, река, — красотища.
— Какая там красотища! Я же говорю — скука. На всю деревню — три коровы и семь коз. Даже маленького стада не набирается! Продукты из Заволочья возим, за обновкой в Новоспасское мотаемся. Я вот свое платьице тоже там купила.
— Ничего, симпатичное, — одобрил Генка.
— И косметику там доставала.
— Богатое село!
— Ага. Я, может, и работать туда устроюсь. Уборщицей или еще кем. В разведчицы-то, небось, не возьмут… — Катюха томно поморгала крашенными ресницами. Низкое солнце подыграло ей, блеснув из-за туч розовым прищуром, и только сейчас Генка рассмотрел, что его спутница основательно поработала над своим личиком. Румянец успела навести, веснушки припудрила. А уж губы прорисовала с такой тщательностью, что могли позавидовать все куклы из детского магазина.
Генка ощутил даже некоторую неловкость.
— Думала, там бусы купить, да дорого. Перламутровые такие, на жемчуг похожие. Мне бы подошли.
— Наверное… — рассеянно отозвался Генка. — Слушай, а в Новоспасском мобильники работают?
